И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды - Наталья Андреева

Наталья Вячеславовна Андреева

И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды

Часть первая

Парад планет

Меркурий[1]

Он широко зевнул и прикрыл ладонью уставшие глаза: скучно. Жить стало невыносимо скучно. И что за отвратительный месяц — март! Вялость, сонливость, тоска какая-то непонятная, потеря аппетита. Ассистентка режиссера минуту назад поставила диск с только что отснятым клипом. Его, продюсера всего этого безобразия, хватило ровно на минуту, и интерес пропал. Милая малышка, чья-то протеже, поющие трусы, в общем, щебетала любовную дребедень про розы — слезы, дожди — не жди, ревную — поцелую. Смотреть на нее было приятно: чертовски симпатичная девчонка, глаза огромные, волосы светлые, до плеч, ноги длинные, обтянутые блестящими брючками, голый пупок и упругая попка выглядят весьма соблазнительно. Все они красивые в восемнадцать лет. Но — скучно.

Он сразу понял: не то. Песни нужны затем, чтобы их слушать. Музыка первична. А на эту разве что смотреть приятно. И дело вовсе не в том, что у девчонки нет ни голоса, ни слуха. У кого он нынче есть, спрашивается? У единиц, которым и цена соответствующая. А остальные… Современная аппаратура все подчистит, отмикширует, вытянет. Нет в девчонке индивидуальности, чего-то особенного нет, что отличало бы новую звездочку от всех прочих. Нынче многие готовы вкладывать деньги в шоу-бизнес. Да во что угодно, лишь дело было прибыльным. Деньги есть, талантов нет. Некого раскручивать, вот и приходится браться за этих… Как там ее?

— Эмма, — подсказала ассистентка.

Он снова протяжно зевнул. Малышка поправила светлые локоны, моргнула густо накрашенными ресницами и сладким голоском затянула:

— Выпью до дна океан… а-а-а… твоих глаз… а-а-а… И останусь в нем одна… а-а-а…

— Чего-чего? — Лев Антонович Шантель широко открыл глаза. — Как это она в нем останется, если выпьет? Кто писал текст?

— Возможно, это символизирует будущую беременность, — пожевала губами ассистентка. И обиженно заметила: — Во-первых, сейчас модно выражаться туманно, чтобы никто ничего не понял, а во-вторых, другие еще и не такое поют!

— Да плевать мне на других! — взвился Лев Антонович. — Пусть выражаются, как хотят! Хоть матом! Мне это не нравится! Мне! Понятно?!

— А что вы на меня кричите? У девочки, между прочим, есть спонсор, — огрызнулась ассистентка.

— А-а-а… Тогда понятно…

Клип закончился, малышка допела про океан глаз, который собиралась выпить до дна, и сладко причмокнула губами. Лев Антонович содрогнулся. Какая пошлость! Возникло ощущение, будто в сжатой ладони растаяла карамелька, и рука стала отвратительно липкой.

— Ну а как в целом? — осторожно спросила ассистентка.

— В целом…

Она терпеливо ждала, а он все подыскивал слова. Похоже, на телефоне у ассистентки висит тот самый спонсор в ожидании ответа. У него деньги, у Шантеля связи. Льву Антоновичу надо только дать сигнал — и понеслось! А ассистентке пообещали откат. Знакомое дело.

Он так и не ответил. А она, не будь дура, не стала педалировать. Чем дольше Лев Антонович молчит, тем больше она выжмет денег из спонсора этой девочки. За хлопоты, мол.

— Что, запускать следующий клип? — услышал наконец он.

— Погоди, дай передохнуть.

— Как скажете, Лев Антонович.

Вот уже год он искал своего солиста. Или солистку. А уж что там будет: дуэт, трио, да хоть хор — это уже неважно. Главное, чтобы в центре сего действа находилась личность, человек, на которого, как на стальной стержень, можно нанизать всю эту карусель: сверкающие огни, дым, валящий изо всех щелей, подтанцовку, этих виляющих бедрами девочек с ногами от ушей, да хоть симфонический оркестр! Хотя оркестр, конечно, дорого. Не потянет. Ничего… Главное — это звезда, личность неординарная, идол, ради кого и будут ходить на концерты толпы многочисленных фанатов… А где его взять? Где?

Шантель спустился в бар, завис возле стойки, пытаясь прогнать сонливость. Март — отвратительный месяц. Не его время. Может, девчонка здесь ни при чем, это просто март и навалившаяся усталость. К тому же спонсор… За этой Эммой стоят деньги, которые надо освоить. Потом, конечно, придется делиться, но до того момента либо ишак издохнет, либо падишах помрет. «В мире неспокойно», — усмехнулся Шантель. Надо запускать клип.

Лев Антонович мигом оценил собравшуюся в баре публику: обычная тусовка, из тех, кто пасется около шоубиза в надежде урвать кусочек, этот бар в центре Москвы у нее весьма популярен. Но ни одного сколь-нибудь стоящего персонажа.

— Лева, привет! — Рядом с ним на высокий табурет плюхнулся знакомый аранжировщик. — И бросил бармену: — Водки. Я слышал, у тебя работа есть?

— Какая работа? — насторожился Шантель.

— Ну, как же! Ты Эмму собираешься раскручивать. Альбом надо писать, так я готов. Есть классный композитор. Хочешь, сведу тебя с ним?

«Выходит, все уже в курсе. За моей спиной спонсорское бабло делят. Мигом нарисовался! И еще одну пиявку отыскал, готовую присосаться. Как же быстро по Москве расходятся слухи!»

— Не надо ничего, — поморщился Лев Антонович. — Я еще не решил.

— Что, девчонка не нравится? А зря, хорошая девочка. Давай сделаем из нее русскую Бритни Спирс. А?

— Она не потянет. И у нас столько денег нет. И потом… — Он махом выпил виски. — Ну почему у нас так любят делать из русских кого-то? А? Русский Спилберг, русский «Оскар», русский Майкл Джексон, русская Бритни Спирс. Почему у них все свое, а у нас их? Почему слово «русский» теперь обязательно к кому-то или к чему-то только приставка?

— Лева, да ты патриот! С такой-то фамилией… Смешно. Как говорится, ничего личного, но мелодии-то ты у кого раньше таскал, а? Помню я одну оч-чень известную шведскую группу, лет пятнадцать назад мы с тобой на пару… Кажется, это называется плагиат.

— Иди ты на… — вяло отреагировал Шантель. Март, тут уж ничего не поделаешь, даже обидеться как следует на этого жирного придурка сил нет.

— Зря ты так, Лева. Это они у нас стадионы собирают, а не мы у них. Мы их к себе зовем, а не они нас. И огромные деньги, между прочим, платим. А они на наши хит-парады клали. Так что патриотизм здесь, как говорится, неуместен. И я к тебе с миром пришел, с пальмовой ветвью, можно сказать. Несу, дарю. В надежде, что и меня не забудут.

— Ну? Говори, — сквозь зубы процедил Шантель, уже решив, что «соавтор» у него работы больше не получит. Никогда. Букашка, а туда же! Жизни учить вздумал! Сука!

— Тусили мы вчерась в одном ресторанчике. Кухня — дерьмо, цены ломовые, официанты хамло то еще, но не суть. У них креативный арт-директор. Умница просто. Ангажировал на весь зимний сезон оч-чень интересную рок-группу. Пока снег не сойдет. И вот за-ради нее народ горелые бифштексы лопает и разбавленные коктейли по цене французского коньяка пятнадцатилетней выдержки заказывает. И я послушал. Интересный у них солист, Лева.

— Не надо, — скривился Лев Антонович. — Не надо, я не люблю самодеятельность.

— Так я бы тебя на самодеятельность не посылал. Я тебя на парня посылаю посмотреть. Все остальные — говно. А он — слиток золота. Я думаю, что именно он-то тебе и нужен. Ты ведь деньги хочешь вложить и ни с кем потом не делиться. Понятно, тебе девочка Эмма неинтересна. Так пойди, на мальчика глянь.

— И что, поет хорошо? Голос есть?

— Так, рядовые данные, ничего особенно выдающегося. Вокал, конечно, хромает. Ну, так это все вытянуть можно. Но зато он занятные песенки пишет. Оч-чень занятные. И у него есть драйв. На него, Лева, хочется смотреть. Его хочется слушать.

— Композиторов в Москве полно.

— Да где ж они? Ты когда последний хит слышал? Так, чтобы до печенок достало?

— Давно, — признался Шантель. — Что-то с людьми случилось, ты прав. Давно уже никто не пишет ничего стоящего.

— А я тебе о чем говорю? Главное — это песня. Родить хит. А парень не просто поет, он ловит кайф от того, что делает, и другие тоже начинают ловить этот самый кайф. Он такой один на всем белом свете. Николай Краснов.

— Никогда не слышал.

— А ты сходи, послушай.

— Тебе что, выпить еще хочется? Выпить хочется, а денег нет. Хорошо, я заплачу. Только пересядь за столик, оч-чень тебя попрошу. Оставь меня одного. Мне подумать надо.

— Ты мне потом заплатишь. Я тебе такой подарок на блюдечке принес! Не скупись, Лева! Не забудь меня в мечтах своих о светлом будущем!

— Исчезни, слышишь?

— Ресторан называется «Триада», — сложив губы трубочкой, просвистел толстяк. — Улица… Да я тебе лучше напишу, Лева. Напишу и схемку нарисую, как добраться. Чтобы ты не заблудился. Но не забудь: ты мне будешь должен.

Шантель скрипнул зубами, когда бумажная салфетка с адресом и схемой проезда в какую-то «Триаду» жирными пальцами была чуть ли не насильно засунута в нагрудный карман его дорогой рубашки. Наверняка этот Николай Краснов заплатил мужику за то, чтобы попытаться хотя бы заинтересовать своей персоной известного продюсера. Заманить Шантеля в ресторан, где лабает никому не известная рок-группа. Как она там называется? Ход не новый, далеко не оригинальный, исполнители, пытающиеся пробиться в шоубиз, используют любой шанс. Бывает, что и у дома караулят, добывают где-то номер телефона, названивают, умоляют хотя бы послушать, а лучше взглянуть одним глазком. Все эти непризнанные гении оставаться таковыми всю свою жизнь не хотят. А хотят они денег, славы, дорогих машин, хороших квартир и хорошей еды, от которой тут же неимоверно жиреют и становятся ленивыми и заносчивыми.