Факторизация человечности - Роберт Сойер

Он родился в 1939. За три недели до его тридцать пятого дня рождения его сбил автомобиль с пьяным водителем за рулём.

Сестра Хизер Дорин немного его знала: смутные воспоминания (или то была ложная память, сформировавшаяся за многие годы, чтобы смягчить удар?) о человеке, который был частью её жизни, пока ей не исполнилось три.

Но Дорин хотя бы знала его; он её обнимал, качал на колене, читал ей сказки, играл с ней.

Однако Хизер не видела его никогда. Её мать через десять лет снова вышла замуж. Хизер наотрез отказывалась звать Эндрю «папой», и хотя мать сменила фамилию на Редевски, Хизер настояла на том, чтобы остаться Дэвис — хотя бы таким образом сохранить связь с той частью прошлого, которой она никогда не знала.

А теперь, наконец, она коснулась разума Карла Дэвиса и принялась медленно перелистывать то, чем была наполнена его жизнь.

Он и в самом деле был хорошим человеком. Да, по нынешним стандартам он был буйным сексистом — но не по стандартам 1960-х. И в других отношениях он был довольно дремуч — никогда не понимал, из-за чего поднялся весь тот сыр-бор на американском Юге. Но он очень любил маму Хизер, никогда ей не изменял, был без ума от Дорин и безмерно радовался тому, что в доме появится ещё один ребёнок.

Хизер отпрянула, когда воспоминания матери о её второй беременности вдруг выскочили на передний план. Она не хотела видеть смерть отца; она хотела знать, каким он был при жизни.

Она закрыла глаза, материализуя конструкт вокруг себя. Потом нажала кнопку «стоп», вышла, нашла платок, вытерла слёзы и высморкалась.

У неё был отец.

И он бы очень её любил.

Она просидела так какое-то время, согретая этой мыслью.

А потом, когда почувствовала себя готовой, снова забралась в конструкт, желая больше узнать о Карле Дэвисе.

Поначалу всё было как обычно. Она увидела две сферы, неккеровала их в две полусферы, увидела огромное поле чёрных гексагонов, а потом…

А потом…

Невероятно, но здесь был кто-то ещё.

Хизер почувствовала это всей поверхностью тела, каждым нейроном мозга.

Может быть, Кайл тоже сейчас в психопространстве из своего конструкта? Наверняка нет. У него сейчас семинар.

И кроме того…

Это была, в конце концов, совершенно невинная забава.

Они уже так делали. Он, в своём конструкте, входит в её разум. Она, в своём конструкте, входит в него. Сняв с себя даже нижнее бельё, они исследуют собственные тела — закрывая и открывая глаза, попеременно воспринимают их то собственными органами чувств, то как сидящий в голове другого наблюдатель.

Идеальная обратная связь, они всегда знают, как далеко зашёл другой, наслаждаются этим, точно отмеряют время и достигают кульминации одновременно.

Нет, нет — она знает, на что похоже, когда Кайл также присутствует в психопространстве.

И сейчас всё не так.

И всё же…

И всё же здесь было что-то ещё.

Может быть, кто-то ещё догадался? Они так долго тянули с оглаской. Может быть, кто-то другой в этот самый момент демонстрирует доступ к надразуму? В мире осталась лишь горстка специалистов, занимающихся исследованием посланий со звёзд. Может быть, это Хамасаки устраивает демонстрацию перед камерами «Эн-эйч-кей»? Или Томпсон-Энрайт красуется перед камерами «Би-би-си»? Кастилле совершает вылазку в психопространство из студии «Си-эн-эн»? Что если они с Кайлом слишком долго медлили со своей пресс-конференцией?

Но нет.

Нет, она знала по своим экспериментам с Кайлом, что она не должна чувствовать присутствие других в психопространстве — если они вообще есть, эти другие.

И всё же ощущение чужого присутствия было не спутать ни с чем.

Конструкт имеет пьезоэлектрическую природу.

Что если он неисправен? Возможно ли, что она сейчас испытывает эффект, который открыл Персингер в Лаврентийском университете много лет назад? Могут ли пьезоэлектрические разряды центаврянской краски порождать у неё галлюцинации? Что если вскорости она увидит ангелов или демонов или большеголовых пришельцев, явившихся её похитить?

Она закрыла глаза, воссоздала конструкт и нажала кнопку «стоп». Может быть, что-то сработало не совсем так во время именно этого входа в психопространство. Она сделала глубокий вдох, затем протянула руку и снова нажала копку «старт».

Снова психопространство и чёрная стена гексагонов.

И ощущение чего-то постороннего ещё сильнее, чем раньше.

Что-то действительно двигалось через эту реальность, поблёскивающая волна, бегущая сквозь все людские мысли, весь человеческий опыт. Она порождала возмущение, эта волна, и не оставляла в покое ничего на своём пути. Хизер попыталась очистить мысли, стать лишь приёмником, а не интерпретатором, открыться тому, что катилось через психопространство…

Кайл шёл по Сент-Джордж, возвращаясь с семинара в Нью-Колледж обратно в Маллин-Холл. Его излюбленный продавец хот-догов располагался на своём обычном месте перед Библиотекой Робартса; чёрно-жёлтый зонтик с эмблемой «Шопси»[41] защищал его от солнца. Кайл остановился.

— Добрый день, профессор, — произнёс голос с итальянским акцентом. — Как обычно?

Кайл на мгновение задумался.

— Думаю, мне понадобится новое «обычно», Тони. Что у тебя есть из здоровой еды?

— Вегетарианский хот-дог. Без жиров и холестерина.

— Как он на вкус?

Низенький человечек пожал плечами.

— Бывает хуже.

Кайл усмехнулся.

— Тогда давай просто яблоко, — сказал он, доставая его из корзины. Он протянул Тони смарт-кэш.

Тони перевёл нужную сумму и вернул карту.

Кайл продолжил свой путь, вытирая яблоко о голубую рубашку и не замечая, что какой-то мордатый тип следует за ним по пятам.

Хизер пыталась подавить все мысли, что роились у неё в голове.

Она подавила мысли о Кайле. Подавила мысли о дочерях. Подавила мысли о Лидии Гурджиефф, психотерапевте, едва не разрушившей её семью. Она подавила мысли о работе, соседях, телешоу, которые смотрела, музыке, которую слушала, о встречах с людьми, которые её раздражали. Она гасила их все, пытаясь вернуть свой разум в состояние изначальной tabula rasa, пытаясь просто слушать, просто воспринимать, просто понимать, что же такое баламутит психопространство

И в конце концов она поняла.

Хизер приходилось встречать людей, испытывавших радость — и она наблюдала, как и сама начинает радоваться, словно эмоция эта перекидывалась с радостного человека на неё. То же самое бывало и с гневом; он такой же заразительный.

Но эту эмоцию она сама испытывала достаточно часто, однако никогда не видела, чтобы она заражала других людей.