Чара силы - Галина Романова

— Скажи мне! — вдруг воскликнул Агрик.

Женщина обернулась к отроку и смерила его с ног до головы пристальным взором. Он покраснел до корней волос, но сдержался.

— Что я скажу? — вздохнула она. — Тоже ведь ничего путного спросить не желаешь — все вы вечно вокруг да около ходите. А о себе ты завтра вон у него все узнаешь. — И она кивнула в сторону Даждя.

Агрик вскинулся, ища взглядом витязя, но тот успел перевести разговор на иное:

— Я Златогорке слово дал ошибку свою исправить и хочу о ней спросить — будет ли она счастлива?

— А что ж она молчит?

Поляница открыла было рот, чтобы вмешаться, но Даждь уже ответил:

— Я виновен, мне и ответ держать!

— О ее счастье, стало быть, печешься, а о своем помыслить не хочешь? — улыбнулась Макошь. — — Ну что ж, раз она молчит, я тебе и скажу: не виновен ты ни в чем! Пришла ей пора вернуться, снова жизнь обрести. Конечно, можно ее снова упрятать в пещеру, да только этот сон последним для нее окажется — коль уснет, не проснется более!

— Это что же, — ахнула девушка, — значит, я никогда…

— Наоборот, очень скоро, — перебила ее волхва, — коль глаза будешь держать открытыми, а сердце — чистым, чтоб не проглядеть своего счастья. Потому как не сумеете его удержать — будет оно недолгим. А тебе я еще скажу, — Макошь обняла Златогорку за шею и прошептала ей на ухо: — Родишь сына, да смотри — коль родишь воина, не быть тебе в живых!

— Я умру? — воскликнула девушка. — Но почему?

Макошь не успела и рта раскрыть — над нею встал Даждь, сжимая кулаки. Глаза его блестели от гнева.

— Ты, колдунья, брось пророчествовать! — крикнул он в лицо волхве. — Я ее для жизни воскресил, для любви и радости, для счастья ребенка взрастить да на ноги поставить! Она и жизни не видела, а ты ей смерть сулишь! Жаль, что не вернуть твоих слов — иначе я заставил бы тебя горько пожалеть о каждом из них!

Златогорка смотрела на Даждя так, словно впервые увидела, — а Макошь и бровью не повела.

— Что ты взвился, сокол? — насмешливо заговорила она. — Я ей разве смерть от родов предсказала?.. Вовсе нет! И разве ее погибель так уж неизбежна? Знаю, даже я не могу изменить то, что раз сказано, но сам посуди — разве все люди, что женщинами рождены, — воины? Подумай над словами моими, когда придет пора самому сына на руки брать!

Даждь задохнулся от ее слов и замолчал, опустив голову, а пророчица встала и ушла в дом.

Наутро прощались сухо. Златогорка молчала, опустив голову. Даждь не сводил с нее тоскливого взора, Агрик и Падуб понимающе переглядывались. Макошь не вышла их проводить, и всадники поспешили прочь из леса.

Узкая извилистая тропа вывела их на холмистую луговину. Вдалеке сизой дымкой вставали еще какие‑то леса, сбоку за горизонт уходили к морю невысокие старые горы. Равнину пересекала речушка. К ней всадников и вывела дорога ближе к полудню.

Через реку был мост — несколько камней, перегородивших русло. Вода отекала их, а ниже река так мелела, что проглядывало дно — здесь лошадям было самое большее по брюхо.

Вдоль реки шла еще одна дорога, пересекавшая у моста первую. На перепутье стоял камень, испещренный стертыми временем знаками. Остановив коня, Даждь внимательно рассмотрел их и обернулся к своим спутникам.

— Там, — указал он на другую сторону реки, — моя родина, северные горы. От века положено, что самовольно простым людям путь туда заказан. Мы со Златогоркой одного племени, вы двое — нет. Но вы едете со мной, и вас пропустят… Только вот что, Агрик!

Отрок мигом оказался рядом.

— Слушай меня, — медленно заговорил Даждь. — Мы с тобой целый год вместе, много всего Повидали, я тебя учил и с мечом обращаться, и силы свои понапрасну не расходовать. Ты знаешь все, что нужно. А потому должен ты прежде одну мою просьбу исполнить.

— Все, что прикажешь, хозяин!

— Возьми чару, —-Даждь полез в тороки, — да спрячь хорошенько. Отвези куда‑нибудь, где ее не сыщут. В ней какая-то сила скрыта. Сейчас она спит, а вдруг пробудится? Мы с нею можем и не совладать. Срок настанет — найдут ее люди, с силой сладят, а до тех пор чару сию должно скрыть. Увези ее!

Агрик бережно принял чару и спрятал ее в мешок у седла.

— Свези ее куда пожелаешь, — продолжал Даждь. — А чтобы вера в свои силы тебя не оставляла, на, прими!

Отрок не нашелся что сказать и потянулся ущипнуть себя — Даждь протягивал ему свой двуручный меч!

— Это мне? — наконец выдавил он. — Но как же…

— Бери! — Даждь вложил оружие в руки отрока. — Со своим благословением даю его тебе. Для добрых дел, для славных подвигов, чтоб имя твое в веках прославилось!

Юноша был потрясен. Благоговейно приняв меч, он взглянул на лезвие, любуясь гладким металлом и игрой бликов, потом закрепил у седла и поклонился, прижав руку к сердцу.

— Я не посрамлю твоего дара, Тарх, — воскликнул он дрожащим голосом. — И верну его, как только пожелаешь… А взамен прими мой меч!

Златогорка не выдержала и усмехнулась, но Даждь с серьезным видом взял меч отрока и ответил:

— Добро. Коль решишь свою дорогу с моей связать, приезжай на это же место через год. Ну, а коли к тому времени свою дорогу найдешь — что ж, неволить не стану!

— Я вернусь, — воскликнул Агрик. — Вернусь, Тарх!

Взмахнув на прощание рукой, он развернул коня и поскакал прочь.

Проводив отрока взглядом, Падуб обернулся на Даждя.

— А я? — тихо спросил он, — Мне некуда идти, хозяин!

— А я разве тебя гоню? — отозвался Даждь. — Ты мне нужен!

Пекленец просиял.

Они уже переправились на другой берег реки и направились на север, приближаясь еще к одному лесу, что стеной вставал впереди; Все молчали, Златогорка исподтишка бросала на Даждя недоверчивые взгляды.

— Ловко ты разделался с Агриком, — нарушила она молчание. — Он стал тебе не нужен, и ты отправил его с трудным поручением куда глаза глядят, а чтобы парень поверил в твое чистосердечие, всучил ему свой меч. Какой же ты воин, если так легко расстаешься с оружием?

— Я сделал для Агрика то, что должен был сделать, — ответил Даждь. — Он молод. За год узнает себя, найдет свое место в мире, и я предчувствую — в его руках мой меч принесет больше пользы. Он принесет победу не только Агрику, но и другим, кто через века возьмет его в руки. Имя же Агрика войдет в легенды — разве это плохо?

Он взглянул на Златогорку, и поляница не нашлась что возразить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

На север они явились одновременно с весной. Словно от их взглядов таяли снега, пробуждалась жизнь в долинах сумрачных гор.

Златогорка радовалась как дитя, забыв даже по привычке обижаться на Даждя за его поступок. Веселый девичий голос и звонкий смех вливались в крепнущий хор птичьих голосов. Она стала мягче, приветливее, с нетерпением ожидала конца пути и встречи с жителями этих мест. Один из них был ее суженым, к которому ее вез Даждь. Они наконец‑то встретятся — и это наполняло душу девушки сладкой тревогой и предчувствием неизведанного.