Светлолесье - Анастасия Родзевич

– Возьми меня за руку и ничего не бойся, поняла?

Я подняла на него взгляд. Сердце все еще дико стучало о ребра, мир несся в дикой пляске, но меня пробила резкая, ошеломительная уверенность – это он. Мальчишка из прошлого, чья тень являлась ко мне в ночи Червоточины. Он, чей сгорающий в пламени образ был единственной памяткой о том, что и я была когда-то маленькой, где-то жила, любила кого-то и теряла.

Он.

Дарен.

Сейчас на его лице лежали лохматые смоляные пряди, и сам он походил на взъерошенного воробья, но его уверенность и слова заливали смелость в жилы. Я кивнула и, собравшись с силами, встала.

Укрытие оказалось ненадежным. Между треснувшими каменными плитами торчала сухая трава. Мы спрятались в ней, глядя на полыхающие языки пламени за разбитыми окнами.

Дарен держал меня за руку, и, когда его ладонь сжимала мои пальцы, я чувствовала, как мучительно бьется внутри сердце. Дарен сказал, чтобы я не боялась: его чары отведут преследователей в другую сторону и скроют наше убежище.

Теперь, когда я сама шла по колдовскому Пути, знала, каких усилий стоят такие сплетения. Теперь я видела, как в словах Дарена билась заточенная в домовину ледяного спокойствия ложь. Странно, но я все-таки помнила, каково это – когда он смотрит на меня. Изучающе, но вместе с тем – понимающе. Как чувствуется каждая мысль, каждое соприкосновение наших разумов. Я откуда-то знала, какое у Дарена лицо, когда к нему в голову приходила какая-то идея, как он днями и ночами сидел над рукописями, склонив лохматую голову. Как высоко у него поднимались брови, когда он делился своими открытиями. Удивительно, как много я теперь помнила про него, и как мало – про все остальное! Как будто рядом с ним я не знала, чем были заняты мои мысли.

Пламя за стенами подбиралось ближе. Дарен как-то хрипло, с присвистом вздохнул и сжал мою руку сильнее. Его глаза прятались в тени свисающих наискось волос, тревожно поблескивая. Между нами временами пробегала тонкая нить, легкое мгновение, когда я слышала его мысли как свои.

Защитные чары таяли. Крики преследователей звучали все ближе.

– Теперь бежим. – Он сжал зубы. – На другой стороне нас ждут друзья. Мы спасемся.

Я до сих пор ясно слышу его голос, точно он сам шепчет мне на ухо.

Сила вскипела во мне волной и вылилась из рук руной прямой силы. Дверь сорвало с петель, и она, кувыркнувшись, отлетела до ограды, и вместе с ней улетело несколько бревен. Из кустов с криками разбегались кто куда линдозерские девчонки и парни.

Я вышла из старой мельницы и пошла к озеру вверх по течению Вороненки.

Колдовское время пришло.

22

Ночь Папоротника

– Ты как? – спросил Альдан.

– Как будто чудни драли, – ответил Минт с кривой усмешкой. – Но спасибо тебе. Я теперь твой должник… А знаешь, что это значит?

Альдан слушал его вполуха: судя по всему, парень совсем не ведал, что произошло здесь только что. А значит, те слова предназначались Альдану лично. Враг снова показал свое лицо.

– Любомудр с меня три шкуры теперь спустит. Но ты знай, я все это не для красного словца помянул. Ох… Видели бы соседушки сейчас, как мы полуголые вываливаемся из бани, – бормотал парень. Но увидели их не соседи: мимо стремительно пронеслись несколько парней и девушек с венками на головах.

– Не ходите туда! – крикнул им кто-то.

– Старый мельник вернулся! – визжал девичий голос. – Он сожрал ее! Сожрал!

– Кто кого сожрал?!

– Наконец-то! – Последней из темноты выскочила бледная Яния. – Там, в мельнице, Лесёна…

Альдан перепоручил Минта ей и рванул вперед, перепрыгнул валяющуюся под грудой поломанного забора дверь и влетел в мельницу.

Внутри было темно и пусто. Но одно было хорошо: если здесь и приложила руку сила, то определенно не мертвая. Отовсюду просто сквозило колдовством и гневом. По крайней мере, ни старый мельник, ни тварь из леса сюда не добрались. Так что же произошло?

Когда травник вернулся к дому, Яния и Минт переговаривались, обмениваясь быстрыми, резкими словами.

– Они сказали, что это обычай! – со злостью говорила девушка. – А потом заперли ее там! Я пыталась их остановить…

– Тихо! Где мой клинок? – с тяжелым хрипом сказал Минт и дернулся, похоже, пытаясь встать. – Мы должны найти ее.

– Твой клинок остался в бане, – произнес Альдан и, видя, что тот все равно готов ползти обратно хоть на бровях, сказал: – Я принесу.

Яния догнала его у сломанной ограды.

– Дан, ты должен знать, я не хотела такого!

– Я знаю.

– И еще кое-что… – едва слышно начала девушка. – Ради тебя я…

– Это мне тоже известно, – оборвал ее Альдан, и девушка вскинула на него наполненные слезами глаза. – Прими мой непрошенный совет, позаботься сейчас о Минте.

Яния обреченно и, как показалось Альдану, с обидой посмотрела на него, а потом, не произнеся ни слова, повернулась и пошла обратно.

Мрак скрадывал все, но дальше травник шел уверенно. Чем больше происходящее вокруг переставало поддаваться какому-либо разумению, тем сильнее Альдан чувствовал ясный и мощный голос своего чутья. Волоски на коже стояли дыбом и кровь была разгорячена от жара – все его тело напряглось, словно перед прыжком. Травник чувствовал, как с каждым шагом под ногами прядется нить нового пути.

Сегодня ночью все изменится.

То, что враг заговорил с ним, только раззадорило. Тварь почувствовала угрозу, запереживала и решила выйти из тени, чтобы напугать его. Альдан улыбнулся. Чем ближе была опасность, тем острее он ощущал собственное биение жизни, тем сильнее ему хотелось ощутить всю ее полноту. Внутри него урчал зверь, почуявший свою силу.

В бане по-прежнему горела оставленная свеча. Клинок обнаружился под ворохом одежды. Альдан взял оружие и сразу же понял, что то зачаровано и связано с Лесёной: в носу защипало от знакомого запаха пепла. Похоже, клинок имел колдовское естество.

Альдан понял: сегодня, в антрацитовом мраке чащи, он найдет свою судьбу.

«Иди через лес, путник.

Пусть касаются плеч твоих ветви деревьев, пусть болотные кочки сами ныряют под ноги. Не бойся коряг – твоих стоп им не коснуться. Не бойся лиходеев – их здесь нет. Не бойся тварей лесных – все они спят сейчас.

Что тревога твоя, путник?»

Мне пришлось немного поплутать, чтобы отыскать озеро во влажной темноте леса. Хорошо, что ночь не пугала. Словно путник из того отрывка, что мне удалось перевести из таблиц, я шла вперед. Кажется, истинный смысл сказания стал мне понятен, только пламя лихого