Она и Аллан - Генри Хаггард

Встречались странные огни, этакие блуждающие огоньки, как их называли, которых очень боялись зулусы, потому что верили, что в них прячутся духи мертвых. Возможно, именно это явление природы нашло отражение в местных преданиях, в том числе и зулусских. В любом случае, сами зулусы были очень напуганы, даже шаман Гороко растерялся и не расставался со своей маленьким мешочком со снадобьями, чтобы защитить себя и своих товарищей. Я думаю, что даже и железный Умслопогаас чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и говорил мне, что пришел сражаться и не важно, будет ли это человек, колдун или дух.

Короче говоря, из всех моих путешествий, за исключением встречи с пустыней на пути к копям царя Соломона, я думаю, что проход через это болото оказался самым тяжелым. Вряд ли я мог предположить, что меня ожидает такое испытание в степях Южной Африки. Да я просто не подозревал, что здесь окажутся такие страшные места! И это испытание было передано мне из рук самого Зикали, Открывателя Дорог, который использовал меня для своих оккультных целей. Он мечтал посоветоваться с оракулом на расстоянии, если таковой вообще существовал, и, чтобы достичь своих целей, воспользовался моими тайными желаниями, которые я, будучи глупцом, открыл ему. Я был беззаботен и позволил втянуть себя в эту авантюру.

В любом случае, раз я ввязался в это дело, то должен был закончить его. Кроме того, мне самому было интересно проникнуть в смысл того, что сказал мне Зикали (меня нельзя было обмануть с помощью того предмета, которым он снабдил меня), но дальше все стало еще более забавно. Будучи достаточно опытным человеком, я не думал, что погибну в этой переделке, как решили бы девять из десяти человек. И гора с каждым днем становилась все ближе и яснее...

То же самое можно сказать и о Хансе, который с детским доверием относился к Великому талисману. По его мнению, это было худшее путешествие в его жизни, но, поскольку Великий талисман, по определению, никогда не мог быть похоронен в этом болоте, он был непоколебимо уверен в том, что наше путешествие пройдет благополучно, на что я ответил, что этот восхитительный талисман не смог спасти одного из наших спутников, который нашел свою могилу в той же трясине.

— Но, баас, — парировал Ханс, — эти зулусы ведь не имеют ничего общего с талисманом, который тебе дали, и со мной, который сопровождал тебя, когда мы встретили Открывателя Дорог. Может быть, они все умрут, кроме Умслопогааса, которого тебе было велено взять с собой. Если так, то это ничего не значит, потому что зулусов много, но Макумазан — один и Ханс — один. Кроме того, баас должен помнить, что он начал с того, что напал на змею, поэтому вполне естественно, что брат этой змеи убил одного из зулусов.

— Если твои рассуждения правдивы, то он должен был ужалить меня.

— Да, баас, без сомнения, он так и сделал бы, если бы не твой Великий талисман, который защитил тебя и меня тоже, поскольку мой дед был заклинателем змей, а запах талисмана и на мне тоже. Змеи знают, кого жалить, баас.

— А как же москиты, — сказал я, смахивая их десятками с лица. — Великий талисман на них не действует.

— О, да, баас, им доставляет удовольствие жалить, их укусы не приносят нам вреда или приносят совсем немного, и все счастливы. Я все-таки надеюсь, что мы когда-нибудь выйдем из этих зарослей, каких я никогда в своей жизни не видел. Господин, держи свое ружье наготове, я слышал шуршание крокодила.

— Нет нужды, Ханс, — ответил я с сарказмом, — пойди и скажи ему, что у меня есть Великий талисман.

— Да, баас, я скажу. А еще скажу, что если он очень голоден, то дальше по дороге разбили лагерь несколько зулусов.

Он торжественно отошел в заросли и начал что-то шептать.

— Проклятый осел! — пробормотал я, натянул одеяло на голову в тщетной попытке спастись от москитов и, закурив с той же целью, попытался заснуть.

В конце нашего пути болотистая местность начала забирать вверх, земля становилась суше, заросли все реже, пока не исчезли окончательно и мы не оказались на твердой земле, прямо напротив самых нижних склонов великой горы, которая возвышалась теперь над нами, забытая всем миром и от этого еще более величественная.

В моей записной книжке я сделал небольшую карту с различными поворотами и изгибами дороги через широкую Долину отчаяния, добавляя постепенно все новые и новые повороты. Изучая карту в конце нашего путешествия, я понял, насколько трудный путь мы проделали, когда несколько неверных шагов могли означать смерть от удушья, если бы не шли по следам амахаггеров, которые были знакомы с этими секретами. Если бы они были дружелюбными проводниками, какую помощь могли бы оказать мирным путникам!

Меня терзала мысль: почему они не напали на нас в зарослях, когда наши огни показывали им, что мы рядом с ними? То, что они хотели сжечь нас, следует совершенно очевидно из тех улик, которые я обнаружил, но, к счастью, в это время года отсутствие ветра и слишком зеленые кусты спасли нас. Я искал ответ на вопрос именно в этом глупом объяснении.

На самом деле людоеды просто ждали лучшей возможности!

Глава 10. НАПАДЕНИЕ

Наконец мы вышли из зарослей, за что я благодарил Бога, потому что такой переход с потерей всего одного человека казался чудом. Мы выбрались в середине дня и, совершенно измотанные, остановились на отдых и чтобы поесть свежей дичи, которой, к счастью, было достаточно вокруг. Затем мы двинулись к подножию горы, чтобы разбить лагерь на ночь на гребне, в миле или двух, где, как я надеялся, мы могли укрыться от тумана, по-прежнему мешающего разглядеть окрестности.

Идя по течению ручья, который бежал вниз, в болото, мы подошли к выбранному нами для ночлега гребню, как раз когда садилось солнце. Под нами лежала широкая долина, этакая впадина на теле горы, слегка заросшая кустарником. Деревья теснились от нас на некотором расстоянии, образуя зеленые склоны, которые кончались высокими скалами и обрывами неизвестной высоты.

Было что-то завораживающее в этой высящейся горной стене, которая, казалось, уходила в неизвестность и скрывала какую-то древнюю тайну. Не знаю, почему, но меня охватила тревога.

На одной из сторон долины я увидел огромный склон, который, без сомнения, проделала лава в стародавние времена. Мне показалось, что вверх по этой расселине ведет дорога, возможно, являющаяся продолжением той, по которой мы прошли через болото. Тот факт, что, воспользовавшись биноклем, я смог увидеть стада, которые паслись на склонах горы, подтверждал это, поскольку скот предполагал наличие владельцев и пастухов, а я не видел деревень на склонах. Это означало, что все они живут за этим склоном.

Именно об этом я поведал Робертсону и показал панораму долины в лучах заходящего солнца.

В это время Умслопогаас был занят выбором места для ночного лагеря. Некий инстинкт воина или предчувствие опасности заставили его выбрать место, подходящее для обороны. Оно находилось на отвесной насыпи, которая чем-то напоминала гигантский муравейник. С одной стороны выбранная площадка была защищена рекой, глубина которой здесь была достаточной, а сзади нас стояли сглаженные водой скалы, которые часто можно найти в Африке. Камни, лежавшие один на другом, огибали западную часть горы, так что практически это было единственным голым местом, около тридцати—сорока футов, выходящим прямо на гору.

— Умслопогаас ожидает возможного нападения, — с гримасой отметил Ханс, — иначе он бы не выбрал такого места для лагеря, где несколько человек могут сражаться против многих. Да, баас, он думает, что каннибалы нападут на нас.

— Иногда случаются странные вещи, — ответил я равнодушно и взглянул на ружья, которые лежали внизу. Мы всегда держали их под рукой ночью, когда зулусы готовились лечь спать. Лишь Умслопогаас не спал. Наоборот, он высился, как монумент, держа в руке свой топор и разглядывая контуры обрыва на противоположной стороне.

— Странная гора, Макумазан, — сказал он, — если сравнивать с той, на которой живет ведьма, где находится мой крааль, но эта меньше. Не знаю, что нас ожидает на ней. Я всегда любил горы, даже когда мой погибший брат и я жили с волками в ущелье Ведьмы, потому что там произошла моя лучшая битва.

— Может, ничего еще не случится, — ответил я негромко, так как глаза мои слипались от усталости.