Дети Арахна - Юлия Горская

 - Спи, Ва-Йерк, еще слишком рано…

 Спустя какое-то время вернулся принц. Он молча поклонился супруге и направился к лежанке. Немферис напряженно проследила за ним взглядом, ожидая возвращения Заны. Но та все не появлялась. А принц улегся на подстилку и затих.

 - Ненавижу, - царевна чувствовала досаду и гадливость к самодовольству наследника. И изо всех сил держалась за эти ощущения, чтобы не вспоминать о поцелуе. Но это оказалось выше ее сил. Нервный озноб не проходил. А кожу на шее саднило, как от ожога. Его горячие руки все еще обнимали и опаляли кожу губы…

 Она внушала себе, что поджидает невольницу и ни за что не призналась бы, что ждет послушника.

 Но время шло. А рядом – только темнота, да слабый шепот огня.

 Потеряв терпение, Немферис встала. Тихо ступая, она прокралась к спящему Гродвигу и осторожно извлекла из ножен меч, что тот легкомысленно оставил на видном месте…

   Как и обещали эркайи, дождь кончился. С запада на топи наползал густой туман. Было свежо и спокойно вокруг. Занималась заря. На востоке, сквозь зыбкое марево просвечивало розовым и золотистым.

 - Зана? – позвала царевна, направляясь к кустарнику, где ранее слышала голоса преступников.

 Раздвигая мокрые кусты мечом, она взошла на островок, центр которого оказался лишенным растительности.

 - Зана!

 Кифрийка лежала прямо на земле в неестественной позе, скорчившись и прикрыв голову руками. Она тихо плакала, вздрагивая всем телом.

 Немферис подошла к ней, с недоумением всматриваясь в прислужницу, которая так отчаянно предавалась безутешному горю.

 - Встань, Зана.

 Оборвав стенания, рабыня медленно поднялась и обратила на госпожу покрасневшие и распухшие от слез глаза.

 - Я больше не могу служить тебе, - проговорила она невнятно. – Я нечиста…

 Царевна долго молчала, потом произнесла с тоской:

 - Я простила тебе любовь к иноверцу, но не должна прощать распутство. Ты осквернила себя, свою госпожу и моего бога. Тебе ли не знать, что невольниц, уличенных в связи с мужчиной, казнят за пределами Улхура, чтобы грязные тела их растерзали звери?

 Немферис вспомнила вдруг, как горячие губы послушника касались ее. Сама она скорее своей служанки была достойна смерти.

 - Ты убьешь меня, госпожа? – из глаз кифрийки, с мольбой обращенных на нее, вновь хлынули слезы. – Я заслужила смерть. Я опозорила себя и тебя, моя чистая госпожа.

 - Молчи, - стиснув зубы, прервала её царевна. – Я не убью тебя, не бойся. Чужестранцы не знают наших законов, они не осудят меня за то, что я позволю тебе быть рядом. Но … ты не будешь прислуживать мне.

 Закрыв лицо руками, Зана разрыдалась, мотая головой:

 - Лучше убей меня, убей, я не смогу жить, опозоренная и брошенная человеком, который только посмеется надо мной.

 - Успокойся. Он поплатится за это.

 - Что? Как? – испуганная кифрийка, оторвав от лица ладони, с ужасом взглянула на хозяйку. – Что ты говоришь, госпожа!

 - Это тебя не касается, Зана. Вытри слезы и возвращайся, пока тебя не стали искать.

 - А ты?

 - Иди!

 Рабыня проскользнула мимо Немферис, которая осталась стоять с обнаженным мечом в центре островка. Когда Зана скрылась под навесом, она очертила себя кругом и опустилась на колени. Горячо и отчаянно царевна взмолилась Темному богу, прося простить ей грех…

 Только Арахн не слышал голос дочери. Судьбой ее руководило иное божество и  неуклонно вело своим путем.

 - Госпожа?

 - Зачем ты преследуешь меня?! – оглянувшись, Немферис вскочила на ноги. -  Зачем мучаешь? Теперь мой бог отвернулся от меня! И ты виноват в этом!

 - Я? – усмехнулся наррмориец. - Что сделал я, чего бы ты сама не позволила мне? – он опустил голову, стиснув кулаки и пытаясь взять себя в руки. Затем вновь посмотрел на царевну. – Я не оставлю вас. Не в моей власти изменить волю богов. У нас одна дорога, и не моя вина, что вам стало тесно. Зачем вы идете по ней? Почему не остались в Улхуре? Какая цель движет вами? Я не знаю, – он снова опустил голову, теперь с покорностью. - Вы можете заколоть меня этим мечом, но станет ли вам легче, когда не будет рядом мучителя?

 - У нас с тобой разные пути, послушник, - ледяным голосом проговорила Немферис. -  Согласна, цель одна – маакорская сигилла. Ты хочешь добыть ее, чтобы уничтожить моего отца и возродить Апикон. Я – чтобы укрепить власть Арахна на земле сульфурской. Мой бог отвернулся не только от меня, он отвернулся от всех улхурских дочерей своих. Собрав и уничтожив магический амулет, что имеет власть над Темным божеством, я заслужу милость Арахна, – голос царевны стал звенящим. – Мне суждено спуститься в колодец и родить сына, который станет владыкой мира людей и мира духов. Как написано в древнем пророчестве первых сынов Арахна: «улхурская царевна произведет на свет марлога, что станет великим господином двух миров. Кифрийцы, антигусы и мхары назовут его царем»… Она не знала, почему ей так хотелось высказать это Ларенару.

 - А в этом писании не сказано кто станет его отцом? – поинтересовался наррмориец.

 - Разве это не очевидно?

 - Твои желания, госпожа моя, могут натолкнуться на желания других, которые окажутся не мене сильными. Если тебе так хочется получить сына, помни – тварь из колодца не единственное существо, которое способно оставить потомков.

 По его взгляду она отчетливо поняла, что и кого он имеет в виду. На миг ей стало страшно от опалившей душу яркой вспышки трепетно разлившейся дурманом по крови. Но холод гордыни, что взращивалась годами, быстро остудил этот жар.

 - Как ты смеешь?..

 - Прекрасная моя царевна, - поклонившись, проговорил Ларенар торжественно. – Напрасно вы посвятили наррморийца в свои планы. Бросив вызов, вы вынуждаете его относиться к вам не так почтительно, как того заслуживает ваш неприкосновенный сан.

 Он быстро ушел, оставив Немферис в полной растерянности. Вновь и вновь воскрешая в памяти его слова, выражение его красивых глаз, которые вновь разожгли остывший пламень крови, она, сама того не ведая, топила крепкий слой льда, что нарос на сердце. И он, этот лед, созданный воспитанием и запретами, таял, выливаясь горячими, освобождающими душу слезами… 

   На рассвете царевна вернулась к навесу, возле которого встретила Сатта. Он снял капюшон, и она впервые увидела лицо эркайя – бледное до синевы, с глубокими морщинами старика. Продолговатые глаза медового оттенка с красной окантовкой были глазами демона. И небольшие, черные рожки подтверждали это.

 Поклонившись, Сатт, не стесняясь, осмотрел Немферис.

 - Ты красива, арахнида, - сказал он низким голосом, пробирающим до дрожи. – Ты напоминаешь мне женщину, которую я любил когда-то.