Под музыку Вивальди - Александр Величанский

Крещенье

Две девы ночью топят воск.Темно: лишь слабый блеск волос.Взаимную оставив злость,судачат безумолкупро друга милого, про грим,про то, как в страсти мы горим…Но то не воск, а стеарин,и обе – комсомолки.

Сходство

На сходстве бусинок основан принцип бус.В ней многое напоминало совесть,красу напоминало, тонкий вкус…А совестью ли, вкусом ли, красоюона сама напоминала – ну-с,кого она тебе напоминала?Да мало ли кого… И впрямь не мало —сказал бы да обмолвиться боюсь.

Она любила каждого из тех (десять стихотворений)

Она любила каждого из тех,кого она любила, так, что грехнам говорить здесь о грехопаденье.Как мужа. Как отчизну. Как в мечтахлюбить возможно. Так, как смертный страхиные любят. Так, как наслажденьеона любить умела… И ееВСЕ помнили, хоть каждый за свое,но все – как полубред, как наважденье.

Она любила каждого из тех,кого она любила – без утехкаких-либо: спокойно, домовито —все было выстирано, вымыто – успех,казалось ей, достигнут. Но они-тоне понимали этого – у тех,кого она любила, были видысовсем иные на нее – ни-ни:она их отгоняла, и онивсе проходили быстро, как обиды.

Она любила каждого из тех,кого она любила – больше всех,и говорила каждому в постели:«С тобою, милый, лучше, чем со всеми».Что, в лучшем случае, могло бы вызвать смех,хотя в иных будило гнев немалый…Вот этого она не понимала —не понимала, дура, как на грех.

Она любила каждого из тех,кого она любила, ибо верхвзяла над ним, хотя он на поверку,в конце концов, оказывался сверху,но унижался прежде – и при всехжелательно… И сворошив, как ветки,обломки воли мужеской в тела,она затем сжигала их дотла —дотла – не оставалось даже меткиот них на простыни – ни буквы, ни числа.

Она любила каждого из тех,кого она любила, будто ТЕХ —ОСМОТР с отличием прошедшую машину.И говорила просто, без ужимок:«А ты что думал? – как девчонка, вверхногами неизвестно с кем лежи, мол?Нет, я сперва узнаю, с кем он жилили живет. Каков оклад и пыл.Не пьет ли. Можно вызнать без нажима.И если все в порядке – мой навек».

Она любила каждого из тех,кого она любила временами —в любое время года: лег ли снегтяжелый, неразборчивый… весна лисмутила грязь незамерзавших рек…иль лето белое отметило крестаминочные окна… иль уже листваосенняя пятнала ее зонтик…Любимые сменялись, как сезоны —по всем законам злого естества.

Она любила каждого из тех,кого она любила – больше всехи более самой себя, конечно —терпела издевательства и смех,делила щедро прихоти утех —она любила каждого в надежде,что и ее полюбит человеккакой-нибудь. И потому зараньелюбила всех за это упованье.

Она любила каждого из тех,кого она любила, но до техлишь пор, пока нужна была им эталюбовь ее – не ведая ответа,не зарясь на разительный успех,не утоляя собственного пыла(а в ней его едва ли много было),покуда срок нужды в ней не истек,она их всех воистину любила.

Она любила каждого из тех,кого она любила – не навек,но каждого любила без оглядки,не думая о сроках страсти краткой.Но появлялся новый человек.Он был хорош. И значит – все в порядке.Сама, того не ведая, с умасводя порой иного, без оглядкиглядела вдаль – на лица и дома.

Она любила каждого из тех,кого она любила – без помех,раздумий, слов иль слез еще! Бывало,ее после разрыва удивляло,как мог ей полюбиться пустобрехтакой… На деле же их всехона не видела. Она лишь изменяласо всеми – изменяла одному,любимому столь долго потому.

Жестокий романс

(на мотив «Маруся отравилась»)

Смешны ее веснушкина маленьком лице.Не вспоминай дурнушкаоб этом подлеце.

Не брей своих подмышеки глаз не подводи —выписывай из книжекнаучные труды.

Довольно заниматьсясведением бровей —займись трудами Марксаи дальше их развей.

И он, подлец, узнает(не Маркс, а твой подлец),какой посредством знанийты станешь, наконец.

Всё может Божья милостьдо воскрешенья вплоть:Маруся защитилась.Храни ее Господь.

Про мово

«Но я другому отдана;

Я буду век ему верна»

Мы с Женькой встретились сперва,когда мои хозяевасвезли меня на дачу.Все лето прогуляли ТАК.Он на гармошке был мастак.Но подступаться начал.

Однако я себя блюла.Хоть лапал он меня дотла.В Москве по нем томилась.Он приезжал по выходным.В подъезде мы стояли с ним —хозяйка не бранилась.

Потом он в армию ушел.Сказал, не дожидайся, мол.И писем мне не слал он.Но я ждала его – с ума,видать, сошла, хоша сама,но ТАК с одним гуляла.

Он с армии привез женусебе. Фабричную одну.Видать, поила шибко.Кудрей-то, Господи, кудрей! —да шестимесячны у нейи брюхо, и завивка.

Он, как пришел, – сейчас ко мне.А я ему: ступай к жене —она вить губки красит.Тут он мне в морду этак во —ему подружка про мовонасказывала басен.

Сама позарилась, поди.А он и рад. Ну, погоди.Ходил один за мноюлет пять: тихоня и не пьет.А мне уж двадцать пятый год.И я пошла женою.

Ну, от хозяев, ясно, взял.Пошла я в дворники. Подвалнам в новом доме дали.И Женька – тут как тут. Да яподи, сумею устоять,хоть дрался он вначале.

Ведь мой-то что – уж больно стар:и заступаться бы не стал —куда ему – портянка.А Женька, Женька – парень. Витья жду, когда он снова битьпридет меня по пьянке.

Плясовая

У мово ли у милкаСладка водочка горька.Горше водочки – медок.Помер, помер мой милок,помер, помер кавалер,помер сокол – околел.

В меня миленький гостил —все до ниточки спустил —целовальникам сволок.Помер, помер мой милок,помер, помер кавалер,помер сокол – околел.

На могилке у милка —ни травинки, ни цветка —полынья, чертополох.Помер, помер мой милок,помер, помер кавалер,помер сокол – околел.

Я во этом во адусвово милого найду:йде колечко? йде платок?Помер, помер мой милок,помер, помер кавалер,помер сокол – околел.

Концы с концами

Ее судьба сложилась круто:двоих любила – дело швах —поэта, нет – обернута,что алкашом на Кадашахпрослыл во всех продмагах… ах,и знаменитого изгоя —мечтал о райских он краях,за что его начальство злоес работы – в шею – на бобахсидел с ребенком и женою.Любил ее обериут[5],любил не менее спиртного(от коньяка и до «Тройного»),но не оплачивался трудпоэта вольного – на что вамопохмелишься? И онавсегда была ему должна —ему, подругам и соседу.Зато изгой был сыроедом.Но сырость тоже, Боже мой,до страсти дорога зимой,к тому ж в пристрастиях с женойон не сходился. Огурцамипацан не проживет – обменвеществ… И чтоб концы с концамисводить, она – судите сами —спала с одним из АПН.

Встреча

Она его увидела вдалиеще незрячим взором. Люди шликуда попало, торопясь из стужи.Но он остановился у ларькатабачного. Стал ближе. И к тому жезаметен чем-то стал издалека,

но только чем – она не разумела.Вот дальше двинулся он, как-то неумеломинуя ближних… Боже, на кого жон так похож? Сутулостью и ростом.Походкой бережной. И жестами похож:как вытряхнул из пачки папироску,

от ветра отвернувшись – и лицомсклоненным показался ей знаком…Нет, положительно, мы с ним встречались где-то.Вот дым знакомым выпустил кольцом.И рот кривит знакомо. И одет онв знакомое пальто. Идет с ленцой —

той поступью упругой, но и вялойодновременно… И она узнала! —пальто сначала – шили на заказ!И вот такая же была в ту зиму стужа,когда пальто надел он в первый раз:ужасно шло ему – прям не узнаешь мужа.

Лесная нимфа средней полосы

Лесная нимфа средней полосы:ей хвоя сыплется в роскошные власыс еловой вольной лапы. Паутинакасается удачных черт. Оналитая средь болот – окруженаприродой робкой скудными дарами —грибы, черника… Но зато самойданы какие бедра… вечерами —какая грудь, какие ноги – ой —искусанные комарами.

Напрасно