Урга и Унгерн - Максим Борисович Толмачёв

Сипайло стал извиваться на полу и шумно мычать в кляп. Он всем своим ограниченным арсеналом мимики и жестов пытался нам что-то сообщить.

– Боится. – Казагранди переглянулся с нами и подошел поближе к лежащему на полу пленнику. – Держите его крепко. Ивановский, он не хрустальный, садись ему на ноги и не давай дергаться, Рерих, обойди его с головы, хорошенько схвати за уши и не отпускай, пока не скажу.

Мы сделали, как было приказано. Казагранди удобно устроился рядом с распластанным бледным телом и сделал ножом на спине Сипайло длинный неглубокий надрез. Он вел лезвием от головы вниз по спине, Макарка ревел и пытался вырываться. Казагранди не спешил, делал все аккуратно и вдумчиво. В паре дюймов от первого он сделал второй параллельный надрез. Соединил обе линии между собой, получился ровненький прямоугольный лоскут. Этот лоскут он не спеша начал отдирать от тела, и Сипайло вдруг неожиданно обмяк.

– Совсем хлипкий, гад, – резюмировал Казагранди. Завершив процедуру, он бросил лоскут кожи в сторону, встал на ноги и, подойдя к столу, обратился к Рериху: – Соль в доме есть?

Соль в доме нашлась. Казагранди сыпанул соль на спину пленника и приказал держать его крепче. Через несколько секунд Макарка пришел в себя и стал извиваться с такой силой, что Рерих не сумел удержать уши. Окровавленный пленник мотал головой, и я видел его дико выпученные глаза и мокрый от испарины лоб.

– Можете его отпустить пока. Давайте-ка выпьем чайку, – как-то буднично предложил Казагранди и, взяв чайник, стал разливать кипяток по стаканам. – Соль будет жечь все сильнее. Ее, наверное, лучше смыть?

Казагранди обращался к Сипайло, который, услышав благородное предложение своего палача, начал усердно кивать, стукаясь бледным лбом об пол.

– Хорошо, Макарка. Смою, не дергайся так, голову повредишь, а ты нам нужен в здравом уме!

С этими словами Казагранди, взяв со стола чайник, вылил кипяток на кровавую рану своей жертвы. Сипайло выгнулся дугой, страшно завопил и опять обмяк.

– Нет, ну как с таким человеком работать? – Казагранди поставил чайник на стол и в задумчивости потер подбородок. – Душегубы сами обычно плохо переносят боль. Они трусливы и безвольны. Думаю, сейчас Макарка готов к честному разговору. Развязывать пока его не будем. А вот кляп уже можно вытаскивать.

Казагранди перевернул Макарку на спину и стал бить ладонью по щекам, затрещины получались хлесткими и звонкими, пленник быстро пришел в себя. Он дико вращал глазами, трясся и, казалось, не понимал, что происходит вокруг.

– Достать кляп? Кричать не будешь? – Казагранди смотрел на Макарку с ласковой улыбкой.

Тот утвердительно закивал и почему-то зажмурился.

Казагранди нахмурился и стал принюхиваться:

– Обосрался, подлец! А мы ведь только начали. – Он достал кляп изо рта у Сипайло, бросил на пол, прошел к столу, взял здоровой рукой стул и, поставив поближе к лежащему, сел, закинув ногу на ногу. – Хороший у тебя порошок, Рерих. Я вот даже боли почти не ощущаю теперь. А ты, Макарка?

– Больно! Не нужно больше! Я все-все-все расскажу про золото! – скороговоркой выпалил тот и, не дожидаясь наводящих вопросов, поведал в подробностях историю, которая всех нас несколько удивила.

Выходило так, что, когда в степи Казагранди потерял сознание и был оставлен на морозе умирать, Макарка вернулся с золотым грузом в Ургу. Он решил спрятать похищенное золото в городе и нашел для своего тайника довольно необычное место.

– У меня ведь есть ключи от многих зданий, как и у Жамболона, – пояснил он. – Ивановского в это время в штабе не было, и я перетащил золото в его сейф.

– В мой сейф? – не сдержал я удивления. – Это в тот проклятый сейф, из-за которого ты, падла, Дусю у меня забрал? Почему именно туда?

– Ну ты же им не пользовался, а он очень вместительный. Потом, кто додумается украденное золото в штабе искать? Я туда все и сложил, а то, что не поместилось, в мешке оставил с головами. Совсем немного не влезло, пара пудов от силы. Да и сейф там хороший, английский шифровой. Его без специалистов за сотню лет не вскроешь! – Сипайло, морщась, со страхом смотрел на меня.

– И какой же там шифр?

Сипайло вдруг замолчал и затравленно глянул на Казагранди.

– Кляп ему в рот! – скомандовал палач.

Рерих поднял с пола кляп и неожиданно ловко сунул его Макарке в рот. Было видно, что подопытный готов сообщить все, что требуется, он извивался и стонал, изображая всем видом усердие, с которым расскажет все, что нужно. Но Казагранди был неумолим. Он прижал сапогом кисть левой руки Сипайло к полу. Из-под сапога теперь выглядывали лишь кончики пальцев. Сосредоточенно орудуя ножом, экзекутор отогнул попеременно на трех пальцах ногтевые пластины. Я не мог наблюдать эту процедуру и отвернулся. Слышал рев и всхлипывания Макарки, чувствовал его содрогания, крепко держал ноги, навалившись на них всем телом. Минут через пять все закончилось. Макарка действительно обосрался, вонь говна била мне в нос, а на его штанах появились еще и мокрые разводы. Казагранди встал и приказал Рериху вынуть кляп.

– Я все скажу, не надо больше! – умоляла жертва.

– Какой шифр? – холодно спросил Казагранди.

– Там цифры по порядку нужно выстроить. Слева направо: один три пять, шесть семь четыре. Будет щелчок, и дверцу надо потянуть на себя.

– Ивановский, запомнишь? – Казагранди обращался ко мне.

Я собирался с мыслями, слишком уж много было цифр.

– Лучше записать, – произнес Рерих и пошел за бумажкой и карандашом.

– Ивановский, соберись! Сейчас беги в штаб и проверь все. Открой сейф, посмотри, сколько там золота, закрой его и код в то же положение верни, что и был. Бумажку в штабе спрячь и дворами возвращайся сюда. А мы пока с нашим маленьким пленником пообщаемся на другие темы.

Сипайло выпучил глаза и заерзал на полу. Я поспешил покинуть дом Рериха и побежал к штабу.

На центральных улицах еще горели костры, пьяные бойцы орали песни и стреляли в воздух. В переулках народу почти не было, я, стараясь не привлекать внимания, переходил на быстрый шаг, когда встречал редких прохожих. До штаба добрался без происшествий, запер его изнутри, зажег керосиновую лампу и направился к сейфу. Код набрал по бумажке, открыл тяжелую дверцу. На всех полках были сложены слитки золота. Я затворил дверцу и попытался вспомнить порядок цифр, который был до этого, и не сумел. Перемешал цифры на свой лад. Дверца закрылась. Я