До особого распоряжения - Борис Пармузин

- Спокойнее... Спокойнее... - уговаривал Аннакули, с тревогой поглядывая на дверь.

Когда старик тяжело дыша пришел в себя, Аннакули сказал:

- Забудем о разговоре.

- Забудем, - согласился старик и вдруг рассудительно заговорил: - Я встречал этих парней, узбеков и

таджиков, в красноармейской форме. Советую и вам на них посмотреть. Это совсем другие люди. С ними

вы не сможете даже поговорить. Они возьмут вас за руки и отведут в свою комендатуру.

Аннакули с удивлением посмотрел на старика. Не такой он простачок, каким вначале прикидывался.

- Нам хотя бы с одним познакомиться. Постепенно… ну, приблизить к себе.

- Это очень опасно, господин, - твердо сказал хозяин. - И бесполезно.

Проводник поел и опять улегся на свой халат.

- Мудрый человек... - усмехнулся старик. - Он не знает политики.

- Он умеет убивать... - зачем-то сказал Аннакули.

Вместо ответа старик предложил:

- Давайте спать.

Уже укладываясь на жесткую постель, хозяин дома закончил разговор:

- Местное население уважает красноармейцев. Эти парни хорошо относятся к простым людям. Здесь

трудно будет кого-то из парней перетащить на свою сторону.

- А если... - Аннакули посмотрел на спящего проводника. - А если...

Старик помолчал, потом спокойно произнес:

- Можно! Это можно сделать. Но тогда вы должны уйти из моего дома.

Аннакули не ответил. Он долго не мог заснуть. Что-то нужно предпринимать. Но прежде необходимо

уйти из этого дома...

Аннакули встречал на улицах города красноармейцев. По их смуглым лицам он узнавал, откуда эти

парни в полевых гимнастерках. Не было секретом, что некоторые воинские части раньше

дислоцировались на территории советских республик Средней Азии.

Однажды Аннакули столкнулся с красноармейским патрулем. Он невольно остановился. Потом

торопливо нагнулся, сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке. Кажется, он испугался этих парней.

Да. Испугался. Надо признаться себе. Никаких, как видно, встреч у него не получится. Он не сможет не то

что заговорить с ними, даже поздороваться.

Мысль об обыкновенном убийстве теперь не давала ему покоя.

Его проводник сумеет ловко всадить нож в спину любому из красноармейцев. Это убийство,

несомненно, припишут местному населению. Потом еще одно убийство. Потом третье...

Тогда Аннакули будет что доложить капитану Дейнцу о событиях, происшедших в большом городе.

Проводник, как знает Аннакули, должен беспрекословно выполнять его приказания. Не только следить за

ним, но и работать. Пусть поработает. .

Аннакули после долгих мытарств наконец осел на квартире, хозяин которой очень ему подходил. Он

начал швыряться деньгами, обещал хозяину спокойную жизнь в соседней стране. Тот разглаживал свою

бороду, соглашался, что нужно бороться с Советами. Бороться, кто как умеет. .

- А мы еще сильны! - бодрился Аннакули.

- Сильны... - соглашался хозяин.

К главному разговору Аннакули еще не приступал... Ждал удобного момента, прощупывал

осторожными вопросами. Наконец хозяин не выдержал и угрюмо спросил:

- Зачем приехал-то?

Аннакули попытался улыбнуться. Как ни странно, прямой вопрос застал его врасплох.

- Надо... Присмотреться.

- Присмотреться... Ты что, невесту выбираешь? Шляетесь тут, болтаете о борьбе. Что вот ты можешь

сделать?.. - Хозяин распалялся. Пальцы задрожали. Он спрятал руки, сложил их на коленях.

Аннакули смотрел на диковатые, безумные глаза, окруженные морщинами, в которых застряли

соринки, пыль. Этот человек давно не мылся, он забыл о спокойном сне, о хорошей, свежей пище. Ему

надоело размачивать в безвкусном чае сухие корки. Много лет муфтий Садретдин-хан обещал райскую

жизнь. Просил потерпеть, переждать... Еще год, еще два... А вся жизнь уже позади. Теперь хочется

отдохнуть, хочется посидеть за пловом, спокойно, за разговором со своими сверстниками попить чаю... А

145

потом в тишине остаться наедине с аллахом, отблагодарить его молитвой за добрый день, попросить

еще такой же завтра.

Но вот появляется новый человек от того же муфтия. И надо вести с ним осторожные разговоры о

силе, о возможностях правоверных мусульман. Какая сила? Какие возможности? Все попрятались по

норам, высовывают морду, чтобы глотнуть немного воздуха. Даже не успевают оглянуться, какое над

ними небо, вышло ли сегодня солнце. В норах сыро, грязно, голодно.

- Зачем приехал? - наступал хозяин.

Его борода растрепалась. Неприятен этот сумасшедший тип. Но Аннакули Курбансаидов не может

больше сидеть сложа руки. Надо что-то делать и уходить отсюда куда глаза глядят.

Он так и сказал: надо что-то делать...

- А что делать-то? - крикнул хозяин дома.

Пора открываться. Не стоит откладывать окончательный разговор. Если и этот псих выгонит его из

дому, есть еще две явки.

- Что? - переспросил Аннакули и шепотом, выделяя каждый слог, ответил: - У-би-вать!

Реакция была неожиданной. Старик отодвинулся от гостя, спокойно разгладил бороду и сказал:

- Это другое дело. Это надо делать... Убивать их надо. - Он кивнул в сторону двери, будто там стояли

люди в форме Красной Армии. - Каждый убитый - большой шум в городе, в стране... - рассудительно

заключил хозяин.

Аннакули удивило, что мысль, о которой он и заикнуться боялся, копошится в этой еще не

окончательно затуманенной голове. Мало сказать копошится. Она, наверное, не дает ему покоя. Вон как

преобразился человек.

- Но мои руки, - сказал он, вытянув сухие ладони, - они ослабли... Они раньше были другими.

- Убивать будет он... - объяснил Аннакули, кивнув в сторону проводника. - Он умеет.

Проводник спал. Или притворялся, что спит. Но это теперь не имело значения. К тому же он плохо

понимает узбекский.

- А что делать мне? - спросил хозяин дома.

- Подскажите, разведайте, где, когда бывают красноармейцы... В одиночку, по два человека.

Хозяин вздохнул.

- Они служат. . В одиночку? - он усмехнулся.

- Командиры, - подсказал Аннакули. - Это еще лучше.

- Да, это лучше... - согласился хозяин.

Хозяин дома торжествовал. Он не спешил выкладывать новость.

- Сейчас, сейчас... - таинственно подмигивая, говорил он. - Сейчас, как люди, сядем и поговорим. - Он

расстелил дастархан, поставил чайник, пиалы, скромную закуску. - Ну, сынок, садись. Есть дело.

Хорошее дело...

Этот человек оказался хитрым и довольно опытным. Дело было исключительно интересным.

Два дня назад в пригороде вспыхнул пожар. Сухие мазанки горели яростно и торопливо. Огонь, будто

хотел в считанные секунды уничтожить дома. Местные пожарные ничего не могли сделать. Они

беспомощно метались вокруг огня, который набирал силу, поднимался все выше и выше к небу. На

помощь пришли красноармейцы. Они смогли остановить огонь, не дали ему сожрать другие, такие же

нищие, мазанки. К счастью, жертв почти не было. Пострадал один мальчик. Упавшая балка разбила ему

голову.

- Лежит забинтованный. А забинтовал его красноармейский врач-таджик...

- Ну... - поторапливал Аннакули.

- Таджик был сегодня у мальчика и сказал, что придет завтра, обязательно. И вечером... -

торжественно заключил хозяин.

- Да-а! - протянул Аннакули. - Вы, дорогой...

Он хотел подобрать какое-нибудь одобрительное слово, похвалить хозяина дома за мудрое решение,

за хорошо найденный случай, но тот, разгоряченный, перебил:

- Их спасают, их лечат. . А они нож... Вот так, вот так... - Он махнул рукой, словно пытался всадить нож

и делал это профессионально. Наверное, в свое время ему приходилось убивать. И никакие угрызения

совести его пока не мучали.

Молчаливый проводник поднялся со своего потрепанного халата и с нескрываемым интересом

смотрел на хозяина дома, у которого от волнения растрепалась борода.

Их арестовали в тесном переулке пригорода.

На допросе проводник держался независимо. Он ничего не знал и считал себя невиновным. Он

подчинялся этому господину.

Аннакули давал показания торопливо, словно опасался, что его не сумеют выслушать до конца. Когда

следователь вежливо спросил, не устал ли он, Аннакули Курбансаидов выдохнул:

- Нет! Нет! Спрашивайте...

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Мне не пришлось носить форму советского военнослужащего. Но я много знаю о тех, кто прошел по