Страсть и скандал - Элизабет Эссекс

Кэт настаивала со всей страстью своей натуры:

— Нет! Не нужно больше убийств!

— Да, Томас. Пожалуй, их уже было достаточно. — Кассандра закрыла рот ладонью, пораженная жестокой прямотой его заявления. — Мы должны верить, что правосудие свершит свою работу.

Катриона смотрела на виконтессу глазами, постаревшими лет на сто. В них была и отчаянная зависть, и одновременно жалость.

— К несчастью, миледи, закон прекрасно защищает тех, кто облечен богатством и властью, но беднякам не получить от него ни помощи, ни справедливости.

— Я отказываюсь этому верить, мисс Роуэн, — заявил Джеймс. — Я мировой судья в своем округе. Я есть закон. И я решительно желаю помочь вам.

— Да, — согласилась Кассандра. — Вы можете довериться лорду Джеффри. Он не допустит, чтобы вы страдали. И ваша кузина Алиса. Особенно Алиса! Но я не могу не жалеть, однако, что вы не ответили на эти чудовищные обвинения еще тогда, в Индии. Возможно, мы не оказались бы в таком положении сейчас. Уверена, вы могли бы довериться Томасу.

Катриона покачала головой.

— Томаса там не было, миледи. — Вот и все, что она сказала. — А Алиса… была нездорова. Ее сковал страх. Она не могла спать, и ее нельзя было оставлять одну — она цеплялась за меня, как будто в постоянном страхе, что ее отберут. И я не думаю, что ей следовало выступать против него. Я знала, что получится, если она предстанет перед судом. Если я поставлю Алису на свидетельское место, Беркстед будет сверлить ее взглядом, как злобный, кровожадный шакал, каковым он и является. И она оробеет. Будет ее слово против его — если она вообще сможет заговорить. И мое слово против его. И тогда я сбежала. Мы все спасались бегством. Я не могла оставить Алису на милость Беркстеда или его лжесудейской комиссии.

— Но тебе помогла бегума? — подсказал Томас. Он хотел знать все, каждую подробность. Хотел убедиться, что знает, что она делала каждую минуту времени, что прошло с той ночи до сегодняшнего дня.

— Да, — сказала Кэт, хотя по ее побледневшему утомленному лицу было видно, каких усилий стоит ей этот рассказ. — Мы уехали в ту же ночь — или, возможно, было уже утро. Не помню. Но нам казалось, что не дольше нескольких мгновений пробыли мы у дверей бегумы, прежде чем погрузиться в неприметную старую крытую повозку, запряженную быками, и направились на запад, по направлению к Джайсалмеру. А бегума тем временем выпроваживала Мину и ее пышную свиту на восток, в королевство Ранпур, где компания не имела никакого влияния.

— Отвлекающий маневр, — одобрил Томас тактику бегумы. — И получилось отлично. Никто, даже полковник Бальфур, ничего не заподозрил. Насколько я понимаю, ты отправилась к сестре бегумы, в крепость Джайсалмера? А оттуда — через пустыню?

— Да. — Катриона снова обхватила себя руками, словно пытаясь защититься. — А он бродит где-то поблизости, выслеживает, приходит и уходит, как ему заблагорассудится, и держит наготове свой пистолет.

— Я им займусь. — Томас старался говорить со всей уверенностью, на которую был способен. — Доверь это мне, Катриона! Я не позволю Беркстеду продолжать охоту на тебя. Ни минуты больше.

Он бы поцеловал Кэт, покрыл ее поцелуями, потому что она наконец смотрела на него почти восхищенно. А еще потому, что ему этого хотелось. Быстрый страстный поцелуй в знак обладания и обещаний, которые еще предстоит сдержать. Ведь правда заключалась в том, что в Индии он не доверял ей до конца, не доверил ей тайну своей личности. Правду, которая все же привела его к тому, чтобы обелить ее имя. Но она могла уберечь их обоих и от сердечных мук, и от ужаса нынешнего положения — стоило ему открыться ей тогда, не дожидаясь того времени, когда ей это так понадобится!

Но прошлое не вернуть, разве только извлечь урок на будущее. И это будущее он не уступит Беркстеду — иначе гореть ему в аду.

Чем раньше он докажет Катрионе, что она может довериться ему, положиться на него, тем скорее она снова научится быть счастливой.

— Джеймс, — обратился он к брату. — Что узнали твои люди?

Хозяин дома, похоже, обрадовался смене темы.

— Мой егерь обнаружил свежие отпечатки лошадиных подков с западной стороны у наружной стены. Они вели к югу, к воротам, но дальше обрывались. Он расспросил людей в деревне и во всех постоялых дворах в округе. По его словам, люди заметили лишь одного чужака, и, судя по их описанию, это ты. — Джеймс криво усмехнулся. — В «Грошовом Хэндли» особенно встревожены тем, что сами объяснили тебе, как нас искать. Трактирщик уже рассыпался в извинениях перед Питерсом.

Упрек не прошел мимо ушей Томаса.

— В такой огромной семье, как наша, кто-то просто обязан стать блудной паршивой овцой.

Джеймс парировал:

— Блудной — это ты точно сказал.

— Да. Полагаю, Джеймс, мы тем самым определили мой характер или отсутствие такового. — Хорошо, однако, пуститься в дружескую пикировку с братом. Минута забавы в противовес серьезности положения — маленькая передышка, чтобы отойти от ужаса рассказанной Кэт истории. Тем более что ее история была чистой правдой. Это действительно случилось с ней. Он думал, что пережил немало страданий. Но разве его страдания шли в какое-то сравнение с теми, что выпали на долю ей? Она сделала все, что было в ее силах, чтобы спасти детей, лишь для того чтобы ее с ними разлучили. Он потерял Кэт, а она потеряла все.

— Итак. — Джеймс вернул его к действительности. — Ты говорил, что у тебя есть опыт в подобных делах. Что ты предлагаешь?

— Кто-нибудь наверняка что-нибудь видел. — Томас провел ладонью по непривычно коротким волосам. — Человек не может просто так взять и подъехать к самой стене такого поместья, как Уимбурн, которое находится почти что в центре деревни, в десять часов утра, летом, когда все — весь мир и его собака — ходят туда-сюда по своим делам. Кто-то что-то знает. Может быть, этот кто-то просто не понимает, что именно видел.

— Я разослал людей во все концы деревни и вокруг — пусть порасспрашивают, не видел ли кто чего-то необычного.

— А-а. В этом-то твоя беда.

— Прошу прощения?

— Ничего необычного никто не заметит. А если что-то и увидит, сочтет недостойным упоминания. Наш злодей не нацепит себе на лоб вывеску: «Я особенный. Смотрите на меня внимательно».

— Что ж, если ты умнее, чем все мои люди, тогда, разумеется, тебе и идти в деревню.

— Благодарю. Полагаю, я справлюсь. Но нам нужно искать одного человека. И он просто обязан обращать на себя внимание — он из той породы людей, которые не выносят, когда их не замечают.

— И что же это за порода?

— Ублюдок, абсолютный и беспримесный.