Спираль Эолла. Часть первая. Четыре сердца в одном - Виктор Вассбар

Я подняла колье, внимательно осмотрела его и путём проб выключила рёв, а чтобы не привлекать внимание старухи к украшениям, завернула их в платья, которые ей не были нужны, как впрочем, и мне. Много позднее я догадалась, что люки и двери открывались передо мной благодаря программе, заложенной в корабль тем неизвестным мне командиром. Он и вмонтировал в колье звуковое устройство, которое должно было усиливать мой голос, с какой целью он это сделал мне до сих пор не понятно, но, к сожалению, время повредило прибор, что впоследствии оказалось просто необходимым. Рык прибора самки принимали за мой голос и впоследствии стали бояться меня. Вероятно, они думали, что тот, кто обладает таким громоподобным голосом, обладает и неимоверной силой.

Спокойную беседу молодых людей неожиданно прервал запах дыма.

– Мне показалось, или действительно пахнет чем-то горелым? – проговорил Вивас.

– Я уже давно чувствую запах дыма, но думала, что это самовнушение, – ответила Светэлла и вопросительно посмотрела на друга.

– Ты хочешь сказать, что дикари всё же засыпали корабль хворостом, подожгли его, и дым от гигантского костра проник внутрь?

– Боюсь, что это так.

– Нет, это не возможно, – махнул рукой Вивас. – Каким бы ни был костёр, он искра, пытающаяся воспламенить океан.

– Но дышать становится всё труднее. Еще несколько минут, и мы задохнёмся в дыму.

– В этом ты права. Остается одно, покинуть корабль.

– Но, как? Открыв входной люк, мы сгорим, а другого выхода нет.

– Есть, – ответил Вивас и, взяв Светэллу за руку, повёл её к лифту, на ходу объясняя, что корабль можно покинуть в спасательных капсулах.

Огонь охватил корабль по всей окружности и, облизывая его обшивку, подбирался к трубопроводам аварийного сброса топлива.

Вылетев из галолёта, двухместная капсула пролетела пять километров и удачно опустилась на ровное поле. Вскоре раздался оглушительный взрыв и на вопрос Светэллы: «Что это?» – ответила ударная волна, приподнявшая её в воздух и грубо опустившая на жёсткую траву. Одновременно со Светэллой опору под ногами потерял и Вивас, но ещё не отгремели раскаты, а он уже стоял возле принцессы на коленях и делал искусственное дыхание «изо рта в рот». Но вот её губы дрогнули, и Вивас услышал: «Что это было?»

– Взорвался твой корабль, – не поняв смысл вопроса, ответил он и, смутившись, опустил взгляд.

– А я думала, что уже умерла и нахожусь в раю. Как сладок был миг той… тот… и у меня кружится голова…

– Это контузия, она пройдёт, – ответил Вивас и почувствовал, как лёгкие руки Светэллы легли на его шею.

– Да, это контузия и я снова хочу её получить, – ответила она и прильнула губами к его губам.

Как ошпаренный кипятком, отпрянул от неё Вивас и, буркнув: «У меня есть идея!» – быстро приподнялся и пошёл к капсуле.

– Твоя идея глупа, как глуп ты сам, – не выдержав равнодушного отношения к себе, резко ответила Светэлла и, перевернувшись на живот, уткнула голову в траву.

Не знала, не ведала она чувства любви, но с появлением Виваса в Светэлле родилась женщина, и возродилось природное влечение к мужчине. Страсть познать неведомое захлестнула её, и удержаться от этой страсти у неё не было сил.

– Он отверг, отверг, отверг! Он не любит, не любит, не любит меня! – твердила она, и слёзы обиды текли из её глаз, а Вивас в это время склонился над капсулой и не слышал зов её души.

– Хм, надо же! Ну и система! Древняя, как этот лес. Вот тебе и галолёт… правителя планеты, – удивлённо хмыкнул он, посмотрев на устаревшие приборы спасательной шлюпки, и окунулся в воспоминания о сладком поцелуе Светэллы.

Молодость глупа? Не прислушивайтесь к тому, кто учит, как жить. Не верьте тому, кто говорит, что прожил жизнь и знает её. Ничего он не знает, ибо жизнь, бывает, так тряхнёт, что не только тот знаток, но и окружающие его люди порой не могут дать ответ: «Что же произошло?» А всё дело в том, что жизнь – это движение и как движение она бесконечна, познать же бесконечность – не воз—мож—но! Ну, так как, глупа молодость?

– Нет, не мог, не имел я права воспользоваться её несмышленостью. Её стремление познать неведомое мне понятно, но познавать его надо через любовь, а не через страсть, – думал Вивас, отрешённо воззрившись на приборы капсулы, – но всё же, как сладок был её поцелуй. Да, что это я! А, может быть, я ошибаюсь? Может быть, в ней проснулась любовь? О, какой же я глупец! Я оттолкнул чистую любовь невинной души! Оттолкнул, а теперь пытаюсь разобраться в её чувствах. Милая девочка, вместо того, чтобы посмотреть в твои глаза и прямо сказать: «Я полюбил тебя, Светэлла!»

– Глупая, глупая девчонка! – корила себя Светэлла. – И за что обиделась на Виваса? Он более несмышлёныш, чем я. Обиделась на то, что он стеснителен и не воспользовался мной. Глупо, глупо, глупо! Глупо желать, глупо требовать ответное чувство, не сказав о любви. Меня же захлестнула страсть познать неведомое, он понял это и оттолкнул меня. И что это я лежу?! Развалилась, себя жалею, а он переживает. Надо подняться, посмотреть в его глаза и прямо сказать: «Я люблю тебя, Вивас!»

Да, крепко захлестнула Светэллу и Виваса их первая любовь, но никто из них не знал и не догадывался, что каждый из них любим любимым. Одновременно встретились их взгляды и одновременно Вивас и Светэлла тихо проговорили: «Я люблю тебя!» Не знала Светэлла большего счастья, чем счастье, подаренное ей этой минутой. Ослепительными лучами солнца, выглянувшими после многодневной грозы, засияли её голубые глаза, и улыбка озарила её прекрасное лицо. Не пытаясь сдерживать порыв нежности, раскрыла она объятья и устремилась к милому.

– Вивас, любимый! Я самая счастливая девушка на свете! Повтори, повтори, что любишь меня!

– Люблю! Люблю! Люблю тебя, милая моя принцесса! И это чувство так переполняет меня, что, кажется, я готов расцеловать весь мир.

Воспламенившись впервые пришедшим чувством любви к девушке, Вивас пылко прильнул к чувственным губам Светэллы и вновь ощутил сладость поцелуя. От прилива адреналина влюблённые медленно опустились в изумрудную траву ставшую бархатной.

Нарастающий гул от топота сотен ног приподнял влюблённых, разгорячённых ласками любви.

– Когда же это кончится? Видимо они никогда не оставят нас в покое и будут преследовать до тех пор, пока мы их всех не уничтожим, – приподняв голову и увидев в полукилометре от себя колышущуюся бурую массу, возмутился Вивас и, стремительно поднявшись на ноги, побежал к капсуле, крикнув на бегу, – Светэлла, следуй за мной! – Лишь только она приблизилась к нему, он вложил в её руки плазап и сказал. – Это плазменное оружие. Как только дикари приблизятся вон к тому кусту, – указав на одинокий ориентир, – направь вот этот ствол на них и нажми вот эту кнопку.

– Милый, я знаю, как пользоваться всеми видами оружия, – спокойно ответила Светэлла и направила ствол оружия в сторону приближающегося врага. Меня этому учили с самого рождения.

Краска запоздалого стыда залила лицо Виваса. После слов Светеллы он понял, что ещё там, у кедра, она не только полностью доверилась ему, но и отдалась в его руки, предоставив в его полное распоряжение оружие, которым могла управлять.

Большими прыжками элопитеки сокращали расстояние до двух слабых людей. Если бы они знали, что их ждёт… Вот уже пройден передовым отрядом ориентир – куст, а Светэлла и не думала начинать стрельбу. Вивас посмотрел на неё и увидел в глазах слёзы.

– Я не могу. Не могу стрелять в них. Как бы ни были они жестоки, всё-таки десять лет они заботились обо мне.

Вивасу и самому не хотелось убивать беззащитных перволюдей, но жизнь Светэллы была ему дороже их жизней. Тогда он решил применить не автомат молекулярного распада, а парализатор мозга.

– Это оружие не убьет элопитеков, оно лишь парализует их на сутки. За это время мы уйдём от преследования, – сказал он Светэлле и разрядил паранемоз в наступающих гоминоидов.

Шли дни. В течение первой недели беглецы нашли небольшую пещеру, перенесли в неё оружие, и у входа установили сигнальный буй, найденный в капсуле. И хотя с каждым днём угасала надежда на то, что Лиэж найдёт их, жизнь двух влюблённых была романтична. Не ощущали они недостатка и в пище. Поблизости бродили стада парнокопытных. Фрукты и овощи росли в изобилии, а неподалёку от пещеры бил ключ чистой студёной воды.

Ничто не предвещало беду, но на исходе второй недели эхо донесло до пещеры отрывочные голоса гоминоидов и хруст сухого валёжника под тяжёлой поступью их больших ног. Вскоре первые ряды преследователей вышли из леса.

– Их как муравьёв! – увидев стройные колонны гоминоидов, воскликнул Вивас, – от этой массы даже зелень побурела.

– Вивас, надо бежать! – испуганно прижавшись к мужу, проговорила Светэлла.