Женщина нашего времени - Рози Томас

— Сначала ты должна спросить у папы и Ронни и получить их разрешение.

— Они мне разрешат, Харриет. Я не думаю так, как сказала раньше. Вы — другая. Вы даже лучше, чем другая. Вы… любите меня.

— Большое спасибо, — улыбаясь ей, сказала Харриет.

Харриет нужно было уходить. Удовлетворенная полученным обещанием, Линда отпустила ее без протестов. Она помахала ей на прощание и отправилась в класс с явной покорностью. Ронни Пейдж подошла вместе с Харриет к ее автомобилю. Она откашлялась, прежде чем начать говорить, и это заставило Харриет подумать о том, что ей неловко от того, что она хочет сказать.

— Я очень сожалею, что это вам причинило беспокойство.

Харриет бросила на нее быстрый взгляд. Ронни была корректной и аккуратной, но какой-то бесцветной. Она была умелой в своей работе, но, видимо, не была одарена богатым воображением. Его было явно недостаточно для Линды при отсутствии родителей. Харриет вновь почувствовала прилив симпатии.

— Я думаю, что мне, наверное, тоже нужно извиниться. Я дала Линде обещание, — пояснила она.

Ронни слушала и кивала, и только едва заметный румянец проступил на ее щеках.

— Конечно, лично у меня нет никаких возражений, но следует поговорить и с мистером Дженсеном.

— Да. Как я могу с ним связаться?

Поведение Ронни резко изменилось.

— Это может быть трудно из-за его указаний.

Она была хорошим личным помощником, защищающим известного работодателя от вторжения посторонних. Харриет едва заметно улыбнулась и вспомнила, как великий человек опрокинул свою тарелку с пудингом на ее колени.

— Я, конечно, сообщу ему все, что случилось. И я знаю, что он будет очень благодарен за все, что вы сделали для Линды.

— Спасибо, — сказала Харриет.

Она повела свою машину к воротам с облегчением, что ей не нужно больше заставлять себя находиться в Сент-Бриджиде. Понимание этого настроило ее более решительно действовать, если это понадобиться Линде Дженсен.

Харриет вернулась в офис «Пикокс». Казалось, что это было не прошлым вечером, а очень давно, когда они отмечали успешный выпуск акций, хотя в углах еще стояли оставленные ею бутылки из-под шампанского и забытые стаканы.

Харриет закрыла дверь в комнату Карен и сгребла в кучу цветы в приемной. Сара положила на стол перед ней список телефонных звонков и сообщений для нее, и Харриет увидела в нем имя Робина. Сама Сара сидела перед горой почты и аккуратно разбирала ее, отмечая для Харриет первые сообщения в деловой прессе о выпуске акций «Пикокс». Харриет села и посмотрела на работу, разложенную перед ней, на имена людей, ожидающих ее решения, комментариев или подтверждения.

Оглядывая все это, Харриет почувствовала себя встревоженной и подавленной. Это было то чувство, которое не покидало ее в течение всех последних дней.

Шесть месяцев было затрачено на подготовку выпуска акций на биржу. Харриет была занята ежечасно и ежедневно, а когда у нее оставалось время на размышления о чем-то, что не требовало сиюминутного решения, она вспоминала о своей мечте — сделать «Пикокс» компанией, признанной на фондовой бирже. Эта работа приносила удовольствие, что было мощнейшим стимулом.

Необходимость такой работы также означала, что Харриет была вынуждена забросить другие дела, а некоторые из таких повседневных проблем накопились и ожидали ее сейчас. Она должна обратить внимание на новые предложенные игры, на решение вопросов инвестирования в ее собственное производство, на расширение ее команды и десятки более мелких, связанных с этим вопросов.

Харриет усердно принялась за работу. Однако она испытывала недостаток возбуждения, которое помогало ей в прошлом. Она посмотрела, что цена акций «Пикокс» вполне удовлетворительно двигалась вверх, и прочитала благоприятные комментарии в печати. Хотя ее компания существовала сравнительно недолго, всего в течение шести месяцев, она уже находилась в фокусе детального и приятного внимания юристов, банкиров и брокеров. Сначала они стали просто еще одной новой фирмой с положением, которое они могли удерживать в сложном секторе рынка, а теперь они заняли такое место, что стали горячей темой дня.

Харриет, скрипя зубами, продолжала разбираться с тем, что она еще должна была сделать. Карен и Грэм Чандлер осторожно обходили ее.

Она отменила вечернее посещение театра с Робином, хотя шла пьеса, которую она мечтала увидеть, заявив, что у нее слишком много срочной работы. Она провела вечер в офисе, но былая способность сконцентрироваться покинула ее. Она потратила больше часа, сидя с одной из старых досок «Шамшуйпо Мейзу» на столе и наблюдая, как цветные шарики неумолимо катятся на встречу с лежащими в пазах фишками. Харриет теперь умела играть в эту игру. Она знала все маршруты — кружные и прямые. И ей в голову пришла только мысль о том, что прошло уже много времени с тех пор, как она в последний раз видела Саймона Арчера.

В течение этого времени она дважды поговорила по телефону с Линдой, которая теперь ни на что не жаловалась. Это было удивительно. Как будто бы только знание того, что Харриет здесь, обеспечивало ей безопасность или столь нужную ей подстраховку. В одном из разговоров Линда сообщила, что она вошла в команду своего дома по раундерз[5]. «Это тупая игра, не похожая на американские игры, но я неплохо играю в нее», а в другом разговоре она описывала юбку, которую обязательно должны носить все большие девочки и которая, по словам Ронни, не отличалась от уже имеющейся у Линды летней юбки. Харриет внимательно выслушала ее описания, а потом во время ланча пошла в магазин и купила похожую самого маленького размера. Она запаковала ее и отправила, а потом получила восторженную благодарность от Линды: «Харриет — вы ЧУДО».

Наступили последние июньские дни. Харриет внушала себе, что она должна почаще встречаться с Джейн и Дженни после того, как драма на ланче отошла в историю. Однако она должна решить свои производственные проблемы до того, как переключит внимание на свою общественную жизнь. По той же самой причине она отказалась от приглашения Робина посетить Глайндборнский фестиваль, и она знала, что он возьмет Аннунзиату на ее место.

А в начале июля, когда деревья в Гайд-парке уже потеряли свою яркую свежесть раннего лета, а на Оксфорд-стрит и Пикадилли заметно увеличились толпы туристов, Харриет почувствовала, что спад вместо того, чтобы прекратиться, стал еще глубже. Дни стояли солнечные, но холодные. Это была бодрящая погода, которая беспокоила ее, потому что она не могла нормально реагировать на нее.

Однажды утром она слушала планы Карен на отпуск, который она собиралась провести со своим приятелем на греческом острове Кос в Эгейском море. Харриет подумала, что, возможно, и она сама нуждается в отпуске. Почему бы ей не захотеть пройтись по галерее Уффици или полежать на песке у Адриатического моря («Ты можешь поехать, куда угодно, — послышались ей слова Джейн, — ты богатая». Как будто заразная.)

Она могла бы поехать на Крит и остановиться в одном из новых роскошных курортных отелей вдалеке от всех забот, что раньше, в первый визит, ей было не по карману. Ей было интересно, сможет ли она уговорить Джейн составить ей компанию. Она чувствовала, что ей не хочется ехать в отпуск с Робином. Время, которое они проводят вместе, размышляла она, стало слишком сверхорганизованным. Трудно было представить, как бы они преодолевали трудности, связанные с отпуском.

Харриет раздраженно тряхнула головой. Она притянула к себе папку, содержащую информацию о нескольких небольших промышленных объектах, которые могли бы подойти ей для производственных целей. Она читала данные по первому объекту, когда позвонила Карен.

— Харриет, тут кто-то хочет видеть вас, — ее голос звучал необычно, как будто бы она проглотила что-то слишком горячее.

Харриет нахмурилась, глядя в свой дневник.

— Кто? Я никого не жду.

— Здесь мистер Дженсен, — ответила Карен.

Харриет только наполовину привстала, когда дверь резко распахнулась будто бы от порыва сильного ветра, и появился Каспар.

— Вы будете еще проверять все это? Почему вы не сказали мне, что вы «Девушка Мейзу»?

— Насколько я помню, мне не предоставилось такой возможности.

Он выдал взрыв здорового смеха.

— Вы помните больше, чем я. Это был не лучший мой день, а потом это и не был особенно памятный случай, не так ли? Но вас я запомнил.

Он подошел через комнату к ее столу. Харриет, выпрямившись, встала. Она снова увидела синие глаза и светлый загар, который не мог полностью скрыть тоненькие прожилки, распространяющиеся по скулам. Он принес с собой запах одеколона, дорогой одежды и темного, прокуренного бара. Каспар протянул руку, и Харриет пожала ее. В первый раз его голос заставил ее подумать о меде и дыме. Сейчас, когда он был трезвым, она почувствовала, что его голос был значительно более сложным, модуляции его были сдержанными и связанными друг с другом, как годичные кольца у дерева. Он обладал даром делать обычные звуки значительными, он заставлял ее слушать его, чтобы он ни сказал.