До особого распоряжения - Борис Пармузин

раскрывает одну явку за другой. Но это была глупая затея... Кто из молодых красноармейцев поверит

бреду?..

- Не глупая, если Аннакули выдает людей муфтия...

Аскарали не успел ответить. Скрипнула дверь, и вошла Фарида с чайником в руке.

- Уже скоро утро, - смущенно проговорила она. - Я принесла вот. - Она поставила чайник и пиалы на

столик. - Сейчас...

Фарида вышла.

- Может, ее взять? - спросил Аскарали.

Махмуд-бек промолчал.

Когда Фарида принесла поднос с хлебом, конфетами, изюмом, Аскарали сказал:

- Махмуд-бек задержится на несколько дней. Но есть возможность вам уехать со мной сейчас. А он...

Фарида не дослушала. Она испуганно выставила ладони и попятилась из комнаты.

- Что вы! Что вы! Пейте чай, пейте...

Махмуд-бек Садыков получил из Центра разрешение задержаться в стране. Была оговорка: по

состоянию здоровья он может выехать немедленно, в любую минуту. И еще сообщил Центр, что курбаши

Джанибек-кази находится под большим влиянием Усманходжи Пулатходжаева. Следует опасаться встреч

с этим человеком, который откровенно ненавидит Махмуд-бека Садыкова.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

В книге Ю. А. Полякова и А. И. Чугунова «Конец басмачества» (1976 г.) дана характеристика

преступной деятельности Усманходжи Пулатходжаева.

«Развитию басмачества в Восточной Бухаре способствовала предательская деятельность

уполномоченного правительства Бухарской республики Усман Ходжи Пулатходжаева. Ставший

председателем ЦИК Бухарской Народной Советской Республики, Пулатходжаев направил в Восточную

Бухару своего брата Атаходжаева, который продолжал антисоветскую деятельность своего

предшественника».

Большой интерес для меня представляет и одно из читательских писем, пришедших после выхода

первой части этого романа (1972 г.).

Автор письма, участник гражданской войны в Средней Азии, Н. Мельников лично встречался с Усман

Ходжой Пулатходжаевым (он же - Усман Ходжаев и Усманходжа Пулатходжаев).

Вот что пишет Н. Мельников:

«В 1921 году Усманходжа прибыл в Душанбе под прикрытием большого кавалерийского отряда,

которым командовал бывший турецкий офицер Алириза. С этой же оказией штаб фронта направил нам

боеприпасы, обмундирование, продовольствие и медикаменты. Усманходжа прекрасно был

информирован и знал о тяжелом критическом положении нашего отряда в 500 штыков.

За короткое время поступил ряд радиограмм от Бухарского правительства и командования, в которых

предлагалось Усманходже немедленно передать все, что было доставлено, в распоряжение начальника

гарнизона Морозенко.

Шло время, но Усман все оттягивал и вынуждал нас перейти на фуражировки, то есть прорываться с

боем в тыл врага за каким-либо зерном, брошенным в разрушенных кишлаках, чтобы потом на

143

самодельной мельнице крутить камни руками и получать хотя бы крупный размол для выпечки лепешек.

Спасая таким образом себя от голода, мы поддерживали существование и могли бороться с врагами

контрреволюции.

Но и этого оказалось недостаточно для Усманходжи. Он в ночь на 10 декабря 1921 года

провокационно заманивает к себе в крепость Морозенко, а тот «прихватывает» с собой военкома Мухина

и еще двух товарищей. Приглашение прикрывалось благовидным предлогом «на чашку чая», за которой

якобы и будут разрешены все наболевшие вопросы. Но горькой оказалась чашка чая по-турецки - это

была западня, в которую попали наши товарищи.

Так Усманходжа Пулатходжаев открыл против нас внутренний фронт.

Встретив в романе-хронике имя Усманходжи, я был удивлен... Так вот, где он воскрес...»

Усманходжа воскрес. Находясь за рубежом, продолжал активно действовать против советского

народа.

Надо было бороться и с этим врагом.

ОЧЕРЕДНОЙ ПРОВАЛ

Аннакули Курбансаидов вначале растерялся в большом восточном городе. Очень богатый город, с

яркими магазинами, шикарными отелями, шумными улицами.

Аннакули постоял возле многоэтажного отеля. Понаблюдал. Выходили люди, полные собственного

достоинства. Они как-то легко и просто садились в экипажи, автомобили, коротко приказывали...

Штатские в изящных костюмах. Офицеры подтянутые, словно подготовились к параду или королевскому

приему.

- Пошли... - напомнил провожатый.

Аннакули не двинулся с места. Он продолжал рассматривать обитателей отеля.

Господин в светлом костюме вышел твердым, каким-то подчеркнуто парадным шагом. Нетрудно в нем

угадать офицера. Наверное, сотрудник контрразведки. Живет открыто, в центре, не прячется по темным

переулкам пригорода.

Слишком пристально смотрел Аннакули на этого господина. Тот почувствовал взгляд и мельком, за

какую-то секунду, осмотрел Аннакули с ног до головы. Словно щелкнул затвор фотоаппарата, и

Курбансаидов остался в памяти, как на снимке, с недобрым, настороженным лицом, в запыленной

одежде.

«Разведчик», - окончательно решил Аннакули. И почувствовал, что по спине поползла струйка пота,

незаметная, противная, липкая.

- Пошли... - повторил проводник.

Аннакули ненавидел проводника. И очень боялся его. На коротких ночевках Аннакули не мог по-

настоящему заснуть. Вздрагивал при каждом шорохе. Проводник - на вид хилый парень - был

энергичным, совершенно неутомимым человеком. Он поторапливал Аннакули одним своим любимым

словом: «Пошли!»

В городе этот парень чувствовал себя скованно. Но, когда Аннакули решал прогуляться, парень

преображался, даже ноздри почему-то раздувались. Он будто собирался на какую-то опасную охоту.

Не поселится Аннакули в этом богатом отеле. Не выходить ему к экипажу ленивой, небрежной

походкой. Должен он возвращаться на окраину города, к злому старому человеку. Хозяин маленького

дома принял Аннакули. Рекомендация от муфтия - короткая записка рассеяла все подозрения. Руки у

старика перестали дрожать, он осмелел, даже, как показалось Аннакули, обнаглел. За первой же пиалой

чаю хозяин ехидно прошипел:

- Отошел от Советов? Я же помню тебя...

Аннакули лениво кивнул, давая понять, что не хочет вести разговор на эту тему.

- Плохо пришлось у Советов? - не унимался вредный старик.

Угощение он выставил нищенское. Аннакули с подчеркнутой брезгливостью брал какие-то липкие

конфеты, черствый хлеб. Хозяин явно решил отделаться одним чаем. Никакого сытного запаха не

доносилось из кухоньки.

Аннакули не хотел пока тратить деньги. Неизвестно, как сложится дальнейшая жизнь. Он

рассчитывал, что рекомендация муфтия не только предоставит крышу над головой, но и приличные

условия. Оказывается, в услужении у этого всесильного муфтия остался нищий, вымирающий сброд.

Аннакули с трудом сдерживал себя. И все-таки не сдержался. Небрежно кивнув на стол, усмехнулся:

- Так и живете, отец?

Удар был рассчитан точно. Старик взвился. Он хотел что-то сказать, наверное обидное, но

закашлялся. Кашель душил его. Старик даже схватился за горло.

Аннакули воспользовался этим моментом. Он вытащил деньги и небрежно швырнул на стол. Хозяин

дома давно не видел таких ассигнаций. Он с удивлением посмотрел на них. Власть и деньги были той

силой, которая могла поставить старика на место.

- Хорошо! - прошипел он. - Все сейчас сделаю. Ваш слуга пойдет со мной.

- Пусть идет. . - не скрывая радости, согласился Аннакули.

144

Хотя бы несколько минут побыть одному. Но проводник, поняв, в чем дело, отчаянно замотал головой.

Он встал из-за стола, швырнул свой халат рядом с дверью и улегся, как упрямый пес. Аннакули довольно

спокойно отнесся к этой выходке. А что поделаешь?

Старик махнул на проводника рукой, выругался и торопливо засеменил из комнаты. Он сам давно

скучал по вкусной, сытной пище. Сам еще не так давно заглядывался на витрину богатых магазинов.

Теперь, чтобы не травить душу, перестал ходить на прославленный базар, где даже от запахов и дыма

кружилась голова.

Вечером за ужином Аннакули, не откладывая, приступил к основному разговору...

Старик, не дослушав до конца, испуганно замахал руками.

- Вы что? Вы что? - визгливо кричал он. - Убить меня хотите?