Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Коэн

– Афина. Сколько неожиданных встреч сегодня ночью!

Он улыбался, но совсем неискренне. Она всегда считала, что у него красивое лицо, но сейчас в нем было больше холодного расчета.

– Вы знаете, что ваш друг Фортунато час назад на глазах полного зала в «Семнадцати каменных ангелах» застрелил комиссара Бианко?

– Нет!

– Да, сеньора доктор. Хладнокровно, не поведя и бровью. Не говоря уже о четверном убийстве в пятнадцати кварталах отсюда. Среди погибших наш собственный инспектор Доминго Фаусто! Страшно неприятно, каждый был добит выстрелом в голову. Я так думаю, что баллистическая экспертиза покажет, что по крайней мере один из них был прикончен девятимиллиметровой пулей из пистолета комиссара. Его также подозревают в убийстве Роберта Уотербери. – Фабиан вздохнул, он был сейчас пародией на прежнего Фабиана. – Вполне логично, как мне кажется. Приключенческий роман всегда должен кончаться кровавой бойней, в которой «плохой» получает пулю, а «хороший» умирает и красивая женщина проливает слезы над его окровавленным телом или он уходит, не видя перед собой дороги, в дождливую ночь, в тот самый момент, когда показываются огни полицейской машины…

– Замолчите, Фабиан. Он уже рассказал мне, что убил Уотербери. Он сказал, что все было заранее подстроено Доминго и еще кем-то. Они обманули его. Он думал, что речь идет просто о запугивании, а потом те двое других стали стрелять. Он прикончил Уотербери из сострадания.

– И вы поверили ему? Кому нужно было убивать такого безобидного boludo, как Уотербери?

Она вспомнила, на кого работает Фабиан, и прикинулась дурочкой:

– Так далеко мы не зашли.

Ответ, по всей видимости, удовлетворил Фабиана.

– Умереть, не зная правды… Это, я согласен, очень грустно. Он жил в иллюзиях и умер, нарвавшись на иллюзии другого сорта. Вот и все, что мы можем положить на могилу комиссара Фортунато. Десять тысяч раз в жизни он сумел договориться, а под конец его подставили какой-то инспектор с жуликом самого низкого пошиба.

Фабиан прошел в комнату, не выпуская из рук пистолета, и увидел рассыпавшиеся по полу из портфеля зеленые пачки:

– Что это у нас здесь? Накопления комиссара? – Он нагнулся и стал копаться в них, заглядывая внутрь пакетов и раздвигая банкноты, чтобы увидеть достоинство купюр. – Похоже, у него здесь сохранилось первое песо, которое он своровал! – Он быстро рассортировал пачки. – Тысяч, наверное, четыреста долларов. Недурная пенсия. – Не поднимаясь с колен рядом с деньгами, он вздохнул и прищелкнул языком. – Какой срам, сеньора доктор, что все это у вас на глазах. Какое же впечатление о конторе у вас останется. Вы только посмотрите, сколько здесь этих грязных денег. Скоро прибудет полиция, и наверняка денежки исчезнут в первом же появившемся здесь кармане или потонут в полицейских фондах. – Он взглянул на нее, уже не улыбаясь. – Если бы я не был таким честным человеком, то сказал бы так: половина вам, половина мне, и мы немедленно испаряемся, а весь этот бедлам пусть расхлебывают федералы.

– Простите, но я смотрю на это по-другому.

– Ну да, конечно, вы такая idealista, куда вам до реальностей. В таком случае будет… – Он наставил на нее пистолет и без всякой иронии продолжил: – …Все это мне, а вам ничего.

Она не хотела принимать его всерьез:

– Вы идиот, Фабиан. Не пройдет и часа, как вас выследят.

– Ну? – Он быстро нагнулся и вытащил из пиджака Фортунато его пистолет. – В моем варианте это сделал комиссар. – Он глянул на окно, рассказывая свою историю, он взвинчивал себя. – Вы пришли в момент, когда комиссар складывал деньги, чтобы бежать с ними. Вы стали угрожать ему, и он застрелил вас из своего пистолета, чтобы вы не помешали. – Он поспешно заглянул в патронник, есть ли там заряд. Голос его звучал необычно напряженно, он судорожно взмахнул рукой. – История получается очень недурная.

Ситуацию изменил скрип тормозов у дома. Фабиан перевел взгляд с денег на окно:

– Подкрепление! – На миг он смешался. – Ну что, напугал я вас, нет? – Он поскорее сунул пистолет Фортунато назад в его кобуру.

За окном хлопнули дверцей машины и раздался требовательный голос:

– Полиция! Бросай оружие, hijo de puta!

Фабиан опустил пистолет, пожал плечами и выглянул в окно:

– А, наши коллеги, федералы. Это была шутка, а? Я хотел, чтобы вы почувствовали, что такое настоящая полицейская жизнь. Так, для интереса. – Он наградил ее крокодильей улыбкой и вернулся к окну. – Я полицейский! Инспектор Фабиан Диас, – крикнул он, опустив пистолет дулом в пол. – Не стреляйте!

Сначала была мертвая тишина, потом она услышала гром, и град пуль прошил комнату. Она бросилась на пол, и осколки штукатурки набились ей в волосы. Фабиан, совершив пируэт, отлетел от окна и, уткнувшись лицом в спинку кровати, свалился на пол. На миг он попытался подняться, выпрямив торс, но шквал огня из окна оборвал последние ниточки жизни. Наступила короткая тишина.

Афина не понимала, что ей делать. Фабиана расстреляли с таким палаческим профессионализмом, что она не знала, не будет ли сама на очереди.

– Это я! – крикнула она. – Доктор Фаулер из Соединенных Штатов! Не стреляйте!

Она услышала топот бегущих к двери ног, и вдруг сразу вокруг нее полукругом встали три человека в гражданском, наставив на нее стволы. Она видела, как полицейские переглянулись, будто не зная, нажимать на спусковой крючок или нет. Потом в комнату вошел их начальник, человек лет сорока пяти, в кожаном пиджаке.

– Что вы здесь делаете? – заорал на нее федеральный комиссар.

– Сеньор Фортунато позвонил мне и попросил приехать.

Федеральный начальник смотрел на нее сверху вниз, и весьма агрессивно, – он привык получать ответы на свои вопросы.

– А этот? – резко бросил он, указывая на тело Фабиана. – Он что-нибудь говорил?

– Этот? – Афина медленно поднялась на ноги и пристально посмотрела своими холодными зелеными глазами в глаза допрашивавшего ее полицейского. – Этот рассказывал о матче «Бока» – «Ривер».

Федерал, по-видимому, смешался – он повернулся за подсказкой к человеку, маячившему в дверях. У него были редеющие волосы, зачесанные на пролысину, одет он был в синий блейзер. Он мрачно осматривал ее, как пылесос изучает трудное пятно на ковре. Затянулась долгая, нервная пауза.

Внезапно из соседней комнаты донесся голос: «Я Николоси из Bonaerense», и вошел офицер в форме полиции провинции Буэнос-Айрес.

– Инспектор Николоси! – четко представился он, вынимая удостоверение. – Из районного отделения Сан-Хусто! – При виде растерзанного тела Фортунато у него открылся рот, чтобы тут же раскрыться еще шире, когда он заметил Фабиана. Он замотал головой, чтобы прийти в себя, потом с изумлением посмотрел на Афину. – Доктор Фаулер, – предупредительно произнес он, – вам не нужна помощь?

Федеральный комиссар повернулся к Николоси и жестом показал на Фабиана:

– Это плохой полицейский, и у нас была причина полагать, что девушка в опасности. Он поднял на нас оружие. – И к Афине: – Вы видели, как он поднял на нас оружие, так ведь?

– Мне трудно было что-нибудь видеть с того места, где я стояла, комиссар.

– Эрнандес! – рявкнул он другому полицейскому. – Она ничего не видела! Запиши ее показания прямо сейчас!

Глава тридцать вторая

Первое объяснение происшедшего было дано федеральной полицией: в результате разборки в банде коррумпированных полицейских погибли четверо полицейских и трое гражданских лиц; это дело вскоре получило название «Ночь семнадцати каменных ангелов». Прошло несколько дней, и на пресс-конференции доктором Афиной Фаулер была изложена совершенно иная версия происшедшего, ее рассказ поднял бурю в средствах массовой информации вокруг «Групо АмиБанк», Карло Пелегрини и до этого никому не известного Уильяма Ренсалера. Задавались вопросы, почему Фабиан Диас был застрелен, когда его оружие никому не угрожало и было направлено в пол, и почему Уильям Ренсалер, иностранный гражданин, сопровождал группу захвата федеральной полиции вплоть до расстрельного финала операции. Судья Фавиола Хохт расширила масштабы расследования и включила в него «Групо АмиБанк» и «РапидМейл». Газета «Пахина-12» опубликовала на первой полосе материал об одном из руководителей «Групо АмиБанк» под самым вызывающим и комичным за все время этого скандала заголовком – «Пабло Мойа: раскалился до того, что обмочился!»

Много было разговоров о фантоме-француженке, о которой говорила доктор Фаулер, но без ее показаний нельзя было назвать ни одного заказчика убийства Роберта Уотербери, а исполнители преступления уже предстали перед альтернативной и более требовательной системой правосудия. Афина Фаулер оставалась в Буэнос-Айресе еще месяц и жила у Кармен Амадо де лос Сантос. Ко времени ее отъезда все планы приватизации аргентинской почты рухнули под давлением общественности. Но это было все – без присутствия загадочной Поле́ и других веских доказательств Карло Пелегрини и Уильяму Ренсалеру нельзя было предъявить никакого официального обвинения.