Четвертое сокровище - Симода Тодд

— Ты у профессора Аламо училась?

Та покачала головой:

— Нет, у профессора Портер. А ты?

— У Гринвальда. А чем занимается Портер? Что-то связанное с языком, так?

— Да.

Тина заметила, что преподаватель оторвался от записок и окинул взглядом аудиторию. Посмотрел на часы и резко заговорил. В этот момент Тина смотрела на него, но голос напугал ее все равно.

— Мы начнем вовремя. И так будет каждое занятие. — Он умолк в ожидании, пока не установится полная тишина и студенты не сосредоточатся. — Меня зовут Алонсо Аламо. Как вы можете судить, у нас здесь народу больше, чем мест. Эта ситуация исправится к следующему разу, то есть — через неделю, поскольку этот курс будут посещать только двенадцать человек.

Один из студентов, выглядевший постарше остальных, нагнулся к Джиллиан и что-то прошептал ей на ухо. Тина не расслышала, а Джиллиан усмехнулась. Через секунду Джиллиан наклонилась к Тине и прошептала:

— Как Христос и двенадцать апостолов.

Тина ответила кривой улыбкой и посмотрела на студента, сидевшего рядом с Джиллиан. Симпатичный латиноамериканец с темными волосами. Он тоже улыбнулся ей. Профессор читал по конспекту:

— Этот семинар называется «Нейронная теория сознания». Другими словами, мы будем заниматься тем, что же именно в нашем организме, а точнее в нейронах, дает возможность нам обладать сознанием. Откуда берутся наше осознание и феноменологические ощущения? Другими словами, попробуем понять, почему красный предмет — красный, соль — соленая, а страх — страшный. — Он оторвался от текста, оглядел аудиторию и снова уткнулся в конспект. — Прежде всего, несколько основных правил. Само главное: это семинар по нейронной теории, а не по философии.

Джиллиан довольно громко шепнула латиноамериканцу, и Тина расслышала:

— Другими словами…

— Другими словами, — продолжал профессор, — мы подойдем к этой теме исключительно с научной точки зрения, а именно — с позиций нейробиологии, хотя иногда, по необходимости, будем включать и некоторые экскурсы в нейропсихологические области. Чего вы категорически не найдете в этом курсе — так это философии. Мы не будем обсуждать дуализм Декарта, или же преимущества функционализма над, к примеру, крайним материализмом или любым другим «измом», как бы хорошо ни была разработана эта теория и какие бы широкие сферы применения она ни открывала. Поэтому если в данной аудитории есть философы, не имеющие хорошей подготовки в неврологии или, по крайней мере, в функциональной нейроанатомии, или же те, кто пришел сюда с надеждой на философские дебаты, я хотел бы заявить вам сразу: вас не будет среди двенадцати участников семинара. Вы можете немедленно покинуть аудиторию и больше не тратить своего драгоценного времени.

Аденозин: нейромодулирующее химическое вещество (C₁₀H₁₃N₂O₄) отвечающее за регуляцию самонастраивающихся функций организма (частоты сердцебиения, дыхания и т. д.), а также за некоторые ментальные состояния (к примеру, настороженности).

Глютамат: сильно возбуждающий нейромедиатор (С₅Н₉NO₄), облегчающий быстрые выбросы из нейронов, делая возможным резкие движения или «быстрое мышление».

Подкорковые узлы: группы ядер, образующие петли, которые контролируют и управляют специфическими функциями коры головного мозга: вниманием и некоторыми видами моторики (например, танцем, рисованием или просто ходьбой).

Тетрадь по неврологии, Кристина Хана Судзуки.

Он осмотрел ряды студентов. Один, с козлиной бородкой и в черной вязаной шапочке, запихнул блокнот в рюкзак и оттолкнул стул назад. Закидывая рюкзак на плечо, он выразительно посмотрел на профессора и покинул аудиторию. Один из стоявших у стены студентов немедленно занял его место.

Несколько раз невозмутимо шмыгнув носом, словно проверяя воздух в комнате после ухода студента-философа, профессор продолжал:

— Кто-нибудь еще? — Он подождал с минуту и вернулся к своим записям. — Второе правило гласит, что мы не будем описывать сознание посредством метафор. Другими словами, мы не будем говорить «мозг подобен компьютеру», или же «сознание можно сравнить с театром, где есть авансцена и кулисы», или же «разум подобен облаку, состоящему из капель нейронной активности». — Он сделал паузу, посмотрел на всех и опять обратился к чтению. — Это будет интенсивный курс на один семестр. Те, кто собирается ходить, должны ходить на каждое занятие без исключения. Я буду появляться на каждом занятии, так почему не потребовать того же самого и от вас? Вы — причина, по которой я здесь. Если вы уже сейчас знаете, что не сможете посетить хотя бы одно занятие из всего курса, то придется попросить вас последовать за нашим другом-философом. — Никто не двинулся с места. — Хорошо. Первые три недели нам придется много читать из разных источников. Одни будут иметь более непосредственное отношение к теории человеческого сознания, чем другие, — по крайней мере, на первый взгляд. Те из вас, кто выживет и справится с информационным шквалом, смогут глубоко освоить материал. Другими словами, это будут те, кто по-настоящему его поймет. — Он перевернул страницу желтого блокнота. — Конечно, сейчас не существует единой теории сознания. Ни одна не является общепринятой, а некоторые не принимаются никем. Цель наших занятий — попытаться приблизиться к такой теории. Если вы не сможете внести вклад в построение такой теории, то и ваше время, и мое, и время ваших коллег будет потрачено впустую. Под вкладом я подразумеваю прежде всего подготовленность к каждому занятию… Основным фактором в оценке успеваемости по моему курсу будет активность на семинарах. Каждый из вас, то есть двенадцать выбранных, будет вести дискуссию после собственного доклада, в котором научные данные, почерпнутые из прочитанного, должны быть систематизированы и представлены в виде последовательного теоретического аспекта. Другими словами, вам нужно будет выдвинуть тезис, обосновать его и аргументировать доводы за и против. — Профессор поднял голову. — А если вы не знаете, что все эти слова значат, то я предлагаю вам с ними ознакомиться.

Один из студентов поднял руку:

— Извините, что перебиваю, вы не могли бы повторить последние два, после «тезиса»? — Карандаш студента завис над блокнотом.

— Обоснование и аргументация.

— Спасибо, — ответил студент и поспешно записал сказанное. Профессор Аламо вернулся к чтению конспекта:

— Сегодня я хотел бы, чтобы вы взяли два-три листка бумаги. Вы напишете свои имена, адрес электронной почты и ответы на два вопроса, которые я вам сейчас задам. Я прочитаю ваши ответы и выберу двенадцать студентов. Вы будете в любом случае проинформированы по электронной почте сегодня до 10 часов вечера. Те из вас, кто станет счастливым кандидатом, смогут взять в копировальном центре института экземпляр хрестоматии на семестр. Пожалуйста, к следующему занятию прочтите и, самое главное, поймите материалы для первой недели курса. — Он опять поднял голову и спросил: — Нужно ли разъяснить что-либо перед тем, как я задам вопросы?.. Нет? Хорошо. Вопрос номер один: какой вклад вы можете сделать в этот курс и в особенности в развитие теории сознания? — Он подождал, пока все записали вопрос. — Вопрос номер два: Сантьяго Рамон-и-Кахаль и Камилло Гольджи получили вместе Нобелевскую премию в 1906 году за изыскания, посвященные нейронам[13]. Но, тем не менее, они принципиально разошлись во мнениях относительно одного фундаментального аспекта нейронов. Что это был за аспект и в чем заключалась разница в их взглядах? — Убедившись, что больше никому не нужны дополнительные разъяснения, Аламо склонился над чистой страницей в своем блокноте и начал писать.

Тина уставилась на свой лист, где не было ничего, кроме имени и электронного адреса. Она прислушалась к шороху соседских ручек по бумаге — по листам будто ползали насекомые.