Покаяние - Элоиса Диас

Элоиса Диас

Покаяние

Eloísa Díaz

REPENTANCE

Repentance © by Eloísa Díaz, 2021

By agreement with Pontas Literary & Film Agency

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2023

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2023

Посвящается фрау Хольц, разглядевшей во мне писателя раньше, чем я им стала

Ni el pasado ha muerto, no está el mañana – ni el ayer – escrito[1].

Антонио Мачадо «Поля Кастилии»

«Уснул», – сообщает она, переступив порог комнаты.

Не вставая с дивана, он кивает ей на пиво, – холодное как лед. Но не успевает она присесть и взять его, как слышится рев мотора. Приближается автомобиль. Взвизгивают шины. Совсем рядом. Он бросается к окну. Машина цвета «зеленый артишок». По улице летит тот самый «форд-фалькон» из его кошмаров.

Двери авто распахиваются, оттуда выскакивают четверо. Двери захлопываются. Бух. Бух. Бух. Бух. Он оборачивается. Но что тут скажешь? И он опускает взгляд.

Может, они за кем-то еще?

Четверка направляется к его подъезду.

Черт черт черт черт черт.

Один из мужчин поднимает голову. Их взгляды встречаются.

1

2001 год

Среда, 19 декабря, 08:30

В любой другой стране уже давно началась бы война.

Вот только это не другая страна. Это Аргентина. Инспектор Альсада мчался по Авенида Бельграно, не убирая ноги с педали газа. В глазах темнело. Когда он ел в последний раз? А спал, раз уж на то пошло? Ты уже не мальчик, Хоакин, – прозвучал у него в голове голос Паулы так отчетливо, словно она сидела в соседнем кресле. Он поправил очки-авиаторы и вздохнул.

Справедливо подмечено. Пора отдохнуть. Не далее как на прошлой неделе его любезно пригласили в отдел кадров, где уведомили о «ситуации». Инспектор все понял по сочувственному взгляду до неприличия вежливой дамы в очках модели «кошачий глаз». И все же заставил ее проговорить это вслух: хотя он имеет законное право выйти на пенсию, полицейский пенсионный фонд в данный момент выполнять свои обязательства не может. То, о чем он мечтал не одно десятилетие, придется отложить. «Совсем не надолго», – без особой уверенности пообещала дама. Конечно, он может оставить свой пост в любое время, торопливо добавила она, но с учетом сегодняшнего климата вряд ли стоит это делать. Климат! Какое чудесное слово для бури, которая бушует в стране.

Альсада подался вперед, навалившись на руль. Обычно в эту летнюю пору небосвод становится насыщенно-синим, как лазурит; но сейчас Буэнос-Айрес окутала тоскливая пыльная пелена, окрасив высь в тускло-серый. С климатом и впрямь не слава богу. Не небо, а стальная крышка скороварки. У самого горизонта, над беспокойными водами Ла-Платы – «цвета львиной гривы», как писали о них конкистадоры, – горели зеленые огни. Альсада переключился на третью передачу.

С утра все не заладилось. Целую ночь он проворочался, под утро проспал будильник, так что пришлось оперативно выбирать, на что употребить оставшиеся драгоценные минуты: на завтрак или душ. В итоге он не успел ни того ни другого, потому что ввязался в перепалку с женой. Он надеялся утешить себя, надев любимую рубашку – голубую с белым воротником, – но и эта маленькая радость оказалась недоступна: рубашку никто не удосужился погладить. И теперь Альсада сидел за рулем в серой – спонтанно купленной, о чем он пожалел почти сразу, – и готов был поклясться Богом – допусти подобное кощунство сидящий внутри инспектора истовый католик, – что в раскаленном воздухе ткань искрила.

А тут еще и утренний звонок от судмедэксперта. Доктора Петакки Альсада узнал сразу – как забыть голос этого человека? – и, чтобы увильнуть от поездки в морг, попросил сообщить ему все по телефону. Доктор кашлянул.

– Даже не знаю, инспектор. Лучше бы глянуть собственными глазами. – Альсада не ответил, и доктор добавил: – Впрочем, мое дело – помогать вам. Могу отправить отчет в участок, если так будет удобнее.

Вот и славно.

И теперь, вместо того чтобы попивать кофе у себя в садике, он спешил в самое ненавистное место во всем Буэнос-Айресе. Точнее, второе в списке самых ненавистных.

Альсада свернул влево, невольно поражаясь ширине проспекта Девятого июля – Авенида Нуэве-де-Хулио. Поле битвы. Тонкий слой обыденности смыло с улиц, как пудру, и теперь они кипели, заряженные нервной энергией неизбежной войны. Люди. Куда ни посмотри, повсюду люди. Было видно, кто из них хочет побыстрее шмыгнуть в переулок и скрыться: такие жались к домам, а мимо магазинчиков с опущенными рольставнями, закрывавшими вид на давно опустевшие полки, шли торопливо, не поднимая головы.

Помимо еженедельных протестов матерей, проходящих уже не первый год, в последнее время в городе то и дело возникали стихийные демонстрации: улицы Буэнос-Айреса буквально дышали яростью. И все же сегодняшний день отличался от предыдущих. Но чем, Альсада никак не мог понять.

Он включил радио. Правительство проводит очередное чрезвычайное совещание, чтобы обсудить дальнейшие экономические меры. Так вот почему полицейские ограничили движение транспорта. Ждут беспорядков. Сквозь рой автомобилей Альсада видел, как стекаются воедино людские реки. Он понимал: любая попытка сдержать их обречена – как улицы ни перекрывай, вязкая толпа все равно медленно, но верно просочится к Каса-Росада. Стратегии властей люди противопоставили свою: пошли по проезжей части, где контролировать их было труднее, а поймать практически невозможно, особенно тех, кто сообразил не надевать рубашку. Типично городская тактика боя: протестующие перекрывают городские артерии и лишают полицию пространства для маневра, а значит, и преимущества. Все это не случайно.

Альсада почесал щетину, оставленную на подбородке в расчете отрастить бороду. В какой момент трагедия стала неизбежной? Он снял очки и потер переносицу. Сейчас даже сирена не поможет. Ничего не поделать: он опоздает.

И все-таки – почему революции не случилось? С тех пор как президент де ла Руа твердой рукой повел экономику в пропасть, аргентинцы что ни день испытывали на себе все новые грани его некомпетентности: сперва гражданам отрезали доступ к накопительным счетам, потом разразилась бешеная инфляция, так что жизнь подорожала в несколько раз практически за одну ночь, а теперь ограничили снятие наличных с любых счетов – в стране, где расплачиваются преимущественно налом. Народ стоически терпел. Конечно, без погромов продуктовых магазинов и автозаправок не обошлось. Но то были отдельные инциденты в бедных провинциях, далеко от