Вердана - Майя Малиновская

— Я не готова с ним встретиться. Не могу, — произнесла она.

— Ты уже не Вердана. Ты Эл. Буря стихнет, тебя начнут искать. Я могу оставаться незаметным даже для крейсера спасателей, но поступать так будет не этично, капитан.

Пока он говорил, Эл коснулась лба, провела рукой по щеке, закусила губу.

— Да. Задание, — кивнула она. — Хоть полчаса.

— Они у тебя есть, — согласился Геликс.

Она сидела молча. Растерянность не проходила. Вердана уже сообразила бы. Она поймала себя на этой мысли и усмехнулась, потому что вспомнила Эйсмута, и представила его реакцию на такое ее состояние.

— Геликс, я есть хочу, — наконец, произнесла она. — Я жутко голодная. Вот сию минуту поняла. Можешь приготовить какой-нибудь вкусный человеческий обед?

— Конечно. Тебе необходимо усиленное питание.

— Обед! Конечно! — воскликнула она. — На двоих. Так будет проще нам обоим. Мне нужна одежда, чтобы не было намека ни на одну форменную, которую он знает, ни галактическую, ни земную, ни даже фаэтонскую. Что-то… демократичное.

— Хорошо.

— И не называй меня капитаном при нем.

— А как тебя называть?

— Никак. Молчи.

— Опять.

— Это только часть плана. Когда ты болтаешь, возникает чувство слежки. Разговор без свидетелей. Мне нужны тетради, чтобы они появились из ниоткуда.

— Один щелчок пальцами. Эл, я сам у себя вызываю ассоциации слуги.

— Временно. Щелчок пальцами — то, что нужно.

Виктор Орсеньев озирался, рассматривая небольшую и уютную на вид залу. Ни одного угла, изысканная облицовка стен, которая менялась в цвете, перетекая радужными бликами из одного цвета и оттенка в другой. Свет мягко мерцал, точно водная поверхность, колтыхаясь, отражала солнечный свет, уже преломленный в спектр. Создавалось впечатление покоя.

Он очнулся совсем недавно, в незнакомом месте, в полной тишине, без костюма. Мысль об эвакуации сильно встревожила его. У изголовья вполне обыкновенной кровати он нашел одежду, простую, удобную для землянина, без намека на форму или спецкостюм. Он оделся, сидел на постели и ожидал, что за ним придут. Нервничал все больше и больше, а вместе с тем очень не хотел визитов. Он уже стал рисовать картины будущей встречи, когда раскрылась ранее невидимая дверь, словно приглашая его выйти из заточения. Он неохотно покинул свою комнату, будто повинуясь чьей-то воле, шел по узкому криволинейному проходу, пока не очутился в уютном зальчике.

Здесь же стоял небольшой овальный стол и два овальных гармонирующих со столом кресла. Стол и кресла были бледно-зеленого цвета. Он подошел, осмотрел их, коснулся рукой спинки кресла. Рука с удовольствием легла на мягкую, манящую присесть поверхность. Он не решился сесть, правда, от кресла не отходил, лаская спинку ладонью и впадая от этого ощущения в состояние похожее на транс.

Он увлекся созерцанием и ощущением, поэтому не заметил, как в зале появился посторонний. Он заметил девушку, только когда взгляд, следивший за волной, пробегающей по стене, наткнулся прямо на нее.

Виктор поднял брови, удивился, а потом испугался. Он вздрогнул с опозданием и подался назад. Взгляд его забегал, а потом замер на девушке. За много лет он забыл, как выглядят люди, он забыл даже свой облик. Появление незнакомки испугало его. В этом облике было что-то поразительное, вызывающее благоговейный трепет. Он почувствовал, как по спине бегут мурашки, и волосы шевелятся на голове. Она была очень бледна и красива. Сознание человека безошибочно оценило пропорции лица и фигуры, память вызвала тысячи известных образов и, спустя секунду, он уже осознавал, что перед ним красавица. Красивое и строгое, почти суровое лицо.

— Здравствуйте, Виктор, — произнесла она и мягко склонила голову в приветствии. — Как вы себя чувствуете?

Эл не ожидала услышать: «Спасибо, хорошо». Этот человек выглядел болезненным. Он действительно не производил впечатление страдающего психическим расстройством, скорее сильно изможденного и напуганного. Причиной испуга была она.

В этот момент Эл испытала чувство превосходства, от чего ее собственное смущение прошло. Она двинулась к столу.

Виктор не отрывал от нее взгляда. Он не ответил на вопрос. В ее походке была твердость, явно выработанная тренировками. Опытный взгляд наблюдателя уловил это безошибочно. Она подошла к одному из кресел, оказавшись к нему в пол-оборота, поэтому повернулась, и даже в повороте скользила уверенность.

— Присаживайтесь, — предложила она.

Виктор как робот повиновался ее голосу, он послушно подошел и опустился в ближайшее кресло.

— Вы голодны?

Он опять сверлил ее взглядом и пропустил вопрос. Она не дождалась ответа и мягко махнула рукой. К ним приплыла тонкая как лист платформа, уставленная ароматными яствами, и приземлилась прямо на стол.

Девушка непринужденно села в кресло напротив, взяла изящным жестом салфетку. Виктор пронаблюдал всю сцену с вниманием ребенка, на глазах которого совершается фокус.

— Вы землянка? — спросил он.

Тембр его голоса был мягким, какой бывает у добродушных, интеллигентных и деликатных людей.

— Да. Во всяком случае, я не костюм. — И она улыбнулась.

Виктор был поражен, как улыбка совершенно изменила это строгое лицо. Он не удержался и улыбнулся в ответ.

— Извините, — произнес он смущенно и сделал рукой непонятный жест.

— Вы голодны? — повторила Эл.

— Не знаю.

Она придвинула к себе тарелку, взяла приборы и попробовала блюда. Скулы свело, она почувствовала себя еще более голодной и едва сдерживалась, чтобы не наброситься на еду с неприличной для случая жадностью. Ей стоило усилий медленно прожевать первый кусочек.

— Очень вкусно, — произнесла она.

— Я хотел бы знать, кто вы, где я нахожусь и в качестве кого? — задал сразу несколько вопросов Виктор.

Кажется, к нему вернулась способность думать, что расстроило план Эл — поесть перед разговором. Она с сожалением посмотрела в свою тарелку.

— Меня зовут Эл. Это мой корабль. Вы здесь — гость, — четко ответила она, не теша себя надеждой, что их не станет больше.

Но «гость» последовал ее примеру и попробовал кушанье.

Виктор прикоснулся к еде из вежливости, но блюдо было соблазнительно вкусным. Он не ел нормальную пищу несколько лет. Кормиться подаяниями означало — жить впроголодь, есть что придется и когда придется. В качестве альтернативы ему был предложен обед в экзотическом старинном стиле в компании очень привлекательной девушки. В нем пробудился землянин с тоской по всему когда-то привычному, за давностью лет казавшемуся иллюзорным.

— Божественно, — вырывался у него невольный возглас.

— Я передам это своему повару, — удовлетворенно кивнула она и опять улыбнулась, но уже иной улыбкой, насмешливой.

Пока они молча ели, Виктор не мог оторвать взгляда от ее лица, усилием воли отводил глаза, чтобы не таращиться на девушку пристально до неприличия. Ее ситуация, видимо, не смущала. Она обратила внимание, как он борется собой, и спросила:

— Я вам кого-то напоминаю?

У Виктора снова пробежал холодок по спине, в вопросе он уловил некий подтекст.

— Нет. Мы не знакомы, — он с трудом выговорил это и смутился. — Вы очень красивы, а я давно не видел женщин.

Он вдруг вздрогнул и поправил себя:

— Земных женщин.

«Вспомнил Вердану», — подумала она, и ей стало неприятно от этой мысли.

Он стала снова пугающе серьезной. Виктор хотел продолжить трапезу, но неловкость положения вогнала его в ступор.

— Расслабьтесь, вы меня действительно никогда не видели, — сжалилась Эл и снова заметила, что чувствует себя хозяйкой положения.

Она была голодна, а впереди беседа, которая могла затянуться. Поэтому она подала пример «гостю» и принялась за еду. Он помедлил и тоже стал есть. Эл постепенно насытилась, стала медленно жевать, как делала обычно, наслаждаясь пищей, а человек напротив только вошел во вкус и ел быстро и с не меньшим удовольствием, чем она. Он ел и время от времени улыбался ей и кивал головой, очень редко вставляя восклицания и похвалы обеду.

Эл перестала есть и наблюдала за ним с интересом, на лице ее было приветливое выражение, а внутри происходила борьба, о которой ее собеседник пока не должен знать. С одной стороны ей было жаль этого повидавшего не мало трудностей и страданий человека, с другой она взирала на него с позиции судьи. Она еще не решила, как поступить с ним, поэтому была рада любой отсрочке.

— Все святые, как же это хорошо, — сладко произнес он и обвел стол с уничтоженными наполовину угощениями. — Такое возможно. Вы не представляете, как давно я не видел и не ел ничего подобного. Да ведь никогда не ел!

— Почему же, мне хорошо известно, кто вы.

Она бросила фразу словно невзначай, но попала точно в цель. Наблюдатель напрягся.