Переворот - Иван Кудинов

— Кому верить? Сколько вокруг мерзостного пресмыкания и полнейшей глухоты и равнодушия к делам неотложным и важным в борьбе за Россию… — говорит адмирал. За какую Россию, он не договаривает, но это и само собою разумеется. И добавляет со вздохом: — Слишком она затянулась, эта борьба… и выйдем мы из нее победителями только в том случае, если народ нас поддержит.

Адмирал понимает: можно отстранить, заменить одного генерала другим — Болдырева, скажем, Войцеховским или Ханжиным, Сахарова Степановым или Гайдой, но кем заменить народ?

— Нужна армия, боеспособная, сильная русская армия, — откровенничает адмирал, — Без такой армии нам не сломить большевиков. Но для того, чтобы создать такую армию, необходимо время. Время, время… Где его взять?

Адмиралу всегда не хватало времени — и в этом он видел причину многих своих просчетов, неудач и… поражений. Ему и в голову не приходило, что времени у пего просто-напросто уже не осталось — время его ушло.

Утром министр внутренних дел Пепеляев, направляясь к верховному, столкнулся в дверях с Тимиревой, выходившей из кабинета адмирала. Пепеляев чуть посторонился, пропуская ее, и она прошла с выражением холодного равнодушия на лице, даже не ответив на его приветственный поклон. «Загадочная женщина, — подумал Пепеляев, провожая ее взглядом. — Погубит она адмирала. Погубит», — с этой мыслью он и вошел в кабинет.

Колчак стоял у окна, заложив за спину руки, и не сразу обернулся, хотя, наверное, слышал, не мог не слышать стук двери и шаги вошедшего. Пепеляев остановился в позе выжидательной готовности, но адмирал стоял неподвижно, не расцепляя рук за спиной. Вдруг резко повернулся, паркет скрипнул под каблуками, и прямо, в упор посмотрел:

— Слыхали, о новых событиях в Канске?

— Да, разумеется.

Адмирал подошел ближе, не приглашая министра сесть и не подавая руки.

— Может, у вас подробности имеются?

— Да, имеются, — кивнул Пепеляев. — Вот телеграмма управляющего Енисейской губернией Троицкого.

Адмирал взял телеграмму и пошел к столу, читая на ходу.

Троицкий сообщал, что за последнее время опасно участились вылазки крестьянских повстанцев. Совсем недавно они напали на следовавший в Степной Баджей отряд правительственных войск и нанесли ему тяжелый урон: убито несколько офицеров, до десятка солдат, захвачены два пулемета… Войскам генерала Шильникова удалось оттеснить повстанцев в горы, но вскоре произошло восстание в самом Канске, где на сторону красных перешла рота из местного гарнизона…

Колчак поморщился, сел в кресло и положил телеграмму перед собой. Троицкий сообщал далее: отряд полковника Красильникова подвергся нападению повстанцев, вооруженных дробовиками и охотничьими ружьями, и вынужден был отступить на шестьдесят верст; потери составили около двухсот человек…

— Невероятно! — глухо и зло проговорил Колчак и отодвинул телеграмму. — Надо прекратить этот разбой.

Но каким образом прекратить, как это сделать — пока было неясно. Поездка Пепеляева по сибирским губерниям и, главным образом, по Енисейской — утешения не принесла; повлиять на ход событий, а тем более изменить положение в лучшую сторону министру внутренних дел не удалось. И едва он вернулся в Омск, как последовала очередная телеграмма из Красноярска. Троицкий сообщал: «Город объявлен на осадном положении. Охрану его взяли на себя итальянцы и чехословаки. Собственный русский гарнизон малочислен и ненадежен, в частях его ведется большевистская агитация, уже раскрыт один заговор…»

Похожие доклады поступали и из других городов. Управляющий Алтайской губернией Строльман жаловался, что «большевики расширяют свою деятельность, придавая движению социально-политический характер».

Вот этого-то как раз и не хотела признавать колчаковская ставка.

— Хватит! — бушевал адмирал. — Пора на всем жизненном пространстве… от Омска до Владивостока — навести порядок! Надо раз и навсегда покончить с бандитизмом! Да, да, Виктор Николаевич, — говорил он Пепеляеву, — именно с бандитизмом. А это как раз по вашей части, а не по ведомству военного министерства… Соизвольте в самое ближайшее время предпринять радикальные меры. Надеюсь, причины столь вольготного поведения этих… а-ля пугачевцев вам известны?

— Причин много, — сказал Пепеляев, держась обеими руками за спинку стула и слегка наклонив его на себя. — И главная из них: малочисленность нашей милиции. — Он выдвинул стул и сел наконец, вытянув перед собой ноги. — Затем: разбросанность и случайный состав так называемых правительственных отрядов… Мобилизация идет иногда без разбора, — пояснил. — Попадают бывшие фронтовики, рабочие — а это безнадежный элемент.

— Мобилизацию надо регламентировать, — согласился адмирал. — Об этом я уже говорил военному министру. Что еще?

— А еще — бездорожье. И, наконец, отсутствие надежных проводников…

— Каких еще проводников? — удивленно посмотрел Колчак и саркастически усмехнулся. — Сусанин вам нужен? — но тут же и погасил усмешку. — Не в проводниках дело. И вы это знаете.

— Знаю.

— Тогда вам и карты в руки! Действуйте.

И вскоре особый отдел министерства внутренних дел, по личному указанию Пепеляева, выработал и разослал по всем областям и губерниям Сибири и Урала постановление: «Ввиду появления в Енисейской (здесь стоял прочерк — и вместо Енисейской можно было указать: Иркутской, Алтайской, Томской и т. д.) губернии разбойничьих банд, которые под видом большевистских властей нападают на селения, разгромляют и разграбляют правительственные и общественные учреждения и отдельных жителей, находим необходимым организацию дружин самообороны».

Колчаковское министерство пыталось одним махом убить двух, а то и трех зайцев: затушевать, прежде всего, и принизить социально-политический характер повстанческого движения в тылу — дескать, не с большевиками борьба, а с бандитами, действующими под видом большевиков; во-вторых, организация дружин самообороны, по замыслу особого отдела, позволит создать свое партизанское движение, подняв против «бандитов» лояльную часть населения (иначе: кулацкую и прочую колеблющуюся часть), тем самым упрочив тыл; и в-третьих: поскольку банды в ту пору действительно орудовали по всем сибирским городам и весям, решение это выглядело вполне логичным и своевременным.

Колчак, прочитав постановление, остался доволен и подписал, не задумываясь.

— Правильно! Хватит надеяться на проводников.

Однако уже вскоре стало ясно: исправить положение одними только этими мерами — невозможно.

Теперь еженедельно, каждую субботу, на стол министра внутренних дел ложилась сводка, оценивающая положение в областях и губерниях Сибири и Урала по пятибалльной системе. Такая «классификация» была заведена особым отделом. «5» — значит, в губернии спокойно; «4» — наблюдаются отдельные агитационные выступления; «3» — вооруженные выступления; «2» — идет образование фронтов; «1» — положение безнадежное; «0» — отсутствие каких-либо донесений.

Справедливости ради, надо заметить, что цифра «1» ни разу не появлялась в сводках. И это понятно: кто же решится взять на себя смелость назвать даже и самое тяжкое положение — безнадежным? Зато «0» фигурировал часто. Тут тоже понятно: «ноль» — значит, никаких сведений, а коли их нет, стало быть, и взятки гладки… Под «нолем» ведь могут скрываться и «единицы» и «двойка», и даже «пятерка»… Думай что хочешь и как хочешь.

Пепеляев тем не менее требовал исчерпывающих сведений. И не раз выговаривал сотрудникам особого отдела:

— Ноль — это пустое место, дыра, отсутствие какой бы то ни было оценки. А мне нужны оценки. Оценки!..

Положение, однако, не менялось. И «ноль» оставался в сводках самой популярной цифрой. Куда как просто! Вот, скажем, Уфимская губерния: девять сводок — от февраля до апреля — получил министр — и девять раз видел в Уфимской графе один и тот же «0», что означало отсутствие сведений, неясность положения… А положение на Уфимском направлении давно было ясным, и Пепеляев не раз порывался исправить этот злополучный «0» на «1», но рука не поднималась… «Бог с ним, с этим нолем, — решил министр. — С ним как-то и поспокойнее…»

И перестал, в конце концов, требовать исчерпывающих сведений. Так и шло. Цифры, цифры… А что за цифрами?

Вот Алтайская губерния: в сводке за 17 февраля 1919 года крупный и аккуратный «0»; за 24 февраля- «3»; через неделю — снова «0»; а дальше: «4», «0», «4», «0»… Енисейская губерния — сплошные «двойки». А в Уральской области, как и в Уфимской, круглые «0».

Попробуй себе составить ясное представление об истинном положении дел! В конце концов, министерство внутренних дел вынуждено было отказаться от этой затеи с пятибалльной системой.

Все-таки Пепеляев больше доверял очевидным фактам, личным впечатлениям, встречам и беседам с людьми, знающими положение на местах не понаслышке, чем этим еженедельным цифровым сводкам, составлявшимся нередко наобум, с потолка.