Самосожжение - Юрий Антропов

— Напрасно людей сорвали, — сухо сказал Гей.

— Это почему же напрасно? — Мээн спросил теперь весело.

— На Рысы я не возьму вас! — Гей твердо это сказал.

— Вас — меня или вас — всех? — Мээн шутливо напирал, но Алина уже смотрела на Гея с удивлением, она как бы говорила ему, что сейчас не вправе он отступать.

— Включите видеокинез, — Алина ткнула пальцем в красную клавишу.

На экране телевизора, вмонтированного в панель, замерцала пульсирующая звезда. Алина еще одну клавишу утопила, уже на телефонном аппарате, и тотчас возникло изображение Мээна.

— Ой!.. — вырвалось у Гея. — Матвей Николаевич!..

— А? — с недоумением переспросил тот, видно еще не догадываясь, что его изображение появилось на экране. — Чего ты ойкаешь?

— Да я даже струхнул малость! — сконфуженно засмеялся Гей, с ироническим интересом глядя, как Мээн, развалясь на переднем сиденье машины, держит возле уха трубку и перекатывает с одного угла губ на другой сигарету, которую, конечно, позаимствовал у своих соседей, смущенных таким невиданным простодушием русского.

— А чего струхнул-то? Когда я голос вдруг подал, что ли? — Мээн тоже хохотнул.

— Это — само собой. Но вот когда ваше изображение на экране появилось…

— Не понял — где появилось?

— На экране телевизора.

Алина тихонько посмеивалась.

Мээн выпрямился на сиденье, подобрался, лицо его стало напряженно растерянным, сигарета прилипла к губе, он забыл про нее, а на заднем сиденье, не в фокусе, чуть размыто, видны были спутники Мээна, Адам и Ева, может, Гей и Алина, их лица выражали смущение воспитанных людей, при которых совершался нечаянный розыгрыш человека, не посвященного в элементарные возможности современной техники.

Слева от Мээна возникла женская рука. Браслет и перстень, и движение этой руки автоматически, своим невидимым полем, активизировало левую часть экрана, он стал как бы еще более выпуклым, захватывая теперь и водителя. Гей даже подумал, что это была Алина. Уже и неважно какая. Было видно, как она красную кнопку нажала на табло перед Мээном, и он тотчас вскрикнул:

— Ой!..

И Гей спросил насмешливо:

— Чего ты ойкаешь?

В такой зеркальной ситуации он даже манеру общения своего земляка принял. И все отметили это. Смех был, как говорят и пишут, дружным.

— Они все слависты, что ли? — спросил Гей.

— Не обязательно, — сказала Алина. — Просто они все образованные люди.

— Thank you… — буркнул Гей смущенно. — Да, но этот всеобщий дружный смех… Такое впечатление, что смеялись не только дамы энд господа, которые сидят в машине Мээна.

— Так оно и есть, — сказала она. — Смеялись все, кто участвует в мероприятии. Вся агитбригада. На своих экранах они видят попеременно то вас, то Мээна, в зависимости от того, кто говорит. Или даже кашляет. Или просто хмыкает.

— Вот это номер! — восхитился Мээн, обретя дар речи, хотя сигарета все еще болталась на его губе. — Да если бы мне такую систему к нам на Комбинат! Теле планерку устраивать… Да я бы в одночасье вывел на чистую воду всех алкашей, жуликов и лодырей! В соответствии с духом времени.

ОН УЖЕ ПЕРЕСТРАИВАЕТСЯ, подумал Гей, но в это время кто-то спросил:

— А их так много? — и на экране возникло лицо усатого человека, похожего на Гея.

Мээн спохватился, видно.

— Да нет! Какой там много… — передразнил он, смахивая рукой сигарету с губы. — Было бы много, так и эта ваша система уже не помогла бы. В том-то и дело, что уже мало… Меры, как вы знаете, товарищи, были приняты у нас свое — временно, кампания носила и носит постоянный, активный, принципиальный характер, так что результаты уже дали себя знать… — Он замялся, пытаясь, как видно, вспомнить, с чего же началась эта летучая планерка. — Товарищ Тихомиров! — Глаза Мээна прямо перед собой смотрели, в очи Гея. — Мы на чем с тобой остановились-то? Ну когда ты позвонил своему Георгию и все насчет бездуховности и катастрофы талдычил, а?

НЕТ, ОН ЕЩЕ НЕ ПЕРЕСТРАИВАЕТСЯ, подумал Гей.

— Между прочим, гражданочка, — Мээн тут же и про Гея забыл, к Алине теперь обращался, — выключили бы свой магнитофон, музыку эту церковную, у нас так не принято, идет деловой обмен мнениями, понимаешь, летучая телепланерка, а кто-то чтобы позволил себе включить радио или магнитофон… Это я той гражданке говорю, — Мээн смотрел в сторону Алины, — которая называет меня демоном на договоре.

— О, демон на договоре!.. Демон на договоре!.. — возник хор голосов, мужских и женских.

Экран телевизора замерцал звездочками, большими и малыми, с разным числом углов.

Эфир был взбудоражен присутствием внеземных сил.

— Разрыв связи, — сказала Алина с тревогой, глянув на Гея.

Именно в этот момент эфир принимал чрезвычайно важную информацию радио — и телестанций США.

Дикторы на всех языках мира наперебой повторяли одно и то же — заявление президента Рейгана.

Президент сказал:

Мои соотечественники — американцы! Я рад сообщить вам, что только что подписан законодательный акт, который навсегда ставит Россию вне закона. Бомбардировка начинается через пять минут.

И чтобы ни у кого не было сомнения в том, что президент США произнес именно эти слова, дикторы включали магнитофонную запись, и хорошо поставленный актерский голос Рональда Рейгана возбужденно-весело гремел над континентами, над планетой Земля как предвестник ее трагического конца, армагеддона:

…Я рад сообщить вам, что только что подписан законодательный акт, который навсегда ставит Россию вне закона. Бомбардировка начинается через пять минут.

Гей прикипел взглядом к часам.

Поначалу он думал, что ослышался.

…Бомбардировка начинается через пять минут.

Гей уловил это сообщение чудом. Он все еще держал, машинально, телефонную трубку возле уха. И хотя телесвязь не работала, он явственно услышал это сообщение.

Вначале он просто не поверил.

То есть он слышал все это собственными ушами — и не поверил.

ЭТО НЕВОЗМОЖНО! — подумал он, глядя на часы.

Мозг отказывался воспринимать катастрофическое событие.

Гей сидел неподвижно, будто в шоке, все так же держа телефонную трубку возле уха.

Я представил себя на месте Гея.

Представьте и вы себя на месте Гея…

Мы каждый день, каждый вечер, каждую ночь — на протяжении нескольких десятилетий! — с момента рождения послевоенных детей! — слышим одно и то же: ВОЙНА, война, война…

С одной стороны, это связано с объективными условиями, а именно с тем, что практически сразу же после окончания второй мировой войны возникла угроза войны очередной, то есть третьей, разумеется, мировой, ибо войны локальные, региональные, как там это еще называется, не утихали ни на мгновение, точнее говоря, одна не успевала закончиться, как начиналась другая, в ином регионе, месте Земли, и каждую секунду земных суток люди гибнут от пуль, снарядов и бомб, а теперь еще и от ракет, — такова современная история планеты Земля. И у человека выработался иммунитет против слова, страшнее которого, казалось, иного слова нет.