Русуданиани - Без автора

Заплакали тут все так, как если бы Каис умер. Обнимали Каиса за ноги царь и царица и прекрасная Хорашан, умоляли его не уезжать. Заверял их Каис клятвенно: «Я не уеду навечно, как вы думаете. Если даже вы меня гнать станете, и тогда не уеду! Но позвольте мне ненадолго отправиться на родину. У меня двое стариков-родителей, один я у них на всем свете. Может, они уже умерли от горя. Ныне поеду, сына моего Карамана там поставлю владетелем, а сам вскоре возвращусь».

Поверив клятве, разрешили Каису отправиться в путь, хотя и тяжело было всем с ним расставаться. Как узнал Каис, что дозволено ему ехать, начал снаряжаться в дорогу. Велел он приготовиться и старшему сыну Караману. Взял с собой искусных музыкантов управителя Фаруха.

Когда явился Каис попрощаться, начались плач и стенания такие, горше которых никогда не раздавалось в том царстве. И плакал Каис, клялся, что скоро вернется, утешал и успокаивал их. Наконец простился и ушел в сопровождении управителя царского двора. Пришли они в его дом. Пировали там три дня, как подобало. Щедро одарил его Каис и пошел дальше. Пришли они туда, где были те три сада, и пировали во всех трех. Взял Каис оттуда украшения и семена плодов и цветов. Шли они долго и дошли до того узкого и темного хода, который вел в родной город Каиса. Каис шел в сопровождении многих мастеров и многочисленной свиты. Приказал он срыть ту скалу и выпрямить тот темный путь. Подошли они к дворцу, и Каис послал одного вельможу вестником к своим родителям. Наказал: «Сразу ничего не говори! Войди в город и спроси старого визиря, расскажи ему о моем прибытии, он поведет тебя к царю и сам ему обо всем доложит».

Поехал тот человек, прибыл в город и спросил старого визиря. Указали ему дом визиря. Подошел к воротам гонец и послал слугу с поручением: «Я принес добрые вести, но, пока не увижу самого визиря, никому своих вестей не доложу». Слуга предстал перед своим господином и передал ему слова гонца. Визирь был так обессилен разлукой с Каисаром и чрезмерной печалью царя Карамана, что без помощи не мог встать, так ослабел он от горя, но тут вскочил на ноги, словно двадцатилетний, и воскликнул: «Наконец-то настал день радости для нашего скорбящего сердца!» Выбежал он к воротам с непокрытой головой. Увидел того человека, поцеловал его и попросил: «Расскажи все, что знаешь!» Тот доложил: «Я принес добрую весть. Прибыл сын твоего владыки Каисар, могущественный и возвеличившийся, покоривший все царства».

Как услышал это старый визирь, обнял вестника за ноги, начал их целовать. Рука об руку пошли они к царю. И вошли туда, где сидели царь с царицей, облаченные в траур, посыпая голову золой, и доложил визирь: «Слава творцу, горечь наконец сменилась радостью, в старости господь даровал нам большое утешение и отраду, оправдались мои предсказания, о царь! Явился сын твой Каис, победоносный и могучий. Вот гонец от него, которого привел я к тебе, государь!»

Как выслушали это царь Караман и царица, замерли, не веря своим ушам. Затем вестник сам подтвердил: «Воистину это так — прибыл сын ваш Каис». Вскочили царь с царицей, бросились обнимать его: царь одну ногу обвил руками, царица — другую. Убежал тот в смущении: «Не навлекайте на меня гнев божий!»

Выбежали царь с царицей из дворца, босоногие, с непокрытыми головами, сами не знали, куда шли. Ко всем встречным бросались с мольбой: «Может, видели вы нашего сына Каиса, где он — укажите!»

Явился вестник к Каису, доложил ему, плача: «Каис, царь царей! Босоногие, с непокрытыми головами, идут сюда родители твои. Что же ты сидишь? Я от жалости к ним не мог остаться там». Вскочил Каис и побежал навстречу старикам, за ним следовал его сын Караман. Увидев сына своего Каиса, царица упала без чувств. Царь обнял его за шею и долго плакал.

Приветствовав царя, Каис огляделся и увидел лежавшую без сознания мать. Обнял он ее за шею и поцеловал в грудь. И начал Каис плакать и стенать: «Родительница моя! Я знал, что печалишься ты, и потому отправился сюда и оставил дом мой, что жалел тебя. Ныне, если ты умрешь, на что мне моя жизнь, мои владения или царство?! Я прибыл сюда с сыном своим, чтобы развеять твою печаль, иначе зачем мне было приезжать!»

Как услышала царица эти слова, открыла глаза и немного пришла в себя, обняла сына за шею, поцеловала и вновь надолго потеряла сознание. Давали ей нюхать различные благовония и с трудом привели в себя. Ошеломленно посмотрела вокруг царица и, как увидела сына, стала обнимать его ноги, целовать и казалась лишившейся рассудка. Увидели придворные царицу в таком состоянии, горько все плакали и не чаяли, что останется она живой. Но царица постепенно очнулась и посмотрела на Каиса, а Каис от слез не мог вымолвить ни слова. Приободрившись, сказал он матери: «Почему плачешь ты, мать?! Я ушел от вас один, а вернулся с сыном, который намного лучше меня. Теперь отринь печаль, и будем пировать, чтобы горечь, которую мы до сих пор видели, сполна возместилась весельем!» Тут только заметила царица внука, обняла его, поцеловала, и долго стояли они, не разнимая объятий.

[Юный] Караман облобызал ей ноги и промолвил: «О царица цариц! Неужто огорчает тебя, что такую славу снискал себе ваш сын и привел тебе внука? Или что иное тебя печалит?» Отвечала царица: «Свет очей моих! Кто знает, сколько горя я перенесла, пока вырастила Каиса. Ныне благословляю я судьбу, что при жизни увидела я Каиса и вижу тебя, его сына. Теперь мне и смерть не страшна!» С этими словами она ввела их во дворец.

По городу разнеслась весть о возвращении Каиса. Все, кого она достигла, хлынули на площадь — мужчины и женщины. Осыпали Каиса драгоценными камнями и жемчугом, расстилали перед ним парчу и обнимали его колени, раздавали нищим золото.

Вошли в царские палаты и поднялись на престол. Царица села между сыном и внуком и обнимала то Каиса, то Карамана, сына его, и целовала их.

Начались в городе пиры и игрища, гремели трубы и барабаны. Приказал царь открыть двери семи сокровищниц, все раздал неимущим. И дошло известие о прибытии Каиса во все концы их владений, и начали прибывать отовсюду воины и горожане. Приходили, поздравляли с благополучным возвращением и подносили неисчислимые дары. Радовались прибытию Каиса и великие и малые. Сорок дней и сорок ночей непрерывно длилось ликование. На сороковой день спросил Каис о том, что делалось в покинутом им царстве. Доложили ему, что плакали и печалились его подданные и сановники, оттого что он исчез, а от врагов они ущерба не имели. Каис рассказал обо всех своих приключениях, о том, какую снискал славу и сколько покорил царств.

Дивились все, а старый визирь возблагодарил господа и сказал царю Караману: «Ведь я предсказывал вам, что Каис покорит все государства!» Благодарили господа царь с царицей за то, что он даровал им такого сына.

Попросил Каис своего отца: «Сын мой Караман вырос в чужом государстве и здешних порядков не знает. Чтобы он не попал впросак, обучите его вашим обычаям и нравам, пусть все увидит и узнает». Приказал царь Караман показать внуку весь дворцовый уклад.

И одобрил тот все царские порядки. Так, в пиршествах и веселье, миновало два года. Ближние государи приезжали на торжества, дальние присылали дорогие подношения. Мать и отец Каиса так помолодели, будто никогда горя не знали.

Как прошло два года и ознакомился царевич со всеми делами государства, призвал к себе Каис старого визиря и сказал: «Есть у меня к тебе одно дело, и ты знаешь сам, как справишься с ним». Отвечал ему визирь: «Приказывай, господин мой!» Сказал ему Каис: «Знаю, как трудно будет решиться на это родителям моим, но молчать больше не могу. Я перенес немало злоключений, ушел из отчего дома один, долго скитался, попадал в сети колдовства, из которых ни один смертный не высвобождался. Но справился я с трудностями. Много палаванов-дэвов убил и много царств покорил, надеясь на свою десницу и на господа. Теперь у меня есть солнцеподобная супруга, дочь царя Шерука, которому покорен весь мир, и ты видишь моего старшего сына, каков он, а кроме него у меня еще четыре молодца. Они лучше старшего, так же как он сам лучше прочих худородных людей, но привести их сюда нельзя и нельзя мне оставлять столько царств без присмотра. Под моей властью не одна страна, а несколько — владения царя Шерука, царей Севера и Китая. Их всех я сам покорил. Теперь я привез сына своего Карамана и оставляю здесь, мне же пусть мои родители позволят уехать — много врагов у царя Шерука, а к вам я скоро приду вновь».

Выслушал визирь эти речи и очень огорчился, но не смел перечить, ибо понимал, что нельзя покидать столько государств. Задумался визирь; заметил Каис, что визирь огорчен, и спросил: «Визирь, отчего ты грустишь?» Отвечал ему визирь: «Как же мне не грустить? Только на старости лет удостоился я счастья узреть тебя живым, а теперь ты вновь собираешься исчезнуть! Такой огонь проник в мое сердце, сильнее геенны огненной, а как узнают о том твои родители, увидишь, что с ними будет! Клянусь тобой, не останутся они жить. Но знаю, что делать нечего, нельзя тебе оставлять такое царство, только скажи мне, за какой срок можно туда доехать?» Каис ответил: «За шесть месяцев». И посоветовал визирь: «Остается тебе одно: родителей своих взять с собой, чтобы они своими глазами увидели твое царство и солнцеподобную невестку, тогда они ни о чем не будут скорбеть, в ином случае — непременно покончат с собой».