Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Годится.
У вышедших иногородних я спросил имена.
– Архип! Осип, – бойко отрапортовали мужики, и мы пошли.
Девочка к этому времени уже вернулась, лежбище ведьмы было где-то недалеко. Проходя мимо сорванцов, я внятно и очень громко сказал:
– Сначала на Подольский Торг пойдем, барахло нужно продать.
Держались двумя ватагами, люди Николая слегка позади нас. На краю зрения что-то мелькнуло. Василиса объявилась! Архип с Осипом старались в два голоса вовсю.
– Убей Невзора, святой отец!
– Не щади черного волхва, – он уже не человек!
Мы зашли на Торг, и Пелагея подвела нас к нужному перекупщику и негромко ему сказала:
– Грицко, это я – Пелагея, из Оксанки в Татьяну перепрыгнула.
Мужик со здоровенной и очень черной бородищей к этой метаморфозе отнесся спокойно, видно видал всяческие виды, вежливо спросил:
– Чем могу служить?
– Одежку хотим продать.
– Показывайте.
Увидев движимое имущество, склонился к ведьме и совсем тихо решил узнать:
– За разбой взялась?
– С банды Кривого долг взыскали.
Длиннобородый решил узнать обстоятельства дела.
– Он с подельниками, говорят, не в себе второй день. Твоя работа?
– Чья же еще! Пошевеливайся, а то за Кривым с Косым отправишься.
Это возымело хорошее действие и процесс оценки и подсчета закипел. В конечном итоге Пелагея получила пятьдесят четыре рубля, и мы, удовлетворенные, удалились. По пути Пелагея учила Емелю:
– На невольничьем рынке не ори радостно:
– Мама! Я всю землю обошел, а тебя нашел!
– Почему это? – насупился двухметровый гигант.
– Потому что услышит тебя работорговец, цена сразу взлетит в десять раз – было рубль, станет десять. Мать для человека дороже чужой тетки.
– Теперь понял!
– Поэтому увидишь маму, подергай меня за рукав и тихонько скажи которая. Ее как звать-величать?
– Акулина.
– Какие-нибудь особенности у нее есть?
– Это как?
– Эх, орясина! – вздохнула Пелагея. – Ростом высока, шрамы на лице, косая или кривая, рыжая, – да мало ли что.
– А-а-а! – понял туповатый богатырь. – Не косая, не кривая, волос вроде моего, обычный. Ростом, верно, повыше других баб будет. Зачем-то добавил: – Ей 37 лет, деревня наша Дубровка. А! Возле рта шрамик небольшой справа – упала в детстве.
Мы с Пелагеей только покачали головами – ну хоть что-то. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Обнаглевшую Василису сегодня даже можно было увидеть. Татьяну она не боялась ничуть, мои жиденькие магические способности ее не смущали, сдерживал порыв меня убить священник с двумя волхвами и со способностями помощней моих.
– А что это она так близко подсунулась? – решил я узнать у Пелагеи, – не боится, что узнаю?
– Кабы не добавили антеки тебе своей силы, нипочем бы не узнал. Скажи про себя:
– Покажи морок! – и увидишь все, как простой мужик.
Попробовал. За нами брела маленькая старушонка с клюкой. Вот оно как!
– Теперь скажи:
– Сними морок!
Тоже получилось. Ну что ж, будем ковать железо, пока горячо!
Я повернулся и крикнул:
– Архип! Подойди!
Когда волхв подошел, сказал ему:
– Уходите, уже пора. Бабку сзади вас видишь?
– С клюшкой?
– Да. Это ведьма. Если пойдет за вами, не бросайте протоиерея одного! Эта тварь может сменить объект охоты.
– Конечно присмотрим. А говорили, что ей лет 35-40.
– Она морок накинула, мы же с отцом Николаем ее прежде видели, в лицо знаем. Близко-то он ее любую учует, да боюсь поздно будет.
– А ты что, через ведьмин морок можешь видеть? Ни один мужчина же не может.
– И я, и Богуслав, который со мной в комнате живет, оба можем.
– Ну вы сильны!
– Мы такие. Да гляди, священнику про эту старушонку не сказывай!
– А что так?
– Боюсь не утерпит, крестить начнет или крестом обмахивать, спугнет.
– Понял!
Архип вернулся в свою тройку, и они отвернули от нас на очередном повороте.
Василиса тут же подсунулась ближе.
– Пора брать, – сказал я
– И то верно, – поддержала меня Пелагея.
– А что будем брать? – заинтересовался Емельян.
– Тебя за задницу! – рявкнула ведьма, – пошли вперед!
Я в это время нагнулся к сапогу, вроде мне что-то мешает идти, а Василиса сзади понеслась меня убивать. Дождавшись, когда она будет поближе, прокричал:
– Азенте мо! – как меня научил недавно Антекон 25.
Эффект был замечательный: ведьма остановилась, зашаталась, выронила шило. Да уж! Даже кинжала на меня, вшивоту новгородскую не нашлось!
Я подошел к своей несостоявшейся убийце.
– Шило отравлено?
– Нет.
– Как же им можно убить?
– В глаз нужно ткнуть.
Вот это да! Приличных людей стилетом в сердце, а меня, как белку в глаз, чтобы шкуру не испортить! И это пришельцу из 21 века! Никакого уважения ко мне нет. Убить на ходу, между делом. О времена, о нравы!
– Пойдем, – скомандовал я. – Теперь мы с Богуславом над тобой куражиться будем.
Морок с ведьмы спал, и она опять стала симпатичной бабешкой, только какой-то безвольной и вроде как оглушенной. Антеки магическое дело знают туго. Нужна была Василиса? Пожалуйста получите, и делайте с ней все что угодно!
Мы быстро догнали Пелагею с Емелей – они меня ждали за углом в ближайшем переулке, далеко не ушли.
– Быстро поймал, молодец, – одобрила мои действия Большая Старшая ведьм Киева, – не оплошал. На рынок пойдем или сначала Ваську к Павлину в дом потащим на расправу?
– Боюсь Акулину купят за то время, что мы бродим туда-сюда. Она же не убежит?
– Куда ей деться! Будет стоять и ждать размораживающего заклинания. В ней воля полностью подавлена, по команде, что хочешь сделает.
– В этом виде может удастся Василису на Невзора науськать?
– Может быть. Только черный кудесник ведьму в таком виде к себе не подпустит, не хуже нас с тобой понимает, чем это может кончиться.
– Значит на рынок, пропавшую матушку искать.
– Скорей пошли! – рванулся Емельян.
И мы пошли, ведя с собой Василису. Ведьма безропотно переставляла ноги, безучастная ко всему и на все согласная. По внешнему виду она от обычных людей ничем не отличалась. Нет блеска и живости в глазах? Отсутствует интерес к жизни? Безропотно выполняет любые команды хозяина? Вяло говорит? И что? У нас такого народа не выгребешь!
Пошли вдоль рядов, поглядывая и на всякий случай приценяясь. Дороже всего были подростки и молодые девушки – их цена доходила до двух гривен или 80 рублей. Крепкие мужики шли по 60 монет, женщины средних лет по 40 рублей или по одной гривне.
– Почему девушки так дороги это понятно, их всегда можно продать в гарем на Восток или гонять по хозяйству в имении, опять же потом