Вердана - Майя Малиновская

— Прикажешь говорить, — мягко и тихо зазвучал голос.

— Геликс, что это? — для точности она указала пальцем на девочку.

— Ребенок, — ответил Геликс.

— Откуда?

— Тебе дать полную информацию или частями? — спросил Геликс.

— Всю.

— Свихнешься.

— Да мне кажется, что уже, — откровенно призналась она. — Я не понимаю, что произошло?

— Выходи в соседнее помещение. Тебя ждет много разных новостей.

Ей казалось, что он говорит недовольным тоном. Она потерла плечи руками, чтобы согреться. В соседнем отсеке ей удалось одеться и сесть, Геликс предложил обширное, удобное кресло. Голова начинала кружиться от малейшего движения. Эл удобно устроилась, подперла рукой голову.

— Итак, — произнесла она.

— Прикажешь говорить? — спросила корабль.

— Что ты заладил: «прикажешь, прикажешь». Когда это я тебе приказывала?

— Тебе визуально показать, для наглядности или на слово поверишь?

— Гел, я что-то тут натворила? Да?

— Да. Натворила — самое подходящее определение.

— Меня устроит пересказ событий, — с опаской произнесла она.

— Не собираюсь тебе ничего показывать. Это унизительно, во-первых, и вредно для твоей еще не устоявшееся психики, во-вторых, — возразил он.

— Почему меня так шатает?

— Кровопотеря. Ты потеряла много крови.

— Гел, почему я ничего не помню?

— Тебе нужно окрепнуть, — пояснил он. — Следовало бы отправить тебя на Землю для реабилитации, но при сложившейся ситуации от тебя требуется разрешить сложившуюся на борту ситуацию. Тебе следует спать сейчас, но я намеренно тебя вывел из сна. Тебе нужно провести без сна три часа, чтобы организм стал работать, а потом ты начнешь вспоминать. Если будет тяжело, я могу дать тебе успокаивающее.

— Обнадеживающее предупреждение, — заметила она. — Значит, три часа. Хорошо, жду.

Она никогда раньше не страдала от амнезии, поэтому процесс происходящий в ее сознании казался сначала забавным. В памяти всплывали картины, эпизоды недавних и давних событий, пока они не были связаны и представляли собой яркие воспоминания. Через какой-нибудь час она снова была на грани шока. События воспоминаний стали связываться между собой. По настоянию Геликса она взяла флакон с успокоительным. Совет не был лишним, скоро она пережила шквал воспоминаний. Осушив весь пузырек Эл вжалась в кресло и виноватым тоном произнесла:

— Со стороны все это выглядело, конечно, ужасно. Но я испытываю скорее недоумение, чем стыд.

Поверхность сотрясалась под ногами, вибрация от колебаний тверди передавалась в тело. Ощущения увлекли ее. Что-то странное творилось с ней. Она стала слышать больше обычного. Пыталась вызвать корабль, но он не откликался на вызовы. Она вспомнила про знаки, уже хотела поднять руку, когда услышала слабый плачь. Помнила, как прислушивалась, как искала глазами силуэт. Бесполезно. Требовалось усилие и немалое, чтобы устоять на ногах во время усиливавшихся толчков. Она ушла достаточно далеко от

места, где оставила Рушалу и Моута.

Геликс сам материализовался, она шарахнулась в сторону при виде массивного блестящего борта. Она забыла про знаки, ее тревожил плач, он уже гудел в ее голове.

Здесь кто-то по близости и ему плохо.

Она отказалась подниматься на борт, ее швырнуло внутрь новой волной землетрясения. Но, даже внутри, шум мира не оставил ее в покое, а белый свет который шел ниоткуда и заполнял пространство вокруг нее напомнил чудесную лампу Ахи. Она даже искала источник глазами, но не нашла. Внутри странного, знакомого устройства восприятие расширилось, стоило только подумать о голосившем где-то существе, и она увидела его. Откуда в этих краях взялся ребенок, она не стала обдумывать, точно назвала координаты, словно у нее в голове был свой навигатор, и потребовала переместить. За отказ корабль был награжден шквалом ругани, это был собственный словарный запас воскресшей Верданы. Кудрявые выражения Геликса привели ее в ярость, где-то меду угрозами разломать все и выбраться наружу, она выкрикнула слова приказа, после чего, потребовав, чтобы «бортовой голос заткнулся вовеки веков», она вынудила его сдвинуться в выбранном направлении.

Она вновь вступила на поверхность родной или уже ставшей родной планеты в полной уверенности, что она, Вердана из Дора, совершает благородный поступок, угодный создателю этого мира. Вокруг бушевала настоящая буря, было чудовищно холодно. Среди столбов пыли, которую яростно поднимал с поверхности ветер, невозможно было увидеть что-либо, но ее ощущениям буря не мешала, скорей усиливала их. Потом раздался гул, и пространство вспыхнуло белым жутким, как ей тогда показалось светом. Она стала терять ориентацию, почва под ногами колыхалась в бешеной пляске. Ее кинуло на землю, едва поднялась, как порыв ветра оторвал тело от земли и швырнул в сторону. Она выскочила из пыльного столба и упала, распластавшись всем телом на перерытом стихией грунте. Плач стих. Она приподнялась и заметила в двух шагах маленькую фигурку. Прыжок, и вот она снова на ногах, яркий свет слепит ее, существо кидается к ней, как к спасению. Она хватает ребенка и прижимает к себе. Потом только одна мысль: «Бежать, бежать без оглядки».

— Я потеряла сознание, или перестала чувствовать себя Верданой? — спросила она.

— Не могу ответить. Ты бежала от бури, тактики в твоих действиях усмотреть нельзя. Ты интуитивно сообразила, как уйти от нее, инстинкт животного. Хуже другое. Ты так вцепилась в ребенка, что отобрать его у тебя было невозможно. Вердана очень сильный экземпляр, без твоего присутствия она стала необузданной и дикой. Пришлось вас трансформировать вместе.

— Нельзя было подождать, когда я очнусь? — спросила она и усомнилась, что задала правомерный вопрос. То была крайняя мера. — Не могу утверждать, но в моей памяти есть догадка того времени, что была не простая буря, там ощущалось влияние на мое сознание, там был особенный контакт с пространством. Не смогу теперь точно описать.

— Что бы там ни было, Эл, тебя ждало либо сумасшествие, либо смерть от перенапряжения. Ты ходила и жила благодаря стабилизирующему костюму. Ты измотала себя до предела, яд проник во все системы. Для Верданы он был смертелен, для Эл — нет. Я спасал твою жизнь вопреки данным мне указаниям. Твоя трансформация обратно в человеческий облик моими средствами оставалась крайней мерой.

— Ты меня спасал сам? Без приказа.

— Я охраняю тебя, для этого мне не нужен приказ.

— Почему же ты позволил мне так вести себя? Я орала на тебя. Понятия не имела, что могу так звереть, Вердана только повод. Это была я.

— Возможно. Устанавливать, кто был тогда и кто потом уже бессмысленно. Эл, я предупреждаю, что твое сознание может хранить отголоски личности Верданы. Будь аккуратной в своих проявлениях и последствия скоро исчезнут. И еще, тебе опасно принимать чужую форму, твоя биологическая матрица сохраняет отпечаток. Я не смог удалить биологическую память, так что не удивляйся, если в моторике появятся реакции Верданы.

Теперь о ребенке. Я, за неимением другого материала, скопировал часть тебя, она твоя проекция. Она ребенок и еще не обладает самосознанием своего вида, она не испытает психического шока, возможно в будущем, когда она вырастет, проблемы появятся. Получилось что-то среднее между жителем этой планеты и землянином. Я буду контролировать ее развитие.

— О, Великий Космос! Что мне с ней делать?

— Она проспит еще долго, она не будет тебе мешать.

— А что будет, когда это существо проснется?

— Не знаю. Спасая его, ты взяла на себя ответственность. Таковы законы Галактиса.

Эл зажала рот рукой.

— Ты забыла о другом спасенном, — напомнил Геликс. — Ему следует уделить внимание.

— Ахши, — протянула она с не меньшим недоумением.

— Виктор Орсеньев. Я вызволил его из костюма, он принял человеческий облик. Он сильно истощен, был напуган, но он не безумен, это гипотеза неверна.

— А почему мы не на базе? — спросила она и удивилась, что не задалась этим вопросом раньше.

— Ты мне приказала не возвращаться на базу.

Она снова впала в оцепенение.

— Почему?

— Ты не помнишь. Позволь я сделаю предположение. Мне известны твои реакции и ход мыслей. Предполагаю, что ты не хотела возвращать Орсеньева на Землю.

Эл сидела неподвижно, сначала лицо ее было безучастным, понемногу размышления и воспоминания увлекли девушку. Лицо стало меняться, брови сдвинулись, появилось хмурое выражение, и уже через мгновение лицо изменилось, стало растерянным, глаза широко раскрылись, то была догадка, внезапный ответ, развязка ситуации. Она долго молчала, погруженная в мир размышлений и воспоминаний, потом она снова нахмурилась, увидев там нечто неприятное, и очнулась. Эл тряхнула головой, словно стремилась отделаться от наваждения.