Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил? - Станислав Афонский

– Вместо матраца использовал? – съехидничал Генка.

– Вместо жены. А первая жена, Люся, так замуж ещё и не вышла.

– А ты откуда знаешь, что не вышла?

– Такую женщину из поля зрения выпускать нельзя…

– Что ж, вот вам ещё один случай с обнажённой натурой, – вспомнил Вячеслав, поразмышляв несколько минут. – На Кавказе дело было. Тому назад не так уж много лет. Только не на том Кавказе, который возле самого синего в мире Чёрного моря, а в горах. Наша группа к морю только ещё шла. Большущая группа подобралась. В сорок человек. При норме в двадцать.

– Почему двадцать – норма? – равнодушно спросил Костя, чтобы что-то спросить.

– Потому что инструктору за небольшой группой легче уследить в случае чего – в поле зрения держать и помочь при надобности. Что-то там на турбазе не заладилось… Кажется, инструктор приболел из параллельной группы. Как бы то ни было, а орюкзачилось нас многовато. Но веселее. Как всегда – женщин больше, чем мужчин. Значительно больше. Шли мы шли по горам по долам, «нынче здесь завтра там», и пришли в очень экзотическое место. Перед главным нашим перевалом расположенное. Терзиян называется…

– В Армении дело было? – для справки поинтересовался знаток крокодилов и географии Геннадий.

– Вовсе нет – в… Карачаево – Черкессии, кажется… Нет, в Адыгее, точнее.

– Почему же тогда название армянское?

– Вот и мы спросили у проводника: почему? Ответ простой: в тех местах некий революционер чем-то, не помню, прославился, армянин Терзиян… Да, так вот. Группа большая, но выделялась в ней пара – муж с женой… Своей, говорил… Память о муже я сохранил только в том, что был он длиннейшего роста. А вот жена его…

– Красивейшая красавица, – изобразил иронию Костя.

– Ты то почём знаешь – не помню я тебя в нашей группе?

– А у тебя все женщины, о которых ты рассказываешь, красавицы одна пуще другой.

– Правильно подметил – о некрасивых не рассказываю… Могу даже показать. Во всей, между прочим, открытой и всесторонней красе… На фотографии, правда, только, а не в натуре… Валей её звали.

– А жаль, – печально вздохнул Витя, – натура нам сейчас очень бы не помешала.

– Как сказал голодный крокодил, – облизнулся Генка.

– Вот в этом самом Терзияне есть очень симпатичное и романтичное место. Горная река. Вокруг сосново-елово-буковый лес на склонах. Возле левого берега реки – высоченная отвесная скала. Почти ровная, словно отсёк её от горы кто-то громадным мечом, часть её… С утра пораньше, чтобы никто на меня не таращился, как любопытная мышь на сыр, пока ещё все спали, отправился я мышцы размять, в речке искупаться. Для этого место подходящее нужно найти. Они же бурные, реки горные – просто так в них не бултыхнёшься, где захочется. Надо отыскать местечко где-нибудь за крупным камнем – там вода поспокойнее, и окунуться или поплавать, если удастся. Пляжи там не песочные, конечно, а каменистые… Выбрал место поуютнее. Руками ногами заразмахивал, разминаюсь… Слышу голоса за кустами. Всматриваюсь. Та парочка, муж с женой. Она, бляха-муха, – без бюстгальтера. Представляете: всё тело загорелое, а грудь белеет, как две перламутровые жемчужины, и даже ещё перламутровее, с двумя ослепительными звёздочками точно посередине… Вокруг талии полотенце. Ниже талии – ни-че-го…

– Вах! – воскликнул Фёдор. – Бэз ног идёт и бэз всего, что повыше?

– Нет, Федя, с ногами, да ещё с какими, и со всем, что между ними и повыше. И всё – как есть наружу. Фигура – это надо видеть… Покажу, Витя, покажу… Нудистка, думаю. Ладно, уединению супругов мешать не стану – перейду в другое место. Перехожу. Скрылся. Опять разминаюсь… Но рассеянно – внутренним взором и кожей вижу фигуру. Через малое время она вновь возникает и опять не перед внутренним, а перед наружным зрением – оба идут в мою сторону. Вот канальство – не видят, что ли, что место занято?! Пригнувшись, для маскировки – чтоб не увидели, перебегаю опять подальше. И опять они за мной… Ну, погодите тогда. Деланно спокойно, будто и не вижу их, встаю в позу, лягаюсь ногами, вращаю руками. «Привет, Вяч!» – слышу. И оба два располагаются рядом… Он почему-то в плавках, а она, как я уже говорил, без… И почему-то не почему-то. Та-ак… Стараюсь унять эмоции…

– И эрекции, – добавил сочувственно Витя.

– Ты, как всегда, прав, Витек… «Валя», – говорю, – «а давай я тебя сфотографирую. Ты не против?» Я фотик с собой прихватил. Вот сейчас, думаю, она и смутится. «А почему же я должна быть против? Я очень даже за. Где встать? Или лечь?» Смутился я… «Для начала встань, будь ласкова, на фоне вон той скалы». «Очень даже пожалуйста. А как ласкать, хи-хи?..» И она встаёт перед тёмной, в тени, стеной скалы, освещённая солнцем, и ослепляет меня фигурой больше, чем светило. И снимает с талии полотенце… Фотоаппарат запрыгал в моих руках, как лягушонок. Еле-еле навёл… Щёлк. Готово… «А теперь мне сесть или лечь?» «Сесть, а потом лечь». И она садится лицом ко мне, и сгибает ножку правую, поднимая её над левой… И улыбается. А потом ложится в совершенно немыслимо неотразимое положение. И я всё это снимаю во всех возможных эффектных ракурсах, с трещащими плавками своими… А он, муж то есть, абсолютно спокойно лежит, загорает, книжечку почитывает и подкапчивает небо синее дымом сигареты….

– Врёшь, – уверенно сказал Володя. – Такого быть не может, потому что такого не может быть никогда.

– Я сам бы не поверил, если бы не видел сам… Но это ещё не всё. Уже к вечеру, когда солнце помягче, собрались на берегу мужики из группы. Стоим, курим, разговариваем на темы, которые только и могут возникнуть на фоне потрясающей природы – о политике… В разгар обсуждения самых злободневных тем появляется она. Даже не появляется, а является. Спокойно входит в самую средину нашего круга… В том, что можно, с натяжкой назвать плавочками, но без лифчика. Расстилает что-то на камешках и ложится лицом, и всем остальным, вверх… Разговор, естественно, завял сам собой. Мужики онемели. Заткнули себе рты сигаретами. Медленно разошлись веером от центра, где полёживала, слегка усмехаясь, Она, как богиня любви… О чём она думала?.. А потом, уже по ту сторону перевала, садимся в автобус. Рядом со мной оказалось свободное место и Она, войдя в салон, без раздумий села на него. Посидела несколько минут, поболтала о чём-то и… положила ногу свою мне на бедро. Небрежно так… Муж – рядом через проход… Мне, признаться, больше неловко было, чем приятно: это уж чересчур. «Слушай, Валентина, муж же вот тут же рядом же…» «Ну и что же же же?» – засмеялась, – «Тебе нравится?» «Д-да, конечно, но…» «И мне тоже. Едем дальше». Приехали… На турбазе, уже в Дагомысе, мужики догорились, подходим к мужу. «Пётр!» – мужа «ейного» Петькой звали. «Пётр, черти тебя раздери, ты что – не видишь, чего твоя вытворяет?» «Вижу, конечно… А что она такого вытворяет? Она красивая женщина и прелести своей не скрывает. Ей нравится нравиться и заставлять восхищаться собой. Смотрите, любуйтесь. Либидо? Так это, ребята, ваши проблемы, а не её. Вы вот попробуйте попробовать получить от неё хоть что-нибудь… Если кому-нибудь удастся – ради бога – не возражаю…» Надо было видеть, с какой яростью Она носилась по биваку во время похода с увесистым каменюкой в руках, грозя расшибить его об голову того, кто ради хохмы подложил этот булыган в рюкзак её мужу и он пёр его через перевал, грустно думая, что, должно быть, заболел, если груз вдруг потяжелел «ни с того, ни с сего»… Никто из нас ничего от неё «получить» и не пытался…

– Загадочная особа, – задумчиво произнёс Володя.

– Несчастная женщина, – добавил Костя.

– Ничего загадочного. Таких, значит, «загадочных» ещё и стервами зовут – жёстко отрезал Фёдор. – Подразнят мужиков, а потом фигу покажут.

– Фигу… Знаешь ли ты, что означает эта фигура из трёх пальцев? – покосился на него Вячеслав.

– А чего тут знать? Известно – кукиш с маслом и пошёл ты на…

– Да вот и нет! «Фигу» из трёх пальцев показывают мужикам японские проститутки. В динамике, причём: большим пальцем быстро двигают между указательным и безымянным. На что похоже?.. Вот именно. И всё мужику понятно.

– И всё-то ты, Вяч, знаешь. Даже скучно с тобой, – покосился Константин.

– Скучай себе на здоровье. Мне с собой не скучно… Скорее всего, она, Валентина, своего рода извращенкой была, если вдуматься. Да и муж её, пожалуй, – загадки мужской психологии. И женской тоже. Зигмунд Фрейд… Психоаналитик, Витя, напоминаю… В своё время занимался исследованиями всякого рода извращений. В своих книгах о них писал, размышлял… Теорию «либидо» придумал… Вещь сложная и если коротко, то заключается в том, частично, что главным двигателем и стимулом всех стремлений мужчин в жизни, от науки до карьеры, от работы до комфорта и всего – всего, является женщина и только женщина и ничего другого, кроме женщины… Ошибка. Лично мне никогда, ни при каких разговорах мужиков между собой не доводилось слышать ничего, позволившего бы сделать такой вывод. Теория с практикой не всегда сходятся…