Полное затмение - Лиз Ригби

— Разумеется.

— И что же?

— Что мачеха очень жестока к ней. Я особенно в это не верил, но, кажется, так оно и было.

— Закон считает людей невиновными, пока не доказано обратное, - заметил Ломакс.

— Да-да, - сказал Джо, словно о чем-то несущественном и докучном, вроде обязанности носить в заповеднике шляпу.

— Вы хорошо знали Гейл в Линдберге? - спросил Ломакс.

— Да не очень. Я хочу сказать… ну, она была не прочь по-знакомиться со мной поближе.

— Вы нравились ей?

— Даже не знаю, как сказать… - Джо снял шляпу, и непослушные волосы снова упали на глаза. Он смотрел мимо Ломакса. - Она, ну, вы понимаете, вроде как запала на меня.

Ломаксу вспомнился Добермен. То же самое он говорил о Мадлен, хотя она оказывала явное предпочтение датчанину. Однако Добермен был неисправимым фантазером, а Джо как-никак секс-символ школы.

— С самого начала?

— Не знаю. До старших классов я почти не замечал ее, и тогда она стала все время попадаться на моем пути. Гейл была такой обычной. Я хочу сказать… - Он посмотрел на Ломакса. - Наверное, вы уже не помните школу. Там всегда существуют группировки. Есть группа симпатичных девчонок, которые думают только о тряпках и сексе, и богатенькие сыночки, которым родители покупают крутые машины. Кроме того, умники, компьютерные гении, еще…

— Можете мне не поверить, - заметил Ломакс, задетый упо-минанием о собственном возрасте, - но подобное разделение будет сопровождать вас всю жизнь. Оно только начинается в школе.

— Так вот, Гейл не принадлежала ни к одной из групп. Она как-то выбивалась из любой компании.

— Вы можете описать ее? Ее внешность?

— Да самая обыкновенная. Полненькая. А что самое печальное, она пыталась произвести впечатление. Приходила в колледж во всех этих платьях. На Мэри Бет Бартел или Джине Мартинес платья выглядели бы великолепно. Авот на Гейл… О Боже! Модные стрижки, макияж, ну вы и сами знаете. И несмотря на все это, она оставалась все той же нескладной Гейл. Никто из парней не согласился бы переспать с ней, если рядом крутились девчонки вроде Мэри Бет.

— Вы встречались с Мэри Бет? - ревниво спросил Ломакс.

В его колледже была своя Мэри Бет. Ее звали Келли Энн Реттинджер. Она так нравилась Ломаксу, что, случайно встретившись с ней на улице, он тут же поворачивал в другую сторону.

— Еще бы, - ответил Джо заговорщически и обернулся к Ломаксу. Он отодвинул упавшую прядь. - С вами так же, верно? Девчонки любят больших парней. Особенно умников. Вы ведь адвокат?

— Нет, со мной все по-другому, - ответил Ломакс, наматывая на палец поводок.

Внезапно он понял, что Джо, в сущности, прав. Будь он таким же уверенным в себе, Келли Энн вполне могла бы обратить на него внимание.

— Конечно, Мэри Бет оказалась глупой как пробка, - признался Джо, - и скоро мне надоело заниматься с ней сексом. Боже мой, в юности я был таким поверхностным.

Ломакс подавил улыбку.

— А ум Гейл не привлекал вас?

— Не в том возрасте. Я имею в виду, с умом ведь не потрахаешься. Она была такой несуразной. Вот, например, я стал президентом астрономического клуба. Гейл сразу же вступила туда. Наверное, ее привлекал и сам предмет, но совсем не так сильно, как я. Ночами мы наблюдали. Не понимаю, на что она надеялась. Что могло между нами произойти, если мы были закутаны во всю эту дурацкую одежду, да и холод стоял собачий. Она чуть не умерла от гипотермии. Страшная вещь.

Ломакс промолчал.

Джо объяснил:

— В горах можно замерзнуть даже летом, если всю ночь не-подвижно сидеть и смотреть в телескоп.

— Неужели? - спросил Ломакс.

— Точно. Я подумывал о карьере астронома, но кому захочется сидеть всю ночь с отмерзшей задницей? Кроме того, мы ходили на экскурсию в обсерваторию и видели тамошних придурков.

— Я тоже бывал там, - мрачно заметил Ломакс. - Это место просто кишит придурками.

Джо снова вспомнил о Гейл:

— Она пыталась заигрывать со мной. Это выглядело так нелепо, ну, вы понимаете. Словно следовала инструкциям, вычитанным в книжке. Разве это могло меня возбудить? Чушь собачья.

— Вы когда-нибудь ответили ей взаимностью?

Джо, защищаясь, поднял руки:

— Нет! Ни за что! Клянусь! Невиновен! Исполнить главную роль в слюнявых детских мечтах такой уродины! Хотя…

— Что хотя?

— Мы разговаривали о ее мачехе. Когда отец Гейл уходил из дома, эта женщина избивала ее. А когда он возвращался, она изображала само очарование. Вот так. Я пожалел Гейл. Большая ошибка. Это только подхлестнуло ее. Она все время рассказывала мне о мачехе. В конце концов я перестал ей верить. Даже не прислушивался. Возможно, что-то в ее рассказах было правдой, а может быть, и ничего.

— Вы видели следы избиений?

— Синяки. Но она могла получить их и не от мачехи.

— Например, от матери.

— Ее мать умерла. Так грустно. Гейл тогда была совсем маленькой, а потом ей пришлось жить с мачехой. Она пыталась рассказать обо всем отцу, но он не верил ей.

На тропинке появилась группка детей. Их окружала толпа взрослых.

— О нет… - промолвил Джо.

— Смотритель! - завопил кто-то.

Джо застонал.

— Мы ищем вас по всему парку!

— У нас не хватает персонала. Смотрителей поразил какой-то таинственный вирус, - отвечал Джо, водружая на голову шляпу.

Ломакс поднялся.

— Я собираюсь встретиться с Эндрю Драпински, - сказал он. - Помните такого?

Лицо Джо вытянулось.

— Господи. Драпински. Забавный чудак. Хотя учитель неплохой.

Ломакс поблагодарил Джо за помощь.

— Мы видели яркую синюю птичку, примерно такого размера. Она редкая? - требовательно вопросила женщина.

Дети принялись спорить, насколько большой была птица.

— Если такая, как вы показываете, то это синяя сойка. Их существует множество видов, но скорее всего вы видели сойку Стеллера. Она около тринадцати дюймов в длину и кричит совершенно оглушительно.

Депьюти тянул Ломакса вниз по склону. Они миновали домик смотрителей. Карточная игра была в самом разгаре. Ломакс решил, что таинственный вирус, поразивший смотрителей, именуется покером.

Он решил прогуляться с собакой по парку, но Депьюти метался в разные стороны. Наконец - раздраженные, усталые, оглохшие от воплей детей - они присели. Ломакс слушал детские крики и любовался видом, но думал о Гейл.

Его раздражало, что Гейл лгала о смерти матери и жестокости Джулии - ее ложь была так очевидна. Ломакса озадачила история превращения Гейл. Она сражалась с собственной внешностью и, кажется, победила в этом сражении, но все усилия были перечеркнуты смертью. Ее смерть, как, впрочем, и любая другая, была внезапной, нелепой и неожиданной. Или все-таки тщательно спланированной?

ГЛАВА 26

Джоэл и Хелен ночевали у Ломакса, и, забирая утром детей, Кэндис спросила:

— Надеюсь, ты наденешь на собрание комитета свой новый пиджак?

— Нет.

— Ломакс, - голос Кэндис стал жестким, - эти люди должны увидеть, что ты относишься к их делам серьезно.

— Но повод-то смехотворный.

— Ты хочешь вернуться на работу в обсерваторию?

— Хочу.

— Тогда побрейся, надень костюм и постарайся не орать.

— Орать? Когда это я орал?

— Ты всегда орешь, когда тебе кажется, что люди говорят или делают глупости.

Ломакс с отвращением натянул пиджак. Снимая костюм в последний раз, он забыл повесить его в шкаф. Пиджак покрывала сеть морщин. Хотя для школы сгодится.

Ломакс не хотел опаздывать на встречу с Драпински, но Ким позвонила как раз в ту секунду, когда он собирался выходить из дома.

— Мои аризонские фотографии у тебя?

— Ага. Все в пятнах от пива.

— Захватишь их?

— Захвачу.

— Я говорила кому-нибудь о рисунках затмения в пещере?

— Не думаю.

— Уф. Это будет эксклюзивом для Эй-би-си. Чудесная вышла вечеринка? Все до сих пор только о ней и говорят. Добермен злится, что Мадлен уединилась с датчанином. А ты заметил Макмэхона и гида?

— Ким, я хочу привести в обсерваторию кое-кого.

— Кого?

— Коллегу Кэндис. Зовут Элисон. Довольно странная, но милая. Она оказала мне услугу, и я пообещал привести ее в обсерваторию и показать телескоп. Когда ты наблюдаешь в следующий раз?

— Пятого я работаю с немцами - они будут наблюдать на экране в Бонне. Сойдет?

— Здорово. Что они изучают?

— Шаровые кластеры.

— О, это ей понравится.

— Я имела в виду белых карликов, которые группируются внутри шаровых кластеров.

— Какой телескоп?

— Фахос. Я, Родригес и его бананы.

— Если она подъедет пораньше, покажешь ей обсерваторию?

— Конечно. Пусть подъезжает к пяти - пяти тридцати. А что в ней странного?

— Она обладает сверхчувством.

— Что, видит не хуже телескопа?

— Не видит. Чувствует. Чувствует запахи.