Эти Золотые короли - Рейчел Джонас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Медленный, дезориентированный удар рассекает воздух – Вин промахивается, но я-то уж точно не промажу. После четкого удара, который я наношу ему в живот, воздух с шипением выходит из его легких. Я отступаю, уставившись на этот чертов кусок дерьма. А ведь лет десять назад я думал, что отец не способен ни на что плохое.
– Ненавижу тебя. И, если повезет, кто-нибудь прикончит тебя в тюрьме. Мы все вздохнем с облегчением, зная, что ты не дышишь вообще. Никто не будет по тебе скучать. Ни капельки.
Я задерживаю на нем взгляд еще на несколько секунд, чтобы убедиться, что он понимает – я говорю серьезно. Он пялится на меня, пытаясь отдышаться. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, твердо решив покончить с этим дерьмом, но звук взводимого курка останавливает меня.
– Я не могу позволить тебе это сделать, – угрожает Вин. – Я слишком много работал, чтобы построить империю, наследие, и не могу просто позволить тебе забрать у меня все это.
Я дышу, но грудь не двигается. Я остаюсь совершенно неподвижным. Его голос звучит так, будто он разочарован, и я ни на секунду не сомневаюсь, что он выстрелит.
– Если бы ты просто… не лез не в свое дело, ничего бы этого не случилось, – настаивает он.
У меня есть ответ, но произносить его сейчас неразумно.
То, что говорят люди, правда. Когда смотришь в лицо смерти, вся жизнь проносится перед глазами. Но о чем они не говорят, так это о том, что и все твое будущее тоже.
Я представляю жизнь с единственной девушкой, которую я когда-либо любил. День нашей свадьбы. А вот я переношу ее через порог нашего первого совместного дома. Обнимаю ее на диване, когда трое малышей, которые выглядят точь-в-точь как мы, врываются в комнату, и умиротворение сменяется смехом. Я вижу все это вместе с ней. Я хочу, чтобы все это было с ней. Но тут слышу шаги Вина: он приближается ко мне, целясь в голову. И я уже не уверен, что когда-нибудь смогу оказаться в этом будущем.
Я закрываю глаза, пытаюсь смириться с исходом, ведь не вижу никакого выхода, но мысль о том, что моя жизнь может закончиться прямо здесь и сейчас, причиняет мне адскую боль. Я покину Блу, братьев, маму…
– Мне жаль, – говорит Вин, однако раскаяние – это единственное, чего я не слышу в его голосе.
Но слышу ярость, громко и отчетливо.
Я никогда не молился, но, похоже, сейчас самое подходящее время начать. Поэтому так я и поступаю – молюсь о чуде, молюсь, чтобы Вин передумал.
Молюсь хоть о чем-то.
О чем угодно.
– Лучше бы тебе не делать этого, мистер долларовый папочка.
Я поднимаю взгляд к дверям. Однако пока я чувствую, как холодная сталь прижимается к голове, облегчение не наступает. В дверном проеме, направив дуло пистолета прямо на Вина, стоит Рикки, прячущий свое лицо под темной лыжной маской и капюшоном. Ему хватило ума немного изменить голос, чтобы полностью сохранить свою личность в тайне.
– Какого хрена ты так долго? – вопрошаю я.
Его глаза не отрываются от Вина.
– Думаю, мне просто нравится эффектно появляться, – поддразнивает он. – Ты уже сказал ему?
Я все еще немного шокирован мыслью о том, что пуля может пройти сквозь мой череп, поэтому вместо ответа слегка качаю головой.
– Сказал мне что? – спрашивает Вин сквозь стиснутые зубы.
– Что ж, тогда скажу я, – начинает Рикки. – Ты не единственный, у кого есть связи. Наша общая подруга предложила нам свою платформу, чтобы мы могли вести прямую трансляцию твоего выступления. Помаши в камеру. Одна прикреплена спереди к толстовке твоего сына, а другая – к заднему карману его джинсов. Камеры те еще маленькие ублюдки, так что я могу понять, почему ты их пропустил. Но в одном я, черт возьми, уверен: никто не пропустил ни единого твоего действия или слова. Этим вечером весь Сайпресс-Пойнт впервые в жизни познакомился с настоящим Вином Голденом, так что можешь идти на поклон, тварь, – добавляет он со смехом.
– Кто ты такой, мать твою? – яростно рычит Вин. – Скажи мне свое гребаное имя!
Все еще смеясь, Руиз пожимает плечами.
– Все, что тебе нужно знать, это то, что я человек с пушкой, направленной тебе в башку, и у меня очень мало причин не выстрелить.
Вин молчит, но я слышу его тяжелое дыхание, громкое и отчетливое.
– Я думал, ты угомонишься, – добавляет Рикки. – Но у меня тут возникла мысль. Сегодня самое подходящее время рассказать всем о твоих грандиозных планах, Вин! Город заслуживает того, чтобы знать, кто может стать его следующим мэром, верно?
Рикки слишком сильно наслаждается этим дерьмом.
– Зачем ты это делаешь? – тихо добавляет Вин, как будто он здесь гребаная жертва.
– Уверен, людей больше интересует, почему ты приставляешь пистолет к голове своего сына, – отмечает Руиз.
В отражении я вижу, как Вин опускает оружие и вытирает кровь, стекающую по подбородку.
– Брось пушку и пни ногой сюда, – требует Рикки.
Вин смотрит на него мгновение и, вероятно, думает, что на него направлена камера, поэтому в следующую секунду все же соглашается. Рикки кивает, и я понимаю, что наконец-то можно двигаться.
Я стою и наблюдаю, как Вин медленно пятится к своему столу и в конце концов съеживается по другую его сторону.
– Это, э-э… это совсем не то, чем кажется, – пытается отговориться он. – У всех нас были семейные ссоры, которые выходили из-под контроля. Это не более чем недоразумение.
Когда я смотрю на него, то понимаю, что мне нечего добавить к нашей с Рикки обличающей речи. Кроме того, что Вин всегда был не кем иным, как обычным террористом.
Он терроризировал этот город.
И свою семью.
За всю свою жизнь я ни разу не видел, чтобы Вин выглядел побежденным, но по-другому выражение его лица сейчас не описать. Он опускается в свое кресло и даже не смотрит в нашу сторону.
Мое внимание привлекают пять силуэтов, движущихся в темноте прямо перед входом в офис, и, как и планировалось, я отключаю обе камеры как раз перед тем, как в кабинет входят детектив Робби и четверо офицеров, которых он привел с собой. Я никогда не видел его лично, и у нас с ним был только один разговор, который состоялся сегодня днем. Однако мы с Рикки знали, что нам,
