Вердана - Майя Малиновская

Майя Игоревна Малиновская

Вердана

Глава 1. Привычка к двадцатому веку

Елену Васильевну разбудили звуки, доносившиеся из кухни. Она поднялась с постели. Тревога прогнала сон, она набросила халат и пошла, смотреть, что происходит в квартире.

Пес Байкал, овчарка-переросток, спал, растянувшись поперек прихожей. Он лениво поднял голову и сонным взглядом проследил, как Елена Васильевна перешагивает через него.

Она успокоилась, потому что Байкалушка поднял бы шум, если бы в квартире был чужой.

С кухни доносилось тихое звяканье чашек. Елена Васильевна открыла дверь и ахнула.

— Ой! — вскрикнула она и мигом запахнула халат.

За столом сидели Эл, Алик и Димка и тихо пили чай.

— Мам, прости. Мы все-таки разбудили тебя, — виноватым голосом сказала Эл. — Доброе утро.

Елена Васильевна засияла от радости. Эл вскочила и чмокнула мать в щеку. Елена Васильевна в ответ крепко обняла дочь.

— Давно прилетели? — спросила она у всех.

— Мы тут минут сорок, — ответила Эл. — Извини, что вломились в такую рань.

Елена Васильевна посмотрела на часы, было 6.15 утра, за окном уже рассвело.

— Мы пойдем, — извиняясь, сказал Алик. — Действительно, ранний гость хуже вора.

— Да. Извините, — поддержал его Димка.

— Сидите, сидите, — повторила Елена Васильевна. — В кои-то веки вижу вас всех вместе. Ух, как вымахали.

Она потрепала Димку по темным волосам.

— Пейте чай, завтракайте, а я пойду, посплю еще часа полтора. Эл, разбуди меня в половине восьмого.

Дочь проводила ее до кровати, заботливо укрыла одеялом. Елена Васильевна взяла ее руку в свою. Рука Эл крепкая, жесткая, совсем не девичья, тихонько сжала ее руку.

— Спи, мама. Я тебя разбужу, — с улыбкой сказала она. — Мы поболтаем еще полчаса и разойдемся.

— Устала? — спросила мать.

— Есть чуть-чуть, — кивнула дочь. — Ничего, у меня будет неделька, может две. Я отдохну. Спи.

Эл еще раз поцеловала мать в щеку и тихонько ушла.

Елена Васильевна повернулась на бок и задремала.

Эл вернулась к друзьям.

— Неловко вышло, — сказал Димка.

— Ладно, — махнула Эл рукой. Она села на свое место. — Хорошо возвращаться.

— Мировая у тебя мама, — вздохнул Алик, — а мне опять объясняться.

— Да, — кивнул Димка. — В пятнадцатом веке хорошо, а дома лучше. Моя бабуля будет рада.

— Поверить не могу, еще вчера кони, оружие, одежда неудобная, а сейчас многоэтажки, машина, газовая плита и утренний чай. Метаморфоза, — сказал Алик.

— А мне нравится, — беззаботно сказал Димка.

Эл улыбнулась.

— Хорошее было приключение, — согласилась она. — Том был прав, история — самая необычная наука.

— Особенно если изучать ее столь экзотическим образом. А время — самая необычная координата, — добавил Алик с улыбкой.

— А путешествия во времени невозможны, — хихикнул Димка. — Эл, все-таки, как у тебя выходит?

— Не знаю, само собой. Просто получается. Я думала, такое возможно было только в детстве, а вот уже который раз. Главное, что мы все время возвращаемся домой. Заметили, что время тут сжимается, а там расширяется, и пропорция одна и та же — один к двадцати одному. Два последних раза так было.

Алик кивнул. Димка пожал плечами, он не следил за временем. С момента их возвращения из будущего прошел уже второй год. Привыкать к двадцатому веку оказалось непросто, но для них это было только очередным испытанием, одним из неизбежных элементов жизни. Главное, что они, все-таки, вернулись домой. О будущем говорили редко, прошлое оказалось достижимым. Не прошло и месяца после их возвращения сюда, как Эл начала проявлять особое беспокойство. Она не металась, не нервничала, ее все время тянуло куда-то. Внутри засел вопрос: может ли она сделать то, что делала в детстве — пройти в другую реальность. Словом «сказка» Эл это явление уже не называла. Димка, заметив ее состояние, понял, что происходит именно то, о чем его предупреждали. Ожидание Эл передалось ему. Она не сразу поделилась с ним и Аликом своими ощущениями, но Димка заранее учуял в ней перемену. Ждал, когда сама скажет. Друзей уговаривать не нужно, неизвестность их не пугает. Обоим понятно и давно, что Эл спокойной жизнью жить не сможет.

— Надо попробовать. Только мы с тобой, — единодушно отозвались они, как только Эл поведала о своих планах.

И началось. Путешествие, из которого они только вернулись, было пятым за год. Их швыряло то туда, то сюда. Начиналось с того, что Эл видела сны, потом натыкалась на какой-нибудь предмет, статью в газете, книгу, разговор с посторонним человеком на улице, да что угодно. Понимала, будет скачек. Алик высказывал изредка опасения, что их вычислят в Службе времени, раз он имел к ней касательство, но, к счастью, ни с чем подобным они еще не столкнулись. Оба молодых человека бросились на поиски приключений с азартом юнцов, Эл же отнеслась к вновь обретенной способности с осторожностью.

— Мы ничего не знаем об этом. Пусть все идет, как есть. Уверена, объяснение найдется, если его нет сейчас, значит рано еще, — говорила она каждый раз, когда друзья пытались добиться, как у нее получается скачек.

Иногда она отмахивалась и заявляла:

— Да какая вам разница!

Димка не верил, что она так легко относится к вопросу. Она ищет ответ, но их не посвящает. Он ловил ее внимательную настороженность, то, как она вживается в новую среду. Она искала ответ. Оба друга обсудили проблему между собой и согласились, что Эл такое на самотек не пустит. Были мгновения, когда Эл останавливалась и замирала без видимых внешних причин. Оба молодых человека понимали, что у нее внутри идет некий процесс, но не вмешивались, Эл же не спешила делиться впечатлениями.

Ей, безусловно, были интересны путешествия, как шанс осознать и изучит свойства ее дара. Эл не относилась к своей способности, как к чуду. Она утверждала, что за этим, что-то стоит. Она считала, что между всеми путешествиями есть связь, но сопоставить не могла — мало опыта. Они рассудили, и заключили друг с другом пакт, что пользоваться арсеналом их знаний в новых условиях сродни нарушению законов природы и действовали сообразно возможностям того времени и окружения, в которое попадали. Эл неукоснительно и даже с излишним рвением придерживалась этого правила.

После возвращения «домой», как они называли «свое» время, Эл уединялась, становилась грустной и неразговорчивой. Так проходила неделя или больше. Потом она оживала, вела себя так, словно ничего не было. Алик относился к поведению Эл естественно, а Дмитрий тайком переживал за нее. Из редких разговоров он понял, что Эл снова тянет в будущее.

Воспоминание о том, как они сбежали из будущего, что пострадали люди, которые ей доверяли, оставило у нее в душе неприятный осадок. Она исчезла, оставив, как ей представлялось, за спиной массу нерешенных вопросов. Она не довела дело до конца.

Путешествия отводили эту заботу на второй план. Эл сосредотачивалась, главным становилось то, что сейчас. Приключения давали выход тому юношескому запалу, который горел внутри. Трудности добавляли азарта. Их тройка сплотилась еще больше. По сути, изменилось только время, а отношения от перемены не пострадали. Эл решила, что это оттого, что их дружба гораздо крепче перемен.

Когда ребята ушли по домам, Эл дождалась половины восьмого и пошла будить мать.

Елена Васильевна обстоятельно и долго собиралась на работу в институт.

— Сегодня я попробую прийти пораньше, — говорила она, поправляя перед зеркалом воротничок блузки. — Позвони Саше. Вечером устроим семейный ужин.

— Готовить, конечно, буду я? — поинтересовалась Эл.

— Ну уж, нет. Договорись с Сашкиной женой. Часам к восьми сделайте пару салатов, купите вина, торт. До сих пор не могу забыть, чем ты кормила нас в прошлый раз.

Эл вышла из своей комнаты и вопросительно посмотрела на мать.

— Тебе не нравится, как я готовлю? Все утверждали, что им понравилось.

— Это отец утверждал. Он у нас любитель остренького. Я извиняюсь, Элька, но твоя восточная кухня плохо отразилась на наших желудках, и если бы не водопровод, мы умерли бы от жажды, предварительно выпив всю воду в доме.

— Неужели все было так плохо? — не поверила ей Эл.

— Я не говорю, что невкусно. Непривычно. Остро.

— Ладно. Сделаю что-нибудь из французской кухни.

— Вас в горах, наверное, кормят одной кашей, если тебя все время тянет на кулинарные изыски.

Елена Васильевна была убеждена, что дочь — горный спасатель. Отлучки Эл из дому были нормой. Мать смирилась.

— Ну не всегда. В общем, мы не голодаем, — Эл пожала плечами.

Елена Васильевна посмотрела на Эл и улыбнулась. Потом пригляделась и заметила на скуле дочери царапину, совсем свежую.

— У-у-у. Где ты так? Я же говорила…