Митридат - Виктор Поротников

— Благодарю за откровенность, брат, — холодно произнесла Роксана. — Жизнь в военном лагере повлияла на тебя в худшую сторону. Только прошу — избавь меня от посещений твоей спальни! Митридата внезапно прорвало:

— А на что ты еще годна, безмозглая гусыня! Ты не отличаешься ни умом, ни красотой, ни благородством! Тебя переполняют спесь, ревность и коварство, не считая прочих качеств, присущих Мегере. Она, видите ли, оскорблена тем, что на нее смотрят как на наложницу. А как на тебя смотреть, если единственное, что ты неплохо умеешь делать, — это раздвигать ноги!

— Больше ты этого от меня не дождешься! — чуть не плача, вскричала Роксана и вскочила со стула. — Я ненавижу тебя! Ты мерзкое похотливое чудовище! Ты…

Роксана не успела договорить.

Митридат бросился на нее, повалил на пол, разрывая платье. Он был просто одержим неистовой яростью. Очень скоро на Роксане остались одни сандалии. Сильно ударившись головой, она почти не сопротивлялась.

Митридат грубо овладел ею, нарочно причиняя боль и зло приговаривая:

— Так ты говоришь, я этого больше не дождусь?.. Не дождусь, да?.. Как ты самонадеянна!

Не имея сил сопротивляться столь бешеному напору, Роксана стонала и плакала от боли и унижения. Она закрыла глаза, чтобы не видеть над собой злое лицо Митридата.

Неожиданно в комнату кто-то вошел и встревоженно спросил:

— Что случилось, Митридат? — Это был Тирибаз.

— Ступай прочь, Тирибаз! — рявкнул в ответ Митридат, обернувшись.

— Тебя хочет видеть Стефан, — сообщил Тирибаз, не торопясь уходить.

— Пусть подождет, — огрызнулся Митридат, по-прежнему лежа на Роксане. — Скажи ему, что я разговариваю с сестрой. Тирибаз удалился.

За дверью его дожидался Стефан с горящими от любопытства глазами..

— Что там? — обратился он к Тирибазу. — Что там происходит? Из-за двери явственно доносились стоны и всхлипывания Роксаны.

— Так… — Тирибаз сделал безразличное лицо. — Родственная беседа.

Глава девятая. РИМСКОЕ ПОСОЛЬСТВО

Из Вифинии в Синопу приехал младший брат царя Никомеда Сократ.

Митридат был искренне рад гостю и завел с Сократом дружескую беседу за чашей вина; они симпатизировали друг другу еще с той поры, когда вифиняне и понтийцы совместно завоевывали Пафлагонию. Сократ, как и Митридат, отличался горячностью и большой силой, страстно любил опасность.

Митридат был уверен, что Никомед нуждается в нем как в союзнике, потому и прислал к нему Сократа, зная, что Митридат примет его лучше кого бы то ни было.

Упомянув вскользь о своих завоеваниях за Армянским Тавром и в отрогах Кавказских гор, Митридат заговорил с Сократом о Гераклее Понтийской.

— Я слышал, гераклеоты упорно не желают подчиниться Никомеду. Будто бы они разбили твоего брата на море.

— Да, — Сократ закивал кудрявой головой, — причем дважды: в прошлое лето и в позапрошлую осень.

— Значит, Никомеду следует подступить к Гераклее с суши, — сказал Митридат.

— Наше войско опустошило поля гераклеотов, если бы не снабжение по морю, в городе давно начался бы голод, — сказал Сократ. — Никомед несколько раз пытался взять Гераклею приступом, но город окружают столь мощные стены и башни, что даже великий Ганнибал призадумался бы, глядя на них.

— Ганнибал скорее всего проник бы в Гераклею при помощи какой-нибудь хитрости, — улыбнулся Митридат, прочитавший немало о войнах знаменитого карфагенского полководца. — Так и быть, я готов помочь твоему брату завоевать Гераклею, друг мой.

— К сожалению, я здесь не за этим, Митридат, — печально промолвил Сократ.

Митридат сделал тревожное лицо.

— У Никомеда какое-то несчастье?

— Больше чем несчастье, — вздохнул Сократ. — Дело в том, что гераклеоты обратились за помощью в Рим. Их поддержали в этом жители Византия, на этот город мой брат тоже покушался и тоже безуспешно. И вот Рим прислал в Вифинию своих послов. Митридат напряженно слушал Сократа.

— Римские послы выставили такие условия моему брату: он должен отступиться от Гераклеи и выплатить гераклеотам возмещение убытков, заключить вечный мир с Византием и отказаться от всех завоеванных земель, — перечислил Сократ.

— Надо быть глупцом, чтобы согласиться на такие условия, — вырвалось у Митридата. — Эти римляне отличаются непомерной наглостью!

— Согласен с тобой, Митридат, — проговорил Сократ, — но мой брат обещал послам выполнить все эти требования. Он боится войны с Римом.

— А если бы римляне потребовали у Никомеда его царскую диадему? — спросил Митридат, рассерженный малодушием вифинского царя. — Никомед и тогда выполнил бы их условия?

— Послы намекнули моему брату, что в случае его неуступчивости римский сенат может лишить его царской власти, — сказал Сократ. — Вот Никомед и перепугался.

— Как он всемогущ, этот римский сенат! — криво усмехнулся Митридат. — Он, случаем, заседает не на Олимпе?

— Это еще не все, — хмуро добавил Сократ. — Римские послы передают свои требования и тебе, Митридат.

— Мне?! — Митридат был изумлен и ошарашен. — И что это за требования?

— Ты должен отказаться от Каппадокии, Галатии и Пафлагонии, — ответил Сократ, стараясь не встречаться взглядом с Митридатом. — Извини, я просто передаю сказанное мне римскими послами.

— Почему римляне лезут в мои дела? — возмутился Митридат.

— Твоими воинами в Каппадокии были перебиты римские ростовщики и торговцы, — немного смущенно промолвил Сократ. — Рим такого не прощает. К тому же кто-то из каппадокийской знати побывал в римском сенате с жалобой на твою жестокость…

— Ты имеешь в виду смерть Ариарата? — спросил Митридат. Сократ кивнул.

Митридат погрузился в раздумья: все повторяется в этом мире. Рим и ему ставит условия, как когда-то ставил их его отцу и деду.

Но в отличие от отца и деда Митридат не станет склонять голову перед наглым Римом!

— Возвращайся в Никомедию, Сократ, и передай римским послам, что не в моих правилах просто так отказываться от завоеванного. Вот если взамен Каппадокии и Галатии римляне уступят мне Пергам, тогда я подумаю. И еще скажи, что я покуда еще не был побежден римлянами, чтобы они смели чего-то требовать от меня!

Сократ покинул Синопу, на прощание посоветовав Митридату не ввязываться в войну с Римом без сильных союзников.

Прошло немного времени, и в Синопу прибыл гонец из Никомедии с письмом от римских послов к Митридату.

Митридат держал в руках две навощенные таблички, соединенные тонким шнуром, и разглядывал неведомые ему письмена грозного народа, покорившего Ойкумену от побережья Малой Азии до далеких Столпов Геракла. Латинские буквы напоминали греческие, особенно согласные, но все же отчетливо были видны и отличия. Митридат, впервые столкнувшийся с латынью, смог разобрать в адресованном ему тексте лишь собственное имя да названия стран и городов.

Смысл письма передал Митридату Критобул, стоявший во главе царской канцелярии. В молодости Критобул жил в Италии, поэтому неплохо знал латынь.

Римские послы обращались к Митридату как к равному, вкладывая в свое обращение к нему недвусмысленный намек, что величие римского народа есть величина незыблемая и постоянная, а величие понтийского царя существует лишь до тех пор, пока он выполняет волю великого Рима. Далее следовали примеры из прошлого, когда римское оружие низвергло целую череду властителей, вздумавших злоупотреблять терпением Рима.

Свои суровые требования послы объясняли тем, что волею богов и доблестью их предков Риму суждено стоять выше всех прочих государств и подобно третейскому судье разрешать споры царствующих владык и городов во имя справедливости и порядка.

«Сила Рима не в притеснении слабых, но в установлении мира между ними. Любой несправедливо обиженный может найти поддержку римского сената, как и любой притеснитель свободы сможет почувствовать на себе мощь римских легионов!» — стояло в конце письма.

Митридат собрал на совет своих друзей и полководцев. Критобул еще раз прочитал послание римлян.

— Я хочу узнать ваше мнение, друзья, не по поводу того, принимать или не принимать условия римлян, но как и где мы начнем с ними войну, ибо только силой оружия можно заставить Рим считаться с нами, — сказал Митридат.

К удивлению Митридата, его друзья проявили поразительное единодушие в том, что воевать с Римом не следует.

Первым высказался Диофант, который в царствование отца Митридата имел возможность сам увидеть, как воюют римляне; тогда Пергам, Фригия и Мисия были охвачены восстанием гелиополитов. Во главе восставших стоял сводный брат умершего пергамского царя Аттала Аристоник.

— Победить Рим невозможно, потому что все жизненно важные земли и города римлян находятся далеко отсюда, до самого Рима надо плыть по морю много дней, — говорил рассудительный Диофант. — Можно разбить одно римское войско, другое, но им на смену римляне выставят третье, четвертое, пятое… Упорству этого народа можно позавидовать, а огромное число союзников делает военные силы Рима практически неисчерпаемыми.