Чара силы - Галина Романова

— Не плачь, не рви сердца, солнышко мое, — шептал он. — Ты жива и будешь еще счастлива. Я верю — ты найдешь его, своего суженого. Он ищет тебя, по свету бродят, у людей выспрашивает. Вы встретитесь не сейчас, позже! Верь мне!

Заглянув в оказавшиеся небесно–синими бездомные глаза, он вдруг почувствовал к этой девушке которая вполне могла быть его дочерью, такую нежность, что сам испугался. Он опять привлек ее к себе, но Златогорка вдруг вырвалась и отскочила в сторону. В руке ее блеснул Даждев двуручный меч.

— Ты дважды оскорбил меня! — воскликнула девушка. — За одно ты уже получил от меня, и я была готова тебя простить. Но ты, зная обо мне все, разрушив мою жизнь! Я жила, надеялась, что встречу того единственного. а ты пришел и помешал мне! Я теперь погибну одна, а ты... ты... Ты тоже умрешь! Защищайся!

Даждь еле успел отпрянуть, уклоняясь от прямого выпада. Он вскинул было руки, показывая, что у него нет оружия, но Златогорка словно ослепла и атаковала снова.

Падуб и Агрик, не сговариваясь, бросились к нему, протягивая свое оружие. Даждь принял меч и саблю — против тяжелого двуручного меча у него не было иного способа выстоять. Обороняясь, он еле успел скрестить их над головой — три лезвия столкнулись с громким визгливым лязгом.

Отступив к стене, Агрик и Падуб во все глаза смотрели на схватку. Даждь был опытнее девушки, но проигрывал ей в оружии, а потому отступал, ведя ее вокруг опустевшего ложа. А возможно, причина была в чем‑то ином.

Обогнув камень, Даждь продолжал пятиться к выходу из склепа. Внешний мир мог отвлечь внимание поляницы, и тогда ее можно будет одолеть.

Агрик и Падуб выбежали вслед за сражающимися. Они поняли замысел Даждя, но поняли также и то, что план не удался.

Оказавшись на свету, Златогорка не растеряла боевого пыла. Наоборот, в нее словно вливались от солнца и ветра новые силы. Даждь продолжал отступать, следя только за тем, чтобы не споткнуться на узком карнизе.

Отступая вдоль края, Даждь понимал, что это его единственный шанс. Он был искусным бойцом, но не мог заставить себя в полную силу сражаться с женщиной, которую только что держал в объятиях. Отвлекшись на мгновение, он почувствовал, что земля уходит у него из‑под ног.

Изогнувшись в отчаянном стремлении удержаться на краю, он поднырнул под взлетевшим над ним мечом, выставил саблю — и сам не понял, как оказался обезоружен. Златогорка выбила из его руки оружие каким‑то неизвестным ему приемом и с видом победительницы приставила клинок к горлу Даждя.

— Я побежден, — признал он, отводя в сторону бесполезную теперь саблю. — Но убить меня моим же мечом? Это что‑то новое!

— Ты умрешь, — пообещала Златогорка, — если не поклянешься жизнью, что исправишь свою ошибку. Ты это сделал — тебе и ответ держать!

Даждь понял, что она имеет в виду.

— Я не столь могучий чародей, как ты думаешь, — сказал он. — Все дело в чаре и особом камне, из которого она сделана… Но мой брат знает и умеет больше меня. Если хочешь, провожу тебя к нему, сама с ним поговори.

— И поговорю, — ответила Златогорка, — но сначала я с тебя зарок возьму, чтоб ты слова своего не нарушил!

Она всего на миг отвела взгляд — и этого оказалось достаточно, чтобы подле нее появился белый волк. Зверь вздыбил шерсть на загривке и обнажил клыки.

Девушка не закричала — она просто шагнула назад, отводя меч от горла Даждя. Волк сделал движение — и она отпрянула еще дальше, к обрыву.

— Назад! — приказал Даждь.

Зверь замер, но ничего не понявшая Златогорка тоже сделала шаг, куда велели. Она покачнулась чувствуя, что падает, но не успела ни закричать, ни отпрыгнуть, как Даждь оказался рядом и подхватил ее за талию.

Меч выпал из руки девушки. Обхватив руками шею спасителя, она взглянула на камни внизу, далекий морской прибой и прижалась к Даждю.

— Что ж ты прыгаешь‑то, как коза? — ласково упрекнул ее Даждь. — Не приметила, что это горы? С ними ухо востро держать надобно. Не ровен час… Я в горах родился, сызмальства к ним привычен!

— И я — тоже… — тихо ответила девушка, не сводя глаз с открывавшихся далей. — Просто забылась…

— Забылась. — Даждь погладил ее по голове. — А с тобой оказалось не просто совладать. Ты, верно, лишь с женихом своим будешь ласковая да смирная! — Тело девушки напряглось в его руках, она гневно вскинула голову, и Даждь поспешил добавить: — А слово я сдержу — свожу тебя к брату. Может, он что присоветует. А нет — так не обессудь!

Отпустив девушку, он подобрал оружие и первым стал спускаться вниз, к лошадям. За ним, даже не взглянув на Златогорку, поспешили Агрик и Падуб. Девушка стояла на краю, сжав кулаки, но потом последовала за ними.

Никто не мог, отправившись в путь, миновать одинокую пророчицу и волхву Макошь. Ее дом в скале над ручьем был неподалеку — в двух днях пути — и находился как раз по дороге на север.

После битвы Даждь почему‑то стал относиться к Златогорке с уважением, которого удостаивались только испытанные воины. Он величал ее по имени-отчеству, обращался почтительно и ласково, ни разу не молвил слова поперек и предпочитал отмалчиваться, если у поляницы было дурное настроение. Нрав у девушки оказался не такой мирный, как можно было ждать, памятуя ее брата, но именно это в ней и привлекало. В отличие от Марены, Златогорка никогда не скрывала, что у нее на уме. Выслушав предложение Даждя посетить Макошь, девушка заявила, что не доверяет предсказаниям, так как однажды ее уже обманули, — и при этом многозначительно посмотрела на витязя. Но Даждь был само терпение — только хмыкнул, отведя глаза, — и она Согласилась.

Падуб каким‑то полузвериным чутьем угадывал в ней нечто особое. Он без спора уступил ей своего коня и пересел на заводного. Таким образом под Златогоркой оказалась кобыла, к великой радости Хорса, который теперь сам, не слушая повода, держался поближе к ней и ее всаднице. Наступала весна, все в мире тянулось друг к другу, и две лошади тоже обрадовались встрече. Златогорке это не нравилось хотя бы потому, что Даждь теперь постоянно был рядом. По его лицу и прядям седины в волосах сразу можно было угадать его возраст, и, хотя по его фигуре, голосу и глазам трудно было счесть его стариком, все же было ясно, что он гораздо старше девушки.

Весенний лес радовал глаза набухающими почками, распустившимися сережками на кустах, золотистыми звездочками первоцветов и молодой зеленой травкой. Сугробы еще лежали в низинах и в тени, но почти всюду открылась бурая, еще прохладная и полусонная земля. Чудом выжившие бабочки мелькали над проталинами, а воздух звенел от голосов ранних птах. Речки ломали лед и выплескивались из берегов.

Соскочив с коня на ходу, Даждь сорвал ярко–золотой цветок и вернулся к Златогорке. Не успела она спросить, зачем ему это, как он ловко воткнул его девушке в волосы.