Страсть и скандал - Элизабет Эссекс

Она заговорила с Алисой тихо, чтобы не услышал лейтенант.

— Алиса, дорогая, — прошептала Катриона, дотрагиваясь до плеча девочки.

Но, почувствовав прикосновение, Алиса тонко, пронзительно вскрикнула, обернув к ней взгляд своих потемневших глаз и мертвенно-белое от страха лицо. Катриона прижала ладонь к губам девочки, но когда потянула ее за собой, тяжелая двойная дверь из тикового дерева начала медленно отворяться.

Полоса света мало-помалу становилась шире, и Катриона попятилась, увлекая девочку в узкий темный коридор, который вел наверх, к помосту для панка-валла — слуги, который, сидя на крошечном балкончике-алькове, дергал за веревку, приводящую в движение длинное опахало шарнирного веера, чтобы охлаждать воздух в комнатах Летиции.

— Должно быть, Беркстед заметил, что дверь медленно открывается, потому что спросил: «Кто здесь?» А потом я услышала его шаги.

Я тянула Алису назад, но она цеплялась за меня, тяжело висла на руках. От ужаса она едва могла идти.

— Сколько ей было лет? — участливо спросила леди Джеффри.

Катриона была ей благодарна за передышку.

— Восемь, миледи. — Слишком юна, чтобы пережить такой ужас!

Но Томасу не терпелось выслушать ее показания до конца и получить доказательство вины Беркстеда.

— Итак, вы были на лестнице?

— Да. — Катриона снова сосредоточилась на воспоминаниях. — На узкой лестнице позади гардеробной, которая вела на маленький балкон, где обычно сидел слуга, чтобы приводить в движение расположенные под потолком опахала.

— Значит, вы были между вторым этажом и третьим? — уточнил Томас. — Выше?

— Да. Туда, наверх, уже проникал дым с горящего потолка.

Пятясь, Катриона добралась до верхнего балкона, где уже клубился дым, мешая видеть. Но внизу — она слышала — Беркстед ворвался в гардеробную.

— Я не могла одновременно нести Алису и закрывать ей рот. И тогда Алиса сказала: «Он убил ее. Убил маму». Я не могла ее остановить. И он ее услышал. Потому что снова спросил: «Кто здесь? Я вас слышу».

В ушах Катрионы до сих пор стоял голос Беркстеда — в нем было отчаяние и невозможность поверить в происходящее; она чувствовала, что и у нее самой вот-вот начнется истерика.

— Он подошел ближе, почти к самой лестнице, где мы притаились как мышки, задыхаясь от дыма.

Дым сгущался, окружал их с Алисой, как клубящиеся демоны из преисподней. Катриона закрыла рот подолом юбки и прижалась лицом к лицу девочки, чтобы закрыть рот и ей. На ее руках Алиса свернулась в клубок, дрожа от страха и потрясения. Ее запекшиеся глаза были плотно закрыты. Как будто она могла прекратить то, что совершалось, просто закрыв глаза! Не видишь — значит, этого не может быть. Зато она говорила.

Именно тогда Алиса сказала: «Это мама застрелила папу! Мама это сделала! Чтобы быть с Бадмашем. Она сказала, что уедет с ним, а нас бросит. И тогда он застрелил ее. А потом поджег дом».

И Кэт поняла — хотя глаза девочки были закрыты, за ве́ками ее стоит одна-единственная картина. На ее глазах были убиты сначала отец, а затем и мать. Как ни закрывай она уши — все равно слышит сухой треск выстрелов. Как ни обнимай ее — не почувствует ничего, кроме холода, ненависти и ужаса.

— Я пыталась нащупать путь вдоль стены, чтобы добраться до окна. Там были такие декоративные окошки в форме лотоса с цветными стеклами над дверьми и над верхним балконом. И я слышала его внизу. Он расшвыривал мебель, переворачивал столы — хотел найти Алису.

«Твое слово против моего, дорогая Алиса, — говорил Беркстед. — И кому, думаешь ты, они поверят? Выйди ко мне, и я тебе помогу».

По примеру Алисы Катриона тоже закрыла глаза, потому что сажа была очень едкой. Как будто вместе с девочкой решила, что так можно отгородиться от лживых обещаний шакала.

— И тогда я нашла оконную задвижку и попыталась толкнуть ее одной рукой. Там был центральный шарнир. — Катриона показала рукой, как открывала задвижку. — И я старалась закрыть рот Алисе своей юбкой. А внизу был шум — мебель то ли расшвыривали, то ли крушили. Но мои уши слышали в основном лишь ужасный свист и шипение дыма и алчного огня. А затем — мне как раз удалось открыть окно достаточно, чтобы вытолкнуть наружу Алису — воздух содрогнулся, и нас бросило на пол. От страха мы обе чуть не выпрыгнули из собственной кожи.

— Ружейный выстрел? — тихо подсказал Томас ей на ухо.

Катриона не открывала плотно сомкнутых глаз.

— Да. Выстрел из ружья или пистолета, — эхом повторила она. — Стреляли где-то у нижней ступеньки. Думаю, это был пистолетный выстрел, от которого вздрогнули стены и эхо прокатилось по лестнице. Помню, как меня ударило в лицо — будто резкая пощечина. Потом прогремел второй выстрел.

Трубный глас, возвещающий и о смерти, и о разрушении. Но на этот раз она даже не удивилась, как будто ждала этого выстрела. Зловещее предзнаменование неизбежной гибели!

— Я закрыла Алису своим телом. Чувствовала, как она прижимается к моей груди, закрывая ладонями уши. Я прижала ее к себе покрепче, чтобы она ничего не услышала.

Было совершенно ясно, что Беркстед пытается убить Алису, как только что убил ее родителей, лежащих сейчас на ковре, над которым уже курился дымок.

— Но, как ни старалась я приглушить звук, Алиса услышала и поняла. Бедная девочка закричала — это был пронзительный вой или крик, исполненный горя. Во весь голос. Там была смертельная тоска. Страдание. И ужас. Я решила, что она ранена. И Беркстед услышал. Он сказал: «Алиса? Алиса, это ты? Где ты? Покажись, где ты там!» Я слышала, что он где-то внизу лестницы. Тогда я вытолкнула Алису в окно на плоскую крышу веранды второго этажа. Толкнула ее с силой, чтобы освободить себе руки. Она рыдала, а стук моего сердца отдавался у меня в ушах. Я пыталась продвинуться вперед, хваталась за край окна. Я была намного крупнее Алисы, поэтому мне было очень трудно протиснуться в это окошко. И я слышала Беркстеда у себя за спиной. Его сапоги стучали по ступенькам. Он приближался. «Алиса, — сказал он. — Долго ли ты подсматривала? Алиса? — И еще он сказал: — Ты не сможешь от меня спрятаться. Я тебя найду».

Его шаги становились громче, и я поняла, что он уже рядом. Тогда я шепнула Алисе: «Беги». Задвижка окна была внутри. Я прижала ногой нижнюю раму, чтобы он не смог открыть окно. Мне оставалось лишь надеяться, что на балконе снова соберется дым и Беркстед не сможет разглядеть меня сквозь цветное стекло. Но окно под моей ногой звякнуло только раз, и тогда я услышала, как он взревел: «Ты меня слышишь, Алиса? Здесь ты сгоришь дотла. Ты умрешь!»

Может быть, он сказал еще что-то, но крыша начала раскаляться и Алиса никуда не ушла. Она по-прежнему сидела, сжавшись в комок. Тогда я оставила окно в надежде, что Беркстед в него не пролезет. Или что у него нет еще одного пистолета, чтобы в нас стрелять. А нам нужно было идти. Крыша уже так раскалилась, что я решила…