Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

Мне надоело фантазировать, и я решительно заявила:

– Раньше ты был предателем, но я не решаюсь отнести это к профессиям и способам заработка.

– Англичаночка, я самый предательский предатель из всех существующих. Не так давно мне снова напомнили об этом.

– Кто?

– Суд, а после тюремщики, – нахмурился Джейми. – Я ведь подстрекал к мятежу и сам был мятежником. Не так давно.

– Знаю.

Ошарашенный Джейми вскинул брови.

– Откуда тебе это известно?

– О, твоей англичаночке многое известно о тебе, рыжий шотландец. – Я наслаждалась произведенным эффектом. – Как-нибудь раскрою ведовские секреты. Скажи лучше, с чего ты живешь?

– С печатной мастерской.

– И получаешь сребреники, числом тридцать?

– Не совсем так, скорее теряю: шесть арестов за призыв к восстанию и два ареста имущества в течение двух лет. И это только в последнее время. Но судьи все равно остались с носом: нет доказательств.

– А если найдут?

– Ну-у… Разное может быть: прикуют к столбу позора, выпорют, посадят в тюрьму, сошлют в колонию… – Джейми перечислял, казалось нимало не заботясь содержанием слов. – В конце концов, повесят, что вряд ли.

– Ох, тогда я спокойна за твою судьбу, – отозвалась я раздумчиво.

В предвкушении встречи я не до конца продумала все и не озаботилась будущим Джейми, полагая, что того, что я буду рядом, вполне хватит для беззаботной жизни.

Джейми посерьезнел.

– Я говорил, что ты рискуешь.

– Да… – Я издала вздох.

– Ты… уйдешь?

Я увидела, как он напряженно схватил одеяло и зажал в кулаке – даже побелели золотистые от загара пальцы.

– Что ты. – Я тоже была напряжена, но попыталась придать голосу спокойствие. – Неужели ты думаешь, что я прыгну в твою койку и уберусь назад в свое время? Нет уж. У меня нет такой гнусной цели. Я хочу жить с тобой… если ты не против. – Насчет последнего я все-таки не была уверена вполне.

– Если я не против!

Джейми запыхтел, усаживаясь на постели, и коснулся моих ладоней.

– Англичаночка, пойми ты, наконец… Когда я смотрел на тебя, нагую, когда прикоснулся и сообразил, что ты не пригрезилась мне… Даже не могу объяснить, что со мной стало тогда. А сейчас ты говоришь, что я могу быть против. Как же я могу прогнать тебя, когда снова обрел?..

Он с натугой проглотил слюну.

Я ласково стала гладить его по лицу, проводя по скулам и бороде.

– Ты и не прогонишь меня, потому что я хочу быть с тобой. А я никогда не уйду от тебя. – Увидев, что Джейми растрепан, я легонько поправила его огненную шевелюру. – И пусть ты мне изменял или набирался элем так, что не мог потом подняться, – это все равно.

Джейми вздрогнул, и я вместе с ним.

– Что такое?

– Видишь ли… – он запнулся и недоверчиво посмотрел на меня, взвешивая слова.

– Что мне нужно видеть?

– Видишь ли, я печатно распространяю мятежные мысли. Но этого мало, чтобы прожить.

– Ну разумеется. – Я похолодела, ведь пришло время для признаний Джейми, которых я так ждала. Хватит ли у меня сил услышать правду? – Выкладывай уже.

– Я – контрабандист, – Джейми сказал это почти виновато. – Тяжеловато, зато прибыльно.

– Ты – контрабандист? – не поверила я. – Чем же ты промышляешь?

– Преимущественно виски. Отчасти ром, французские вина, ткани – батист, например.

– Теперь ясно… – протянула я. Все складывалось: Джейми неспроста нашел мистера Уиллоби в доках Эдинбурга и не просто так написал ту статью. – Так вот что связывает тебя с мадам Жанной?! – вскрикнула я, осененная догадкой.

– Ну конечно. Мадам Жанна – француженка. Она знает, когда из Франции доставят новую партию товара, и предоставляет в распоряжение свой подвал. Часть она покупает у нас – ведь публичному дому тоже нужно вино, – а часть перепрятывает. За той частью приходим мы, когда нам удобно, и тогда оно попадает в Англию и в другие страны.

– Джейми, а… – Я боялась спрашивать.

Он нахмурился.

– Прекрати, англичаночка. – Он сощурился, уязвленный подозрением.

– Прекратить что? Я подумала… – Я пыталась быть холодной и уравновешенной, хотя ответ был более чем исчерпывающий.

– …что не только мадам Жанна моя клиентка, но и я ее, да?

Джейми ждал ответа.

– В общем, да. Хоть это и не мое дело.

– Точно?

Он обнял меня за плечи.

– Так не твое дело, англичаночка? – пробормотал Джейми.

– Не мое. – Я тоже бормотала, сглатывая. – И если хочешь, то вполне можешь…

– Нет, я хочу только тебя.

Мы слились в поцелуе. Удивительно, но тело помнило Джейми лучше, чем мой мозг. Думая о его словах, переживая, ища объяснение его поступкам, мучаясь бесчисленными вопросами, я не могла дать волю своему желанию. Расслабившись и отдавшись на волю случая и Джейми, я почувствовала, что мной управляет желание и страсть, и тело инстинктивно искало объятий после долгой разлуки. Мы снова были единым целым.

– Знаешь, сейчас я боялась больше, чем тогда, после свадьбы. – Я тихо поделилась сокровенным, глядя, как бьется пульс Джейми на горле.

– Да? Англичаночка, ты боишься меня? – Он прижал меня к себе, словно проверяя, как я отзовусь.

– Я боюсь не тебя. – Я коснулась его шеи пальцем и одновременно губами. – Тогда… я хотела покинуть тебя, я не думала, что нам суждено вечно быть вместе.

Джейми издал удивленный звук.

– Да ты и бросила меня. И пришла опять. И это самое главное. Что может быть важнее твоего возвращения?

Мне захотелось увидеть Джейми. Он дремал и с закрытыми глазами походил на большого кота. Ресницы, которые я наконец видела воочию, были такими, какими столько раз снились мне: темные на концах и ярко-рыжие, почти бесцветные у самых глаз.

– Когда мы впервые были вместе…

Его ресницы дрогнули и открыли синь глаз, прятавшуюся под ними.

– Я думал, что так будет всегда. И запомнил тоже навсегда.

Дождь в ту ночь так и не перестал. Характерные звуки с нижнего этажа не помешали нам уснуть обнявшись.

Впрочем, как следует мы так и не уснули. Мне очень хотелось выспаться, но этому мешал страх – страх того, что я проснусь без Джейми. Он, казалось, тоже не мог спать по той же причине. Кроме того, наши объятия были тем, что также мешало спать, – мы с Джейми чувствовали друг друга.

Ворочаясь во сне, мы вольно и невольно касались друг друга, будто танцуя. Тела вспоминали ночи, проведенные вместе. Среди самой ночи в торжественной тишине Джейми повернулся ко мне лицом, и я тоже повернулась к нему. Эта ночь, как и все предстоящие, была нашей от начала и до конца. Утомленные и счастливые, мы с замиранием сердца постигали таинство любви.

Я нежно повела рукой по его бедру. Нащупав шрам, я легонько пробежала по нему пальцами, будто спрашивая, что произошло.

Джейми со вздохом накрыл мою ладонь своей, произнося только одно слово:

– Каллоден.

Смерть. Тщета. И ужас расставания, забравшего меня, казалось, навсегда.

– Я всегда буду с тобой. Никогда не уйду, – пообещала я.

Свеча давно догорела, и Джейми скрывал мрак. Он наклонился ко мне, целуя – поцелуй был похож на касанье крылышка бабочки, – и лег снова на спину. Рукой он придерживал мое бедро.

Вскоре Джейми завертелся, снимая с меня одеяло. Я почувствовала холод комнаты – очаг тоже давно погас, – но он сменился теплотой ладони Джейми. Он затих, и я не могла понять, чем он занят. Насколько я могла видеть в темноте, Джейми смотрел на мою руку, которая покоилась на одеяле. По правде говоря, темнота скоро должна была рассеяться: неясное марево, обычное перед рассветом, уже заполняло воздух за окном, обещая восход. В этом неверном свете моя рука выглядела серой.

Я ответила Джейми на языке тела. Он погладил мои пальцы, ласкающие его.

– Как она выглядит? – Я сразу поняла, что речь о Бри. – На кого она похожа? Вот руки, чьи они – твои или мои? Можешь описать ее?

Я могла видеть руку Джейми, лежащую рядом с моей. Изящная, с длинными пальцами и плоскими сочленениями, аккуратными ногтями, она таила в себе силу.

– Скорее мои, – хрипловато произнесла я.

Нижний этаж давно спал, но мой голос звучал глуше дождя за окном.

Я расставила пятерню и ткнула ее Джейми под нос, будто он мог хорошо увидеть ее в темноте.

– Руки Бри длинные и красивые. Больше моих. И шире, правда, есть изящный изгиб возле запястья. – Я показала на руке Джейми. – А пульс как у тебя, в том же месте.

Джейми лежал очень тихо, не шевелясь. Стук его сердца можно было чувствовать одним пальцем.

– Ее ногти квадратные, как у тебя. – У меня были овальные. – А на правой руке кривой мизинец, представляешь? У моей мамы был такой же, – я знала это по рассказам дяди Лэмберта, – и у меня такой.

Я потеряла мать в пятилетнем возрасте. Конечно, я почти не помнила ее. Зато палец всегда напоминал о ней – это было едва ли не единственным, что связывало нас напрямую. Мне хотелось рассказать Джейми все-все, рассказать так, чтобы он зримо увидел Брианну, и я продолжила показывать.