Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский

– Нет, я вчера была у гинеколога, я – чистая. Давай же…

Дэвид знал, что он не услышит ни слова лжи от Мэри.

Счастью Дэвида тоже не было границ. Последний раз, когда в его руках было такое роскошное юное тело, произошёл много лет назад. Юных проституток он в счёт не брал, хотя среди них попадались прекрасные экземпляры, но Дэвид начал вести другой счёт – счёт на чистую рафинированную похоть, обращённую на него как на предмет своей самой яркой мечты. Именно так его и воспринимала Мэри. Восторг, который охватил её, когда Дэвид медленно ввёл хуй во влагалище, поразил даже Дэвида, который ожидал сильной реакции, но не такой цветистой. Мэри заговорила языком, в котором фраза «Еби меня, мой сладкий Дед, своим волшебным хуем» была самой заурядной. Мэри умело двигала бёдрами, прижимая к себе Дэвида за его дряблые ягодицы, и всовывала ему свой язык в рот, ища его слюны, и вскрикивала от новой вспышки, которая следовала через каждые семь секунд, между которыми её сотрясали божественные спазмы. Дэвид решил, что для первого раза достаточно, и излился в неё. Он чувствовал себя властелином мира.

– Спать! – приказал он Мэри, и она заснула.

Дэвид встал с кровати и залюбовался красотой своей возлюбленной. Она воплощала собой недостижимую мечту для большинства мужчин на земле, не говоря уже о стариках, которые могли только пускать слюни, глядя на это чудо, или выплескивать злобу, обвиняя эту красоту в безнравственности, разврате и прочих выдумках бессильных.

Дэвид не хотел рисковать, заводя разговоры с Мэри, он не хотел её пробуждать и включаться в её бытие – Тотал мог подействовать непредсказуемо. Дэвид целовал и ласкал спящую красавицу, и она улыбалась ему во сне.

В распоряжении Дэвида было не более трёх часов, в течение которых действовала доза.

Дэвид взял спрей эректора и покрыл влажной пылью свой восхищённый хуй. Первый раз он был ещё молодым, а на второй раз старость давала себя знать. Но и здесь спасала наука.

– Проснись, моя красавица, – сказал он Мэри. Она открыла глаза и потянулась к Дэвиду руками, как маленькая девочка со сна.

Он погрузился в неё как в чашу жизни, и Мэри жаждала поскорей стать полной чашей. Но Дэвид решил не изливаться, а вытащил хуй из сжимавших его стенок и губ.

– Иди покакай, – сказал ей Дэвид, и Мэри, не колеблясь, пошла за ним в туалет. Она подошла к необыкновенно выглядящему унитазу, на который Дэвид её усадил. Мэри напряглась, кровь прилила к её лицу, чуждому стыда, и указатель на унитазе засвидетельствовал успех. Дэвид сам вытер её дырочку и отвёл в кровать. Там Дэвид взял Мэри ласково в свои объятия, и хуй его вернулся в должное место, женщина сжала его, и глаза её сомкнулись. Дэвид посадил Мэри на свой кол, и она застонала от сладкой пытки, склонившись над Дэвидом в прострации блаженства. Она ёрзала «на колу», пытая себя одним оргазмом за другим.

Вскоре измождённые Дэвид и Мэри дремали в объятиях друг друга.

– Пора идти, – сказал Дэвид, взглянув на часы. – Оденься.

Мэри молча, но с грустью в глазах прикрыла свои торчащие соски узкой полоской лифчика и, прежде чем надеть трусики, собрала в ладошку вытекшее семя Дэвида и, поднеся ко рту, жадно вылизала его с ладони.

Дэвид пошёл в гараж, и Мэри следовала за ним, игриво спрашивая и отвечая:

– Дед, ты меня любишь? Я тебя – да. А ты?

– Я тебя очень люблю, как никого никогда в жизни, – с чувством сказал Дэвид, в то же время осознавая, что перед ним открылась неисчерпаемая вселенная подобных Любовей. Прежде чем сесть в машину, Дэвид снял с руки Мэри наклейку, на что она не обратила никакого внимания, продолжая смотреть на Дэвида то ли влюблёнными, то ли покорными глазами.

Он приказал ей снова лечь на заднее сиденье и спать. Дэвид привёз девушку на то же место, откуда её вывез, и, пробудив, приказал выйти из машины. Три часа истекало через восемь минут.

– Иди не оборачиваясь туда, куда ты шла, – скомандовал Дэвид и, без сожаления глядя вслед красавице, отъехал в сторону, чтобы она его не увидела, если всё-таки оглянется. Девушка шла, не оглядываясь, по дорожке вдоль пляжа. Сквозь рыжие волосы девушки сияло солнце, их развевал ветер, и Дэвиду казалось, что её голова – в огне.

Дэвид вышел из машины и пошёл за Мэри, стараясь не потерять её из виду. Она шла чуть замедленной походкой, типичной при получении Тотала, но вот девушка как бы стряхнула с себя наваждение и пошла уверенным быстрым шагом. Мэри свернула к берегу океана, пробираясь в лабиринте лежащих на песке тел. Дэвид стоял, опершись на перила, отделявшие дорожку от пляжного песка, и видел, как группка девушек и юношей взвыла, увидев Мэри. До него донеслось женское иронически-ревнивое:

– Наша Патти опаздывает не долее, чем на три часа.

– Главное, что пришла, – примирительно произнёс юноша, обнимая за плечи девушку, – а то мы уже стали волноваться и твой мобильник не отвечал.

Дэвид вспомнил, что он слышал из спальни звонок мобильника, который лежал у Мэри в сумке, оставленной в машине. И Дэвид порадовался, что у него ещё хороший слух, не требующий вмешательства науки.

Открытие Дэвида, которое запретили к употреблению, состояло в созданном им веществе Тотал, влиявшем на человека так, что все сдерживающие центры в мозгу, возведённые культурой, отключались и человек полностью сдавался своим желаниям, которые сводились в основном к сексуальным. Причём воля человека, принявшего Тотал, сразу подпадала под власть первого оказавшегося рядом человека, произносившего команду: «Ко мне!» Этот человек воспринимался как повелитель, вожак стаи, и влияние его было абсолютным, пока действовал Тотал. Это вещество Дэвид наносил на пластиковую прозрачную наклейку, и её можно было приклеить на любой участок обнажённого тела. Через пять секунд Тотал начинал своё действие, и человек впадал в полное и радостное подчинение тому, кто отдавал ему приказы. Разработанная доза действовала в течение трёх часов, после чего человек полностью забывал о том, в чём и кому он повиновался, и не помнил, что произошло за эти три часа.

С помощью Тотала работникам американских секретных служб удалось выведать множество тайн у дипломатов, бизнесменов, преступников и террористов. Дэвид давно понял, какие бескрайние возможности по удовлетворению своих сексуальных нужд может предоставить ему его открытие.

Тотал позволил довести до совершенства возможности архаичного гипноза. Общеизвестно, что гипнозу поддаются далеко не все, и человек погружается в состояние гипноза, только если он этого хочет. Но даже в состоянии глубокого гипноза никогда не удаётся внушить человеку производить действия, которые могут нанести ему вред. Загипнотизированный откажется совершить самоубийство или убийство. Тотал же отключал абсолютно все сдерживающие центры, даже и те, что связаны с самосохранением.

Окончательную формулу, определившую состав Тотала, Дэвид вывел за год до своего ухода на пенсию, и об этом никто не знал. Все были уверены, что работа была остановлена на полпути, хотя она уже и дала некоторые результаты по выведыванию секретов. Примечательно, что принцип получения главной формулы был основан на идее, которая пришла Дэвиду ещё в ранней молодости, когда он учился в университете. Критерием правильности формулы оказывалась её математическая красота, которая в то же время отражала пусть ещё не ведомую, но реальность. Красоту Дэвид создавал с помощью своего не подлежащего определению чутья. Однако критерием того, что красота эта отражала реальность, являлось следующее соображение.

Для современников Эйнштейна его формула Е = тс2 была взята как бы с потолка, ибо она включала в себя сочетание, как казалось, несопоставимых параметров. Но размерность формулы выходила правильной: слева и справа стояли единицы энергии. Дэвид сделал вывод: если любая произвольная комбинация переменных и постоянных величин составляет уравнение, где соблюдается размерность, значит, эта «бессмысленная» формула описывает некий закон природы, который может быть неизвестен сегодня, но который обязательно будет когда-то опознан. Таким образом, открывался путь «обратных» исследований, который состоял не из попыток описать некое явление с помощью формул, а из поиска и подбора явлений, которые описывались бы созданными красивыми формулами.

Дэвид мог изготовлять Тотал в малых, но достаточных для него количествах у себя в доме, используя портативную лабораторию, а потом начать тайные эксперименты. Но делать этого он не хотел, пока полностью не прервал все контакты с институтом и не переехал в другой город. Он опасался, что если его эксперимент каким-то образом выйдет из-под контроля и это станет известным в местной прессе, то его коллеги сразу определят причину такого происшествия, а это неминуемо приведёт расследование к Дэвиду.