Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил? - Станислав Афонский

– А кто именно стал бы его отстаивать? – Уперев руки в бока спросил Сергей.

– Тебе что – по именам назвать или по должностям? – покосился на него Костя.

– Нет, по принадлежности к полу.

– Какое это имеет значение?

– Самое прямое. Мужики в этом вопросе гораздо объективнее женщин. Они в женской красоте разбираются гораздо лучше, чем сами женщины. Поэтому женщины стали бы намертво за свою национальность каждая и была бы по-своему права, – блеснул чёрными масляными глазами Костя под намечающейся лысиной.

– Но есть же какая-нибудь объективность? – темпераментно воскликнул Виктор.

– Есть, – мужественно ответил Вячеслав, – она перед тобой – это я, – и он ткнул в грудь свою пальцем. – В Кутаиси… Знаете Кутаиси? Это бывшая столица Грузии. Так вот в Кутаиси мне пришлось побывать только один раз. Красивейший и уютнейший город, ребята. Рынок там – сплошное благоухание киндзой и рэгани…

– Это что за животное, регани? – пожал узкими плечами Гена.

– Нэ «регани», дорогой, а рэгани, – решил вдруг изобразить кавказский акцент Вяч. – Это то же самое, что и базилик, только по-грузински. Мне их название больше нравится: базилик – словно имя какое-то опереточное… Там этой травы – стога и копны. Хинкали, хачапури, пиво и жарища под сорок градусов, и все – выше нуля… И женщины все всегда в чёрном. Нет, не монахини. У них обычай. Древний. Если в роду умрёт мужчина – все женщины рода должны целый год носить траур по нему. А кланы у них бывают очень большими. И кто-нибудь в них то и дела умирает… Да, Витя, и грузины, случается, помереть могут – не все тыщу лет живут… Один траур накладывается на другой – чёрные платья практически не снимаются. Но их грузинки очень красиво шьют – женщина, всё-таки, и в трауре должна красиво смотреться… Так вот, нагулялись мы, по городу, пора на базу ехать – автобуса нет и нет. Стоим на остановке, тушимся под солнцем, как говядина в духовке. Делать нечего. Только смотреть по сторонам. Одна сторона – напротив кафе «Хачапури»… Знаете, что это такое? Верно – пирог с сыром. Только не такой, какими в буфетах торгуют, тощие и плоские…

– Как тёщин язык под прессом, – буркнул Федя.

– Папрошу нэ аскорблять пошлыми сравнэниями благородный продукт, – опять блеснул «грузинским» акцентом Вячеслав. – Настоящий хачапури – это пышный такой пирог… Вроде пирожного «Наполеон», но гораздо толще. Пышный и продолговатый. А в середине его – такое, знаешь, углубление и в нём – сыр. – Вячеслав судорожно глотнул и шмыгнул носом.

– Нарезанный?

– Хачапури подают горячим и сыр в нём расплавливается… А ещё к нему прилагается растопленное масло в посудинке. Кусок от хачапури отломил, в масло опустил и – в рот. Вкуснятина – ум отъешь. Вот чтобы не отъесть его окончательно, грузины не весь хачапури едят, а только самый смак. Остальное в отходы. И отходов этих – чуть ли не весь пирог…

– Послушай, гэнацвале, какое отношение имеет твой хачапур к жэнской красоте? – тоже обратился к кавказскому акценту Костя.

– Никакого… Это я просто к слову. Стоим мы на остановке автобусной, смотрим, как хачапури едят…

– А сами почему не едите?

– Да мы уже газировки напились… Так вот, стоим… И вдруг фиксирую у себя странное, для меня, явление: не сосредотачиваю взгляд свой на женщинах… В России уже шею бы отвернул и в спираль свил, провожая взглядом всех красивых девушек, а здесь только на хачапури… облизываюсь. Отметив необычность такую, ставлю цель: найти среди прохожих красавицу. Красота грузинок – факт известный. Царица Тамар, «не пой, красавица, при мне…»

– Почему Тамар? Тамара…

– По-русски Тамара, а по-грузински – Тамар… Не перебивай, Витя. Да, красавицу – с поправкой на свой вкус, куда от него денешься, с «пикассовским» не совпадающий, художественным. Сорок минут вглядываюсь в каждую проходящую, пятьдесят, пятьдесят три… Главная улица города. Людей – масса. И в ней – ни одной красивой. Даже обиделся и огорчился. Не может того быть, думаю, но оно есть… Так и уехали, не повидав ни одной красотки. Потом уже, в других городах Грузии, видел таких, что потрясают красотой. У них особая краса – царственная какая-то. Идёт: стать, походка, выражение лица – Женщина с большой буквы, царица. Благородное лицо, высокая грудь, чёрная коса, поступь… Да посмотрите на их танцы! Там каждая – произведение искусства… Но вот в Кутаиси… Тем ещё этот город и запомнился… Скорее всего, мне просто не повезло. Черкешенки очень красивы. Они небольшого роста, Гена, ресницы густые, длиннющие. Вверх загнутые. Красиво очерченные полные губы, выразительные глаза, чёрные и, главное, – очень женственный ласковый взгляд… Смотришь на неё и уверен – от неё вряд ли можно ожидать грубости и прочих ведьмачеств… Хотя, кто может быть в женщине уверен? А в средней Азии самые пресамые красавицы – узбечки.

– Я слышал, польки на весь мир славятся. За ними, чтобы в жёны взять, даже из Америки приезжают, говорят, – блеснул познаниями Виктор, плотоядно улыбнувшись.

– То же самое говорят и про русских женщин. Немцы во время войны, уж на что фашисты были, а и то о русской красоте говорили, – шевельнулся на стуле Серёга, потянувшись за пачкой сигарет.

– И не только говорили… Как в том кино: «трогал, трогал – и не только пальцем», – многозначительно хмыкнул Костя.

– Нашли авторитетов – фашистов. Мы – сами себе авторитеты. Вяч верно сказал: у нас постоять спокойно на улице нельзя – то и дело такие цимусы проходят, что хоть за каждой беги одновременно и в разные стороны, – признался Фёдор.

– Посмотреть бы на тебя в это время – как ты в разные стороны бросишься, – попытался представить себе невероятное зрелище Виктор.

– И всё же, нет, наверное, ничего безупречного в природе. У каждой красавицы что-нибудь, да есть. Изъянчик какой- нибудь… Недавно прочитал. В Англии женщин расспросили: что на их мужчин сильнее действует – эротическое нижнее бельё на женских телах, или сами тела – без нижнего белья? Без рубашки, как говорится, ближе к телу. Так многие ответили, что не надеются соблазнить своих мужчин собственным голышом… Здесь вам и ответ, кстати, зачем свет выключают перед эротикой, – несколько даже злорадно сказал Фёдор. – Лучше иной раз не видеть, чем смотреть… Лучше один раз пощупать, чем сто раз не видеть… Темнота, так сказать, стимулирует и она же – друг молодёжи, как известно.

– Почему же тогда говорят, что мужчина любит глазами? Зачем они в темноте? – вполне резонно спросил Гена, почёсывая собственный нос, как будто именно в нём содержался ответ.

– Так ведь ты, прежде, чем съесть что-нибудь, смотришь на это что-то и если тебе оно нравится, то ешь, потом уже не глядя. Так и здесь: рассмотрел даму, а потом и съел…

– Как сказал старый крокодил, протирая очки, – неожиданно для себя выдал Генка.

– Да уж – это лучше, чем наоборот… Недавно фильм по ящику смотрел. Про одного негра… – начал рассказ Константин.

– Про одного только? У них обычно в фильмах чернокожих полным полно, – поделился наблюдениями Виктор.

– Нет, на этот раз про одного. У него был очень изысканный и оригинальный вкус на женщин. Даже не ко всей женщине, как таковой. А к отдельной её части…

– Чего же в этом оригинального? У нас у всех к этой части вкус есть, – опять встрял Витя.

– Слушай, Слонище, если ты ещё раз меня перебьёшь, я тебе пасть порву, и скажу, что так было, – пообещал Костя. – Совсем не к этой части у него были особые претензии. А к совсем неожиданной – к ступням. Ежели в них что-нибудь не так, как ему нужно – ему их обладательница совсем ни к чему. При всём восторге от фигуры и прочих её деталях. Стоило ему обнаружить неприятную ступню – долой все эмоции и реакции…

– И эрекции, – не удержался Витя.

– Витька, давай сюда свою мерзкую пасть – рвать буду.

– Молчу, Костя, молчу…

– Как сказал немой крокодил, став глухим, – придумал фантастическое существо Генка.

– А что? Бывает подобное и не только среди негров. У моего приятеля что-то такое подобное было. – Вспомнил Вячеслав. – Только не со всей ступнёй, а… Он долго увивался вокруг одной красотки. Дама была в его вкусе, фигурой в целом и другими деталями в частности. Поначалу, казалось, никаких у него перспектив. Неприступна, как… Генка, молчи… Но всё же сдалась. Взаимный выбор состоялся. Обожание его продолжалось до… пляжа. Он ждал момента её обнажения с трепетом всего организма…

– И оргазма, – не в силах удержаться изрёк Генка.

– А вот до этого-то как раз и не дошло. На пляже произошло нечто, для нашего приятеля совершенно ужасное. И абсолютно нестерпимое. Настолько, что он удержал себя от немедленного бегства только неимоверными усилиями воли. Весь восторг от почти полностью обнажённого тела бесконечно любимой немедленно кончился. Она сняла туфли. И он увидел у неё на ступнях большие пальцы…