Светлолесье - Анастасия Родзевич

Теперь покачала головой уже я.

– Мафза была права насчет тебя.

– Да? – заинтересовался травник. – И что же она говорила?

Ночной летний воздух холодил мокрую ткань, под которой моя кожа покрылась мурашками. Я обхватила себя руками, пытаясь унять мелкую дрожь. Конечно, мне было приятно как ни в чем не бывало говорить с Альданом о колдовстве, но все-таки в том, чтобы делать это посреди леса в промокшей насквозь одежде, были и свои недостатки.

– Постой. – Альдан достал что-то из-за пазухи и накинул мне на плечи. – Вот. Это тебе.

Материя была невесомая, но почти сразу же обволокла меня теплом, прогоняя дрожь.

– О… благодарю, – искренне ответила я. Даже в лунном свете было видно, насколько хорош платок, подаренный Альданом. – Ничего прекраснее в жизни не видела!

– Я тоже, – отозвался травник, не отводя глаз, и я почувствовала, как мои щеки тронул румянец.

– Ладно, – сделав глубокий вдох, сказала я. Больше мне не хотелось думать о том, могу ли я доверять травнику. – Ты слышал что-нибудь о Печати?

Альдан воспринял вопрос спокойно.

– Я не знал, что это такое, но знаю, что к Печати может приблизиться только человек из рода Зари, рода Мечислава. Только тот, в ком течет благословение Единого.

«Неужели его совсем нечем удивить?» – подумалось мне.

– Мечислав создал Печать, чтобы заточить под землю Чудову Рать. Как ему удалось это сделать?

– Не знаю, Лесёна, – произнес Альдан. – Но у нас один враг. Друг Змей… Значит, Драург… Тот, кому подчиняется злая сила леса.

– Чудова Рать?

Дан нахмурился.

– Чудова Рать… Мечислав… Они так далеки от нас сейчас! Я бы хотел верить, что лес с ними связан, но, боюсь, все куда проще и хуже. Драург – колдун крови, приспособившийся выживать на наших землях. Равное зло для всех нас.

Я покачала головой. Впервые за долгое время мне было спокойно. Рядом с Альданом я словно точно знала, что все получится.

– Дан, если ты отправишься со мной этой ночью на поиски Печати, я докажу тебе, что наследие Мечислава ближе, чем кажется.

«И восстанешь ты новый, не тот, кто был, отныне страха не ведающий, и выйдешь на крылечко, да как падешь в мох болотный, да и примет он тебя. Глубоко-глубоко просочишься в недра земляные, словно зернышко, и взрастешь к небу стройным деревом.

Отныне лес – дом твой».

– Идем. – Дан шагнул в озеро, уверенно двигаясь вперед, и потянул меня за собой. Я пошла следом, не противясь.

Галька и песок пробивались сквозь пальцы ног, и озеро мягко, волна за волной, принимало меня обратно.

– Лесёна, твоя лента… Украшение на ней светится.

Я стянула оберег и протянула его над водой травнику.

Глаза Альдана слегка расширились от удивления. Он благоговейно взял ленту.

– Видела то, чего не замечали другие? – наконец вымолвил он.

Я помотала головой, а потом вспомнила: всполохи зеленого и туман в корчме, тени-руки за спиной Драурга. Видение в роще наемников. Я осторожно сказала:

– Одна вакханка коснулась обрядовой ленты и моего лба со словами «открытая дверь».

– Добро. – Травник улыбнулся. – Потому что тот, кто носит его, ясно видит.

– Вот как… – Я покосилась на оберег.

– И это не камень, а семечко.

– Семечко?

– Да. Со священного Древа, чьи ветви подпирают небеса, а корни уходят в самые недра. Семена Древа даруют ясность тому, кто его носит.

Я скосила глаза на оберег. Откуда у Феда взялась такая вещица?

Но если это семя священного Древа, то ему и правда ведомо то, что делается во всех Трех Мирах, ничто от него не укроется: ни божественная явь, ни темный морок Нижи, Нижнего мира.

– А я-то его продать собиралась…

Альдан пришел в ужас от моих слов.

– Такое было у самого Мечислава, когда он сокрушил царя Полуночи. Это великий дар, Лесёна.

Камень-семя едва заметно помаргивал и изредка наливался рубиновым цветом. Альдан склонился над отражением в воде и, едва луна показалась над озером, заключил оберег в ее сияющий круг. Вода под нами превратилась в бело-алое полотно, в нем угадывались наши с ним смутные тени. Волны с тихими перекатами омывали береговую гальку, и вокруг царила такая тишина, что когда травник заговорил, голос прозвучал очень близко.

– Знаешь, что дальше? – спросил он.

– Нужна плата… Нужно что-то отдать, чтобы начать.

– С колдовством всегда так.

– Разве честность – не лучшее начало?

– Нет, если нас с тобой двое, и мы – во всяком случае, я – не до конца правдивы.

– И после этого ты будешь утверждать, что не колдун?

– Играем по правилам. – Глаза травника сузились. – Я первый.

– Что ты отдашь? – спросила я с тревогой.

– Первый поцелуй.

Дан обхватил мое запястье и потянул на себя. Миг, когда я еще не вполне осознавала то, что вот-вот произойдет, казался бесконечно долгим. Но когда наши губы встретились, время, да и мир вокруг окончательно изменили свой ход; тела тесно прильнули друг к другу, руки переплелись. Голова закружилась, я ощутила, как по моим жилам заструился огонь, когда прикоснулась к горячей коже Альдана. Еще миг, и его жар слился с моим, и я, не осознавая, потянулась и ответила на поцелуй с не меньшим пылом. Ладонь Альдана коснулась живота, поднялась вверх и легко стиснула меня. Я вскрикнула, пораженная этим внезапным прикосновением, и отстранилась – в животе разливалось знакомое болезненное чувство, предшествующее слабости.

– Я…

В губы точно вложили раскаленное железо. Я отстранилась.

Вид у Дана был безумный: глаза блестели, грудь тяжело вздымалась. Я не знала, что ему сказать, мне хотелось целовать его дальше, но мое тело не желало его прикосновений.

Далекое эхо позабытого несчастья повисло меж нами. Благо, Дан быстро пришел в себя.

– Твоя честная плата тоже принята, – сказал он своим обычным голосом, кивая на воду.

Я, точно во сне, уставилась на зачарованный круг, хотя все во мне дрожало и билось. Тело и разум сошлись в поединке желаний, я хотела прикоснуться к Альдану, вдохнуть пьянящий аромат его кожи, спрятаться на груди… Но тело, и в особенности губы, словно одеревенело.

В отражении была уже не луна, сквозь пелену облаков светил поток лунного света в виде волчьего следа. Я подняла голову к небу и увидела точно то же самое, только наоборот.

– Поиск начался, – произнес Альдан. – Видишь, куда падает свет через волчий след?

– Там и есть папоротника цвет, – отозвалась я.

Идя рука об руку, мы выбрались на берег. Но в этот раз я не мерзла. Все тело охватил какой-то неизвестный жар.

– Альдан… – начала я.

– Тише, Лесёна, – вдруг напрягся травник, останавливаясь.