Митридат - Виктор Поротников

Она не стала возражать, лишь спросила:

— А мне и Евпатре можно вернуться в Синопу?

— Разве вам плохо здесь? — удивился Митридат.

Роксана так взглянула на Митридата, что он отвел глаза и хмуро обронил:

— Так и быть, собирайся в дорогу. Поедешь сегодня же вместе со мной.

Сказав это, Митридат сразу ушел.

В душе Роксаны бушевали отчаяние и злоба: Митридат не жаждет ее видеть! Он милостиво делает ей одолжение, позволяя увидеть стены отчего дома. В нем нет ни капли жалости к ней! А онато изводилась мыслями о нем, лелеяла мечты о встрече! Так вот какова эта встреча, и вот каково его отношение к ней!

За весь путь до Синопы между Роксаной и Митридатом не было сказано ни слова. Митридат ехал на коне в голове отряда военачальников и телохранителей. Роксана тряслась вместе с детьми в крытой повозке далеко в хвосте. Во время стоянок в селениях Митридат не подходил к сестре, словно они были незнакомы.

В Синопе печаль Роксаны немного развеяла Ниса. Она была безумно рада встрече с сестрой.

— Мы будем жить вместе, — сказала Ниса Митридату.

— Как хочешь, — безразлично ответил Митридат.

С первого взгляда Роксана заметила, что женские покои дворца перестроены. В гинекее стало тесно и неуютно. Она с трудом узнала свою детскую комнату, где жила вместе с Нисой до той поры, пока не вышла замуж за Митридата. Внутренний дворик с качелями навеял на Роксану далекие-далекие воспоминания. Здесь она, будучи наивной нескладной девочкой, впервые встретилась с Митридатом, вернувшимся из скитаний. Здесь она подарила брату свой трепетный робкий поцелуй.

Сюда же приходила их красивая мать, чтобы прервать бесконечные игры младших дочерей и усадить их за пяльцы. Иногда мать появлялась рука об руку с Митридатом и просила Роксану и Нису спеть что-нибудь для старшего брата и сама подыгрывала на арфе. Теперь-то Роксане был понятен тайный смысл тех взглядов, которыми обменивалась с Митридатом их мать; были понятны ее улыбки и столь, казалось бы, непринужденные прикосновения Митридата к материнской талии.

Роксана медленно прошлась вдоль кромки неглубокого бассейна: раньше его здесь не было.

— Это я упросила Митридата устроить в нашем дворике бассейн, — сказала Ниса, отвечая на вопрос сестры. Она не отходила от Роксаны ни на шаг.

Из-за колоннады, шедшей по периметру двора, появились две молодые девушки в необычайно коротких хитонах. Проходя мимо, обе с нескрываемым любопытством посмотрели на Роксану, затем одна вдруг приникла к уху другой и что-то быстро прошептала.

Разразившись звонким смехом, девушки скрылись в голубом проеме дверей, ведущих в комнаты второго этажа. Роксана вспыхнула, ей показалось, что девицы смеются над ее носом.

— Откуда эти две наглые служанки? — Она резко повернулась к Нисе. — И почему они так вызывающе одеты? Что за распутство здесь царит!

— Это не служанки, Роксана, — опустив глаза, ответила Ниса, — это наложницы Митридата. Их много здесь. И одеваются они как хотят. Роксана от изумления не сразу обрела дар речи.

— Ты хочешь сказать, что это гарем нашего брата, — наконец промолвила она, схватив Нису за руку. — Так? Отвечай! Ниса молча кивнула.

— Так ты живешь в гареме, но в своих письмах ты не сообщала мне об этом! — упрекнула Роксана сестру.

— Гарем появился сравнительно недавно, с той поры, как умерла Лаодика, — пролепетала в ответ Ниса. — Я не хотела тебя расстраивать пустяками.

— Хорошенькие пустяки, — уязвленно усмехнулась Роксана. — Извини, сестра, но жить в гареме я не собираюсь! Я возвращаюсь туда, где жила, будучи царицей.

— Митридат ни одну женщину не допускает в бывшие покои Лаодики, — предостерегла Роксану Ниса. — Туда имеет доступ он один. С ним лучше не спорить, поверь мне.

Но Роксана была глуха к предостережениям Нисы. Одна мысль, что ее поставили вровень с безродными наложницами, выводила вспыльчивую Роксану из себя. Она решила немедленно увидеться с Митридатом.

Однако все оказалось не так просто. Роксану не выпустили за пределы гарема. Молчаливые безбородые евнухи встали у нее на пути. Ей коротко и властно объяснили, что выход из гарема запрещен, а все жалобы передаются царю через гинеконома — надзирателя за наложницами.

Гинекономом тоже оказался евнух, старый и безобразный, с желтым как пергамент лицом. Звали его Мушег.

Мушег выслушал Роксану и на ее нетерпеливые требования бесстрастно ответил, что передаст царю ее просьбу о встрече с ним, когда Митридат вернется из похода.

У Роксаны опустились руки.

Она жила во дворце как узница, не имея возможности выйти в город, даже взглянуть на городские крыши и синеющее вдали море.

С сыном и дочерью Роксана виделась один раз в день. Если Евпатра проводила у нее по нескольку часов, то Аркафия строгие воспитатели приводили к матери на считанные минуты. Вдобавок педагоги не позволяли Роксане угощать сына сладостями, брать его на руки и наряжать в яркие одежды.

«Царский сын должен расти воином, а не неженкой!» — постоянно твердили воспитатели.

Целыми днями Ниса и Роксана занимали друг друга пустыми разговорами, видя вокруг себя одни и те же лица надоевших евнухов и развязных наложниц. Наложницы сторонились сестер царя, не вступали с ними в разговор, освобождали качели, едва сестры появлялись во дворе, не купались при них в бассейне.

Трапезная царских сестер была отделена глухой стеной от трапезной юных жриц любви. Однако через стену можно было расслышать разговоры девушек, если приложиться к ней ухом.

У Нисы и Роксаны стало в обычае во время обеда или ужина по очереди подслушивать сплетни наложниц и таким образом хоть немного узнавать о том, что творится за стенами гарема. Евнухи и служанки, прислуживающие наложницам, со многими из них были в приятельских отношениях. В любом случае, рабыни и скопцы были более разговорчивы с царскими любимицами, чем с царскими родственницами.

Роксану огорчало, что дворцовый парк был отгорожен от гарема высокой стеной. Для прогулок обитательницам гарема был предоставлен цветник с несколькими скамьями из мрамора, укрытыми от любопытных взоров колючими кустами роз и зарослями шиповника. Вдоль недавно выстроенной каменной стены были посажены в ряд молодые кипарисы. Подобие сада цветнику придавали высокие кусты аканфа и жасмина; извилистые дорожки между цветочными клумбами были посыпаны белым песком.

Утром или вечером Роксана любила посидеть на одной из скамеек, которую никогда не занимали царские наложницы, также любившие наведываться в цветник. Их шушуканье и смех, слышимые отовсюду в небольшом цветнике, неимоверно раздражали Роксану, но ей приходилось терпеть это надоедливое соседство, как и многое другое, с чем она столкнулась в гареме.

Например, сюда регулярно наведывались врачи, которые заставляли всех обитательниц гарема раздеваться донага, придирчиво осматривая их. Царю не нравились ни полнота, ни излишняя худоба, поэтому врачи следили за совершенством девичьих тел, предписывая кому-то особое питание, кому-то каждодневное плавание или гимнастику; следили они и за здоровьем девушек.

Роксана и Ниса тоже находились под наблюдением врачей. Роксана пробовала возмущаться, запиралась у себя в спальне.

В наказание гинеконом лишал ее обеда и не разрешал видеться с детьми. Поняв свое бессилие, Роксана смирилась. Ее страстным желанием было любой ценой вырваться из гарема, и она с нетерпением ждала возвращения Митридата из похода.

Разговор, которого так долго и с таким нетерпением ожидала Роксана, не получился с самого начала. Митридат прервал ее, не дослушав до конца; он был раздражителен, почти груб:

— Все цари имеют гаремы, чем я хуже царя парфян или армянского царя?

— Я не против гарема, Митридат, — сказала Роксана, — я против того, чтобы ты содержал нас там с Нисой. Мы же царского рода!

Нам не место среди наложниц!

— Где же, по-твоему, ваше место? — спросил Митридат.

— Где угодно, только не в гареме, — ответила Роксана. — Мы с Нисой живем там, как рабыни!

— А вам хочется царских почестей? — Митридат усмехнулся.

— Нам хочется жить свободно и без унижений, — поправила Роксана. — Иметь возможность гулять в парке, выходить в город, посещать дворцовую библиотеку…

— Рыться в моей переписке, — с ухмылкой вставил Митридат, — требовать у Стефана денег и тратить их неизвестно куда.

Роксана всплеснула руками.

— О Митридат, прости меня! Я раскаиваюсь в содеянном. Почему ты помнишь только плохое? Ведь между нами было столько хорошего. Неужели ты все забыл, Митридат? Роксана с надеждой вглядывалась в лицо брата.

Однако Митридат был непроницаем.

— Я доверял Антиохе, а она предала меня, — после краткой паузы промолвил он. — Я сделал царицей тебя, Роксана, но ты занялась интригами за моей спиной. Я безумно полюбил Лаодику, нашу сестру, она умерла… Теперь я не хочу никого выделять. Все женщины для меня равны. Их будут приводить ко мне на ложе, когда я этого захочу. Жениться я не намерен ни на одной из них.