Оракул - Виктор Ночкин

— Я тебя покину ненадолго, дитя. Схожу в Валлахал за моей коронкой… А заодно загляну по дороге к мастеру Гридвику, он изготовит паричок для нашей малютки, — старик помахал куклой, — из твоих волосиков. Ну а затем я вернусь, и мы займемся допросом по-настоящему. И знаешь, что самое интересное? У тебя на теле не останется никаких следов. Вернее, почти никаких… Так что никто меня не заподозрит, а то как-то нехорошо могло бы выглядеть — старый злой хозяин пытает молоденькую служанку… Я ведь никому не собираюсь рассказывать, что меня обокрали, как последнего ротозея. Изумруда нельзя обокрасть! Значит, и разбирательства никакого не будет, и на допрос я тебя в Валлахал не поведу. Мы с тобой, дитя, сами здесь разберемся. По-домашнему. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь? Словно к родне, верно? Ну так вот… Скоро я вернусь с короной и ты мне все расскажешь, ладно? Ну, не смотри такой букой, скоро ты так или иначе расскажешь старому Эвильету всю правду.

С этими словами старик прихватил со стола лампу и неожиданно ловко полез по лестнице… Поднявшись наверх, маг захлопнул крышку люка и Лаура очутилась в полной темноте. Только теперь она позволила себе расплакаться — горько и безутешно. Она была одна. Она была беспомощна, а Кари… Кари теперь далеко… Плохо без Кари, но она его не выдаст. Ни за что не выдаст, она будет терпеть все, что противный старикашка сможет придумать. Да. Лаура вытерпит все — и будь что будет! И приняв это смелое решение, Лаура зарыдала еще громче. Она понимала, что теперь уже ничего хорошего ждать не приходится — теперь будет все хуже и хуже…

Лаура не помнила, долго ли пробыла в темноте. Она несколько раз принималась рыдать, затем успокаивалась… Потом слезы снова сами собой лились из глаз… На что надеяться?..

Когда сверху раздался скрип петель и слабый свет слегка разбавил чернильный мрак в подвале, Лаура торопливо завозила щеками о ткань на плече — ей не хотелось, чтобы старик видел ее слезы. В результате этих упражнений волосы совершенно облепили мокрое лицо и Лаура не видела, кто спускается по лестнице, осторожно нащупывая ступеньки… Да и кто это мог быть, кроме противного Эвильета? Внезапно знакомый голос тихо позвал:

— Лаура-а? Ты здесь?..

Кари! Это был он! Лаура тряхнула головой, но налипшие пряди все равно закрывали глаза. Единственное, что она смогла определить — в подвале по-прежнему было темно. Кари не прихватил ни лампы, ни свечи.

— Я здесь, Кари, — торопливо отозвалась узница, — я здесь, в углу!

— Тише!.. Ты цела? Старый мерзавец ничего с тобой не сделал?.. Гангмар, да где ж ты?.. Не вижу…

— Здесь, в углу! Кари, ты вернулся…

— Да, тише… — Знакомая теплая рука коснулась виска Лауры и девушка почувствовала, как волна счастья поднимается откуда-то изнутри, словно из самого сердца. — Я подумал… Я испугался…

— За меня? Кари, освободи меня скорей, бежим! Я привязана к стулу…

— Да, теперь вижу. — Руки нежно пробежали по щекам и плечам Лауры.

— Кари, он обо всем догадался… Он ушел, но скоро вернется! Кари, он собирается пытать меня, но я ему не сказала. И не сказала бы ни за что! Кари… Я подумала, что чем дольше я продержусь… Чем больше старик провозится здесь, тем больше времени будет у тебя… А ты вернулся, Кари… Кари…

— Бедная моя…

Теперь Лаура различала силуэт Кари в полутьме.

— Кари, развяжи меня, — повторила девушка.

— Лаура, милая, погоди… Я сейчас…

И Кари снова полез из подвала по лестнице. Лаура с тревогой ожидала его возвращения. Долго ожидать ей не пришлось — Кари вернулся спустя несколько минут с лампой. Осмотрев Лауру и куклу на столе, он промолвил неуверенным голосом:

— Милая, тебе придется потерпеть еще немного… Я не могу тебя освободить так вот просто… Если мы убежим сейчас, старик живо нас настигнет. А что он собирался делать с этой куклой? Ведь у него больше нет паука.

— Он сказал, что у него есть запасная корона в Валахалле…

— Ах, ну конечно! Остаточные эманации в металле запасной короны… Высоко же он тебя ценит, если решил израсходовать эту последнюю стрелу из своего колчана на тебя…

С минуту Кари колебался, Лаура с недоумением ждала. Наконец он решился:

— Да! Хотя это и рискованно, другого выхода я не вижу… Юноша быстро пересек комнату и, присев к столику — так же, как часом или двумя раньше Изумруд, — принялся возиться с куклой.

— Кари… — неуверенно позвала Лаура.

— Погоди!

Прошло минут двадцать, прежде чем Кари встал и снова подошел к пленнице. Взяв ее заплаканное лицо в ладони, он поцеловал девушку в лоб и сказал:

— Милая, верь мне. Пожалуйста, верь… Погоди, не перебивай! Сейчас я тебя снова покину, но на этот раз ненадолго. Я стану ждать поблизости, может, даже в самом доме. Я прихватил ключи твоей тетки, а старый олух даже не подумал об этом…

— Тетка! — Вспомнила Лаура. — Что с ней?

— С ней-то все в порядке, дрыхнет. Не думай о тетке, слушай меня! Когда Изумруд начнет допрашивать тебя, он использует куклу — но его ждет сюрприз. Если заметишь, что он отрубился, немедленно зови меня. Немедленно! Кричи, топай ногами, шуми! Я должен услышать… А потом мы сбежим отсюда вместе…

— Но… как?..

Кари прервал ее вопрос быстрым поцелуем и бросился к лестнице…

Больше Лаура не плакала. Кари не оставил ее, Кари здесь! Теперь ей нечего бояться. Пусть явится скорее противный злой Изумруд, пусть грозит ей сколько угодно… Лаура верила в удачу Кари — ее милый всегда выходит победителем, это его судьба! И пока Лаура будет с ним — это и ее судьба тоже. Однако минуты текли, однообразные и унылые… Перетянутые веревками руки ныли все сильнее… Изумруд не возвращался…

Наконец послышался скрип петель, люк отворился, и по стенам пробежали желтоватые блики — отблески огонька лампы, покачивающейся в руках колдуна. В светлом прямоугольнике, распахнувшемся в потолке, показалась худая нога, нащупывающая верхнюю ступень… Затем вторая нога… Еще ступенью ниже… Еще… Лампа в руке мага дрожала и раскачивалась. Медленно, с опаской, как и подобает дряхлому старичку, Эвильет спустился в подвал. Прошаркал к столу, поставил лампу и подкрутил фитиль. Сразу стало светлее. Только теперь старик обернулся к пленнице:

— Ну как ты тут без меня, дитя? Не скучала?

Лаура молчала, старательно сохраняя невозмутимость. Ее глаза блестели в ярком свете лампы из-под слипшихся локонов. Возможно, чародей рассчитывал, что длительное пребывание в темноте сломит девушку, и теперь он замялся, похоже, удивленный ее спокойствием. Затем, однако, маг продолжил, как ни в чем не бывало: