Антология «Дракула» - Нэнси Холдер

— Сначала я думал, что это тип инфекции, — объясняет он теперь. — Вирус, добавляющий гены к ДНК в момент смерти. Теперь мне кажется, что срабатывают гены, которые уже есть. У нас в хромосомах есть так называемые гомеобоксы — участки ДНК с кодом определенных белков. Они соединяются для конкретных задач. На поведение гомеобокса влияет активатор, заставляет контролирующий ген производить белок, который потом запускает остальные гены. Я думаю, кровь постаниматов содержит такое активирующее вещество. Флавоноид? Что бы это ни было, оно остро реагирует на серебро.

— Вы умираете, доктор. Я это чую.

Ломаке двигает клешней. Кожа на руке затвердела до чего-то полупрозрачного, похожего на панцирь.

— В моем случае гомеобокс не был до конца активированан… Или есть несколько видов. В геноме человека немало мест, которые вроде бы ни за что не отвечают. Лишняя ДНК — так это называют. Но, возможно, она не лишняя, а просто рудимент, подарок из ранней эволюционной истории. Возможно, наши предки все были как мой хозяин, виц, потерявший чистоту крови из-за генетической катастрофы.

Глазки Ломакса горят за толстыми стеклами очков.

— Человек притворяется разумным, но людей всегда мучает их животная природа. Люди — незавершенные творения, тысяча импульсов в них самих тянет их в разные стороны. А мы знаем, кто мы такие. Наша сущность чиста и понятна: жажда, жажда жизни. Только ее нам нужно утолять. Нас не волнуют секс, племенная ненависть… Все мы одного рода. Даже самые ничтожные. Даже я.

— Убей меня, — просит Гарри. — Убей быстро. Не так.

— Э нет, вы нам необходимы! С нашими новообращенными… проблемы. Один или двое сбежали сегодня. Но я с этим справлюсь. Вопрос времени… Сейчас вы насытитесь, а завтра я вас снова навещу.

Он машет охране и достает шприц.

Когда ящичек со льдом закрыт и упакован, Ломаке уходит, а охранницы бросают в камеру человека. Они визжат от восторга и запирают дверь.

Мужчина высок и крепко сбит, на обрывках куртки уцелели полковничьи шевроны. Камуфляжные брюки в лохмотьях. Его лицо распухло от побоев, над правой бровью — скверного вида порез. Сладкий запашок крови расплывается по камере. Он живо вырывает шток из останков проектора и выставляет его перед собой, как пику.

— Погодите.

Гарри умудряется встать. Клыки во рту проткнули десны, челюсти сами хотят разжаться и укусить, ногти заострились. Гарри вдавливает их себе в ладони. От боли он охает, но алая пелена жажды на минуту спадает с глаз.

— Я вас знаю, — говорит полковник. Невзирая на ситуацию, он сохраняет человеческое достоинство. При этом не спускает с Меррика глаз и крепче сжимает палку. — У вас бар на авеню Свободы. Конвой сказал, вы монстр.

— Не стану спорить.

— Они сказали, вы мне перегрызете горло и выпьете кровь.

— Мне нужно кормиться, но убивать вас для этого не обязательно.

— Вы убили двадцать человек голыми руками?

— Убил. Я этим не горжусь, полковник. И я очень не хочу убивать вас.

— Очень это ценю, мистер Меррик.

— Мы можем друг другу помочь.

Гарри объясняет ему про посеребренные прутья решетки.

Они трудятся всю ночь. Гарри когтями, острыми как бритва, скоблит цемент кругом окна, полковник, которого зовут Мильтон Томбе, пытается выдавить прутья с помощью штока из проектора. Он раскачивает каждый прут, а потом тянет его изо всех сил. Прутья сидят глубоко, и дело идет небыстро. Заодно полковник Томбе рассказывает Гарри, как участвовал в заговоре офицеров. Они намеревались убить президента и предложить повстанцам перемирие.

— Два дня назад нам приказали вернуться в казармы для особой медпроцедуры. Сказали, после нее нам будут нипочем. Но я все-таки учился в Сендхерсте, к тому же у меня степень по химии, мистер Меррик, и я в колдовство не верю. Я остался на позиции, а вчера мой друг в истерике примчался на джипе и рассказал, что четвертой бригаде впрыснули что-то такое, от чего люди превратились в монстров. Почти все умерли, так он сказал, а остальные сошли с ума и стали кидаться на других. Между делом кое-кто из пленных повстанцев сбежал, и завязалась перестрелка с охраной президента. Я знал про этих жутких женщин — телохранителей; но я думал, дело в стероидах или чем-то таком. Я только сейчас начинаю верить, что они действительно пьют кровь. О противнике ведь всегда что-нибудь болтают, для страха. Но вы меня опровергли.

— Это все моя кровь, — говорит Гарри. Он сидит в углу, в то время как полковник, раздетый до пояса и блестящий от пота, давит на импровизированный лом. Почти рассвело, а они извлекли только три прута. — Ее впрыснули солдатам. И повстанцам тоже.

— Так это правда, что вы можете, укусив, создать еще таких, как вы?

— Для этого пришлось бы вам выпить чуть-чуть у меня из вены, а мне — захотеть вас превратить. Я этого не хотел ни разу за последние сорок лет.

Дело в желании, думает он. У Графа страсти хватит на весь мир, хотя он и умеет делать только слепки самого себя. Но Гарри выдохся. После ужасного романа с Катериной из желаний ему осталась только жажда.

— Президент всю армию хочет превратить в монстров. Армия сражается сама с собой, — говорит полковник Томбе. — И под шумок принц Маршалл, лидер повстанцев, сбежал. Мои товарищи и я пошли просить президента остановить это безумие, и мы собирались его пристрелить, если откажет. Но у дворца на нас прыгнул какой-то белый мужчина и убил всех, кроме меня. Это был советник президента, его он, наверно, тоже убил. А в это время отряды Левитикуса Смита наступают. Три дня назад они уже взяли электростанцию и нефтехранилище. Ага!

Прут выпал ему в руки. Полковник Томбе прикидывает вес:

— Так я этим мог бы вас убить?

— Скорее, я вас, если попытаетесь.

Привстав, Гарри впивается когтями в цемент вокруг следующей серебряной полоски. Спустя минуту он говорит:

— Президент, скорее всего, еще жив. Графу нужен кто-то из людей для связи с внешним миром.

— ООН мы выгнали…

Томбе снова берется за рычаг. На этот раз прут выходит почти сразу.

— Придется их попросить вернуться, для переговоров. Вы в порядке, мистер Меррик?

— Стараюсь не думать, до чего мне хочется пить.

— Да, они же из вас выкачали кровь. — Полковник оценивающе глядит на Гарри. — Если вы попьете моей, я не стану одним из вас?

— Ох, это последнее, чего мне бы хотелось.

Полковник Томбе подходит к нему и подставляет крепкую шею:

— Будем считать, я добровольный донор.

Когда Гарри очнулся в горной пещере и страшные последствия раны сошли на нет, он добрался до Англии, следуя туманному воспоминанию о девушке, на которой должен был жениться. Это случилось в 1948 году, самой холодной зимой за многие годы. Он узнал, что Катерина сочла его погибшим и вышла за другого. И тогда Гарри убил мужа и взял ее, захотел сделать ее такой же, каким был сам. Но он сделал это не из любви, а из мести за неверность, за то, что с ним стало… Она превратилась в чудовище, и он убил ее, раздавив ее голову руками. Потом он бежал и однажды в кинотеатре, на двойном показе, посмотрел «Призрак вампира» — дрянную мелодраму, но она подала ему мысль начать новую жизнь в Африке.

Бежать от себя он с тех пор не переставал.

Гарри аккуратно вскрывает вену на запястье полковника и припадает к ней. Он мог бы пить вечно, но через несколько минут заставляет себя оторваться от раны, слизывая кровь с клыков огрубевшим языком.

Они стоят лицом к лицу в свете занимающейся зари. Полковник зажимает порез на запястье.

— Кровь не перестает течь, — говорит он в конце концов.

Гарри объясняет про вещества в своей слюне, препятствующие свертыванию, и, оторвав от рубашки клок, предлагает забинтовать рану. От запаха крови на ладони полковника у Гарри кружится голова, но он запрещает себе слизывать ее. Это было бы неподобающе.

— Нам надо отдохнуть, — говорит он. — Я не могу работать днем. Солнце жжет так же, как и серебро, а люди из охраны придут проверить, мертвы вы уже или нет.

Но никто не приходит. Гарри и полковник Томбе сидят в разных концах камеры, Гарри под окном, Томбе у двери. Гарри впадает в оцепенение и просыпается лишь в темноте из-за звуков работы с ломом.

Полковник слышит, как он встает, и быстро оборачивается. Гарри смеется:

— Вы могли меня прикончить, пока я спал.

— Мы нужны друг другу, мистер Меррик.

— Да. Наверно, вы правы.

Вместе они снова набрасываются на решетку. Последний прут вытаскивают за полночь. Гарри протягивает руку, срывает сетку и выбирается на теплый воздух ночи, потом помогает полковнику Томбе. Над комплексом горит только месяц. Где-то неподалеку лают собаки, а дальше слышен автоматный треск. К западу мрачное красное зарево стоит над темными крышами города.

— Нефть подожгли, — предполагает полковник Томбе.