Восстание в крепости - Гылман Илькин

— Солдат убил муллу!

Вскоре городовым удалось задержать неудачливого ухажера. Солдата доставили в крепость. Подполковник Добровольский распорядился посадить сто в карцер на десять суток, дабы он не пытался впредь совращать жен мусульманских священнослужителей.

В тот же день было еще одно происшествие.

В крепости солдаты, работающие на кухне, опорожняя корзины с овощами, обнаружили на дне их листовки. Некоторые, сообразив, что открытое чтение листовок чревато бедой, поспешили спрятать их в карманы, другие же начали читать вслух.

Листовки призывали солдат к революционной борьбе, в них говорилось, что бакинские рабочие поддержат их в этом деле.

Листовки пошли по рукам. Никто и не поинтересовался, каким образом они попали в крепость. Через полчаса кто-то из солдат во дворе крикнул, что о листовках стало известно Добровольскому. Солдаты качали прятать их по карманам. Некоторые же побросали крамольную литературу на землю.

Во двор выбежал поручик Варламов со своими людьми и приказал очистить двор от листовок.

Солдаты караульного отряда подбирали разлетевшиеся по двору листовки и складывали их к ногам поручика Варламова. Капитан Гассэ приказал обыскать солдат. Тогда те, кто утаил листовки, начали бросать их на землю. Но от зорких глаз поручика Варламова ничто не ускользало. Он приказывал солдатам, у которых были листовки, выстраиваться справа от него.

Через несколько минут рядом с ним стояло человек тридцать.

Во двор вышел подполковник Добровольский и направился к тому месту, где стоял поручик Варламов. Тот хотел пойти навстречу командиру батальона, однако побоялся двинуться с места, так как ветер мог разнести по двору листовки, на которые он наступил ногой.

Варламов доложил Добровольскому о случившемся.

Подполковник нагнулся, поднял одну из листовок, прочел и опять швырнул на землю. У него было такое лицо, словно он прикоснулся к змее. Он тихо сказал что-то Варламову. Тот достал из кармана спички и поджег несколько листовок. Бумага вспыхнула, и скоро на земле осталась лишь горстка пепла.

— Вот эти скоты, господин подполковник, — сказал Варламов, указывая на солдат, стоящих справа от него, — не только читали листовки, но и решили сохранить их себе на память.

Воцарилась тишина.

— Поручик Варламов! — громко сказал Добровольский. — Эти солдаты будут стоять здесь до тех пор, пока я не передам вам свое распоряжение. Остальные могут быть свободны. Проследите за выполнением моего приказа.

Добровольский ушел к себе.

Поручик Варламов велел солдатам караульной роты окружить провинившихся, а остальным приказал разойтись.

Все гадали, какое наказание ожидает солдат. Сам поручик Варламов не знал этого. Он ждал приказа Добровольского. Но приказа не было. Впрочем, скоро поручик догадался, каким образом подполковник Добровольский решил наказать виновных.

Прошло два часа — от подполковника не поступило никаких указаний. Стемнело.

Кое-кто из солдат начал роптать:

— Долго мы здесь будем стоять? Наказывайте нас как угодно, только поскорее, ведь мы же не деревья, ноги не держат!

Некоторые, не вытерпев, опустились на корточки. От Добровольского, который наблюдал за всем этим из своего окна, тотчас пришло распоряжение не позволять солдатам садиться. Солдаты караульной роты, угрожая винтовками, заставили солдат подняться.

Теперь все поняли замысел командира батальона: солдаты должны стоять. Это было формой наказания.

Ночью пошел дождь. Каждые десять минут караульные вокруг наказанных сменялись.

Утром, когда ливень прекратился, Добровольский вышел во двор. Его встретили ненавидящие взгляды солдат, измученных бессонницей, насквозь промокших, посиневших, осунувшихся…

— Поручик Варламов! — позвал Добровольский. — Этих солдат сейчас же отправить на учение! Не давайте им отдыхать до самого вечера! Надеюсь, они теперь будут умнее. — Взяв поручика под руку, он отвел его в сторону и тихо спросил: — Вы выяснили, откуда взялись листовки!

— Так точно, господин подполковник! Листовки лежали в корзинах для овощей. Их принесли из города. Я допросил фельдфебеля и тех солдат, которые несли корзины. Они клянутся, что ничего не знают. Фельдфебель высказал предположение, что листовки кто-то подсунул в корзины уже здесь, в крепости. Вы верите этому?

— Не верю, поручик. Убежден, что листовки подложены в корзины раньше. Очень важно знать, замешаны ли в этом деле солдаты, которые несли овощи из города?

— Должен сообщить, господин подполковник: фельдфебель говорит, что подозревает двоих из тех, что несли овощи.

— Мне кажется, фельдфебелю можно верить. Как вы думаете, поручик?

— Так же, как и вы, господин подполковник!

— Действуйте.

На следующий день по батальону пронесся слух, что двоих солдат, которые несли корзины с овощами из города, предают военно-полевому суду, что их заковали в цепи и бросили в карцер, что в знак протеста они объявили голодовку.

Солдаты начали волноваться.

Демешко опять принялся подговаривать товарищей прибегнуть к террору.

— Дальше в лес — больше дров! — убеждал он солдат. — Надо было давно расправиться с этим извергом! Добровольский — палач! Во всем виноваты мы сами! Болтаем, а надо действовать! Поймите же: наши товарищи страдают!

— Верно, Степан, страдают, — ответил Виктор. — И сердца наших солдат переполняет чувство гнева. Григорий все это учитывает. Он организовал пропаганду, сумел переправить листовки б крепость. Пойми — готовится восстание! Гром уже загремел, скоро сверкнет и молния.

— Устал я от этих громких фраз! Действовать надо, а не болтать! Я убью его! Понимаешь — я убью Добровольского!

— Глупости! Осталось немного ждать. Люди уже почти подготовлены. Восстание близко!

Глава двадцать пятая

В один из вечеров на пустынной улице, ведущей наверх, к крепости, показался солдат. Он вошел в заросли сирени и спрятался за большим кустом. Солдат этот давно заметил, что по этой дороге ежедневно ходит городовой, хилый, тщедушный человек, живший где-то поблизости.

Было ветрено. С шумом раскачивались кроны деревьев. В конце улицы горел фонарь, и солдату было хорошо видно каждого, кто появлялся на улице. Вот выбежал из-за угла мальчуган и помчался в его сторону, смешно подпрыгивая.

Поравнявшись с кустами сирени, мальчик остановился и сунул руку в карман, но в этот момент завидел на дороге тощую фигуру городового. Мальчишка мог помешать солдату. Поэтому солдат выглянул из-за куста и издал негромкий гортанный звук.

Мальчик вздрогнул и, не оглядываясь, пустился наутек, даже не заметив, что из его кармана выскочили две медные монетки.

Когда городовой приблизился к зарослям сирени, солдат, как кошка, кинулся на него сзади, одной рукой зажал ему рот, а другой проворно расстегнул кобуру на поясе, вытащил оттуда пистолет и переложил его в свой карман. Продолжая зажимать ладонью рот городового, он достал из кармана платок и запихал его в рот своей жертвы. Затем потащил городового в кусты.

Через минуту солдат торопливо спускался к церковной площади. Это был Степан Демешко.

Спустя примерно полчаса почтмейстер Ашот, возвращаясь той же дорогой из церкви, услышал слабый стон. Он остановился. Кто-то стонал за кустами сирени. Ашот раздвинул ветки и увидел на земле человека. Он вытащил его на дорогу, где было светлее, и тотчас узнал его. Это был городовой Власов, живший неподалеку от его дома. Руки и ноги у Власова были крепко связаны веревкой, во рту торчал платок.

Ашот освободил беднягу. Городовой был без сознания. Придя в себя, он начал что-то бормотать. Ашот ничего не понял из его слов. Наконец городовой показал ему пустую кобуру, и Ашот догадался, что у него украли револьвер.

— Да, не повезло тебе, сосед, — посочувствовал он. — Иди, не теряя времени, к приставу и расскажи ему все. Действуй немедленно, иначе потом засудят! — Он помог городовому подняться. — А ты разглядел, кто этот грабитель?

— Разглядел, — с трудом выдавил из себя городовой. — Солдат это был, солдат…

Прижимая к груди пустую кобуру, полицейский заковылял вниз по улице. Пройдя шагов десять, он обернулся и окликнул Ашота:

— Если потребуется свидетель, я назову тебя, сосед. Спасибо тебе, добрая душа, помог мне!.. — и пошел дальше.

Ашот же свернул на ту улицу, где жил кузнец Бахрам, Он хорошо знал его и его старшего брата Улухана, с которым в детстве дружил. Несколько лет назад Улухан уехал в Баку, и с тех пор они не виделись. Но Ашот слышал от людей, что Улухан пользуется большим авторитетом среди рабочих нефтепромыслов, за что хозяева и полиция ненавидят его. Рассказывали, что Улухан не раз был ранен в кровавых схватках с полицейскими, однако от своего дела не отступил. Бахрам был много моложе Ашота, но и он пользовался уважением горожан, которые, случалось, приходили к нему за советом и помощью. Ашот часто мысленно сравнивал его с братом своей жены, и это было не в пользу Айрапета. Когда Бахрам после смерти Кара Насира стал отстаивать интересы его осиротевшей семьи, он еще больше возвысился в глазах горожан, в том числе и Ашота. "Без таких людей мир давно бы пропал, — думал почтмейстер. — Только мало их, надо бы побольше".