ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ - Юрий Караш

Следует отметить, что торможение советской лунной программы было результатом противоречий не только в стане главных конструкторов, но и — между конструкторами, с одной стороны, и Академией наук — с другой. Разные люди по-разному объясняют причины этих противоречий. Некоторые полагают, что произошло это из-за неуверенности руководства АН СССР в инженерной продуманности экспедиции на Селену. Так, по свидетельству Голованова, в 1964 г. Королева оставляет

«…в недавнем прошлом столь верный союзник — Мстислав Всеволодович Келдыш. Келдыш был убежденным противником программы Л-3.

– Какие же нервы нужно иметь, чтобы одному высаживаться на Луну?! (что предусматривалось по схеме советской лунной экспедиции. — Ю. К.) — горячился обычно невозмутимый Келдыш. — Представьте себе на минуту, что вы один на Луне! Это же прямая дорога в психиатрическую больницу!

Впрочем, тревожили Мстислава Всеволодовича не только проблемы прочности человеческой психики. Прекрасно разбираясь не только в теоретических, но и чисто инженерных вопросах лунной программы, Келдыш видел, что все здесь находится на пределе, резервов нет, запасы прочности практически отсутствуют. Келдыш говорил Королеву:

– Поймите, если все это сработает, — придется верить в чудеса!»[584]

Однако была и другая точка зрения на причины, по которым АН СССР не способствовала ускоренному осуществлению полета на Селену. По мнению Каманина, высказанному им в 1969 году,

«…Мстислав Всеволодович, как руководитель Академии наук… безнадежно слаб. Сделав очень много для запуска первого искусственного спутника и для первого полета человека в космос, Келдыш в роли председателя Межведомственного совета по космическим исследованиям допустил немало ошибок. Своей пассивностью и склонностью к перестраховкам он тормозил и продолжает тормозить развитие нашей космонавтики… И это не только мое мнение: многие друзья Келдыша — академики Глушко, Бармин, Миллионщиков и другие — отзываются о нем еще более резко. Приходится констатировать, что с такими руководителями, как Келдыш и Мишин, мы вряд ли доберемся до Луны»[585].

Пятый фактор, обусловивший поражение Советского Союза в «битве за Селену», заключался в чисто конструкторских просчетах, допущенных Королевым, Келдышем и всем Советом главных. Лихорадочная поспешность, с какой СССР бросился догонять американский «лунный поезд», привела к парадоксальной ситуации: конструкторы стали ориентироваться на ракету-носитель с теми характеристиками, которые они в директивные сроки могли ему придать, а не на те, что требовались для высадки на Луну и возвращения на Землю. Как заметил Черток, «начинать считать тонны надо было с поверхности Луны, а не с поверхности Земли». Впрочем, помимо цейтнота, тому было еще одно оправдание: Королев рассматривал возможность осуществления многопусковой схемы полета к Луне[586]. В этом случае с помощью нескольких носителей можно было вывести на земную орбиту элементы лунного комплекса, собрать их там и уже в виде единого целого отправить к Луне. При таком раскладе ракете Н-1 можно было «простить» ее меньшую, чем у американского «Сатурна-5», мощность.

Впрочем, помимо большей «грузоподъемности», носитель фон Брауна обладал еще одним преимуществом перед Н-1: он был проще. Если первая ступень «Сатурна» имела всего пять двигателей, то аналогичная ступень Н-1 — целых 30 (каждый из которых обладал, разумеется, меньшей тягой, чем любой из пяти американских двигателей). Синхронизация работы такого большого числа источников хаотичных высокочастотных колебаний — дело весьма сложное и трудоемкое. Кроме того, оно предполагает наличие устройства, своевременно отключающего аварийные двигатели, чтобы попытаться спасти остальные, а вместе с ними — и всю ракету (так называемая система КОРД — контроль работы двигателей). Отсутствие такой системы и обрекло, по словам Мишина, всю лунную программу на неудачу. «Следует прямо сказать, — утверждал он в интервью «Независимой газете» от 12 апреля 2001 г., — что мы не сумели тогда создать нашу сверхмощную лунную ракету «Н-1», поскольку успех работ поставили в зависимость от разработки устройства, предназначенного для отключения аварийных двигателей. А оно их отключало только тогда, когда уже горели соседние. Такое устройство было разработано, но поздно». Остается лишь добавить, что для отработки всех вопросов, связанных с эксплуатацией связки из большого числа двигателей, необходимо наличие мощной наземной стендовой базы и времени. Ни того, ни другого у СССР не было: первого — из-за нехватки финансовых ресурсов, а второго Стране Советов просто не оставили Соединенные Штаты.

Наконец, была еще одна существенная причина проигрыша Советским Союзом «лунной гонки». Как известно, первоначальными успехами в космосе СССР во многом обязан Хрущеву, его энтузиазму, энергичности, готовности идти непроторенными дорогами, а также решимости обогнать США в сфере экономики уже через десять лет после полета Гагарина. Космонавтика, отражавшая уровень развития советской науки и техники, должна была, по мнению Никиты Сергеевича, лишний раз подтвердить как в глазах граждан Страны Советов, так и всего мира, правильность пути, по которому шел СССР. Отсюда — та горячая поддержка, которую оказывал Хрущев ракетно-космической отрасли. Однако в 1964 г. Никита Сергеевич был отправлен в отставку, а новому, брежневскому руководству в космической политике «не хватало хрущевской смелости»[587]. Отсутствие данного качества не позволило новым лидерам страны проявить необходимые твердость и последовательность в концентрации сил и средств советской космонавтики на «лунном» направлении. Смерть Королева в 1966 г. и утверждение Мишина на пост Главного конструктора — человека технически, безусловно, компетентного, но не такого волевого и деятельного, как его предшественник, также предопределили печальный для Советского Союза исход «лунного» соревнования с Америкой. «Назначение Мишина Главным конструктором ракетно-космических систем было большой ошибкой, — писал Каманин. — Мишин не справлялся… с обязанностями технического руководителя всей нашей космической программы»[588].

Интересно, что как представитель СССР — генерал Каманин, так и представитель США — Джон Пайк, директор отдела космической политики в Федерации американских ученых, анализируя причины поражения Советского Союза и победы Соединенных Штатов в «лунной гонке», сделали одинаковые главные выводы. По мнению Каманина, высказанному в 1970 г., «У нас не было и нет квалифицированного государственного руководства космическими исследованиями (то, что делают для освоения космоса Устинов и Смирнов — пародия на руководство). Нас слишком заедают ведомственность и отсутствие четких планов, целеустремленных решений, строгой государственной и производственной дисциплины. Мы не приказываем и не требуем исполнения, а просим и уговариваем»[589].

В унисон точке зрения Каманина, Пайк считает, что «причина, по которой мы достигли Луны раньше них [советских], в том, что у них не было того, кто бы смог свести все вместе. Главная разница в том, что мы лучше них справились с управлением [лунной программой]»[590].

Финал лунной пилотируемой программы СССР известен. Несмотря на проигрыш «лунной гонки», конструкторы уже в 1971 г. сделали предложения по совершенствованию характеристик лунной экспедиции. В начале 1972 года был разработан детальный проект более совершенной лунной программы Н-1 — Л-3М. Он был одобрен всеми главными конструкторами и учеными, которые участвовали в его разработке. В данном проекте была предусмотрена однокорабельная оригинальная двухпусковая схема высадки трех советских космонавтов в любой район лунной поверхности. Расчетное время их пребывания на Селене — до 14, а в дальнейшем — до 30 суток. Проектом также предусматривалось прямое возвращение на Землю космонавтов в любой момент времени. По мнению Мишина, осуществить подобную экспедицию можно было уже в 1978-1980 гг. Однако, по словам преемника Королева, «руководствуясь сиюминутными престижными соображениями, тогдашнее руководство ракетно-космической промышленности сумело доказать вышестоящему руководству необходимость прекращения работ по программе Н-1 — Л-3 и развертывания работ по созданию многоразовой транспортной системы [«Энергия — Буран»]». Все работы по лунной пилотируемой программе были свернуты в СССР в 1976 г.

Для чего нужно было так подробно останавливаться на причинах неудачи Советского Союза в «лунном» соревновании с Соединенными Штатами? Ведь Россия (по крайней мере в настоящее время) не собирается брать реванш у Соединенных Штатов в космосе, стремясь быстрее них достигнуть, допустим, Марса или какого-либо другого небесного тела. Однако сейчас, в начале третьего тысячелетия, все активнее начинают обсуждаться планы полета на «Красную планету». У России, как у страны, имеющей уникальный опыт подготовки и проведения долговременных космических полетов, а также строительства «долгоживущих» пилотируемых станций, — несомненный карт-бланш. Подобно тому, как строила и строит околоземные комплексы, Россия вполне могла бы создать корабль-станцию для путешествия к Марсу, работе на орбите планеты, а после — возвращения домой (Марсианскую пилотируемую орбитальную станцию, или МАРПОСТ). Прототип МАРПОСТа уже создан в РКК «Энергия». Пусть в данном случае речь бы не шла о высадке космонавтов на Марсе, но полет по такой схеме сам по себе стал бы исключительно важной прелюдией к спуску десанта на поверхность «Красной планеты» и в будущем обеспечил бы ключевую роль России в любой международной программе освоения Марса.