Самосожжение - Юрий Антропов

— Смеешься… — сказала Алина с обидой, слегка отстраняясь, — ты ведь знаешь, что играть я не умею… Хотя, — добавила она не без вызова, — без меня Юрик не сдал бы в ЦМШ, мало я сил на него ухлопала!.. — И поскольку Гей не собирался возражать, а только еще раз поцеловал ее в затылок, она сказала не без смущения: — А может, прочитаешь мою новую сказку?..

— Я понял! — сказал Гошка. — Я знаю теперь, каким должно быть оформление твоей брошюры «Homo prekatastrofilis»! — Он мельком глянул на отца, замершего в наклоне возле матери. — На черной обложке я сделаю серебром абрис фигуры человека, — быстро заговорил Гошка, — контур тела, ужас мгновенной смерти, на фоне ядерного гриба, а вверху будут силуэты черных птиц…

— Никаких птиц не останется, — Гей усмехнулся мрачно и отошел от жены.

— А на форзаце, — продолжал Гошка, — я дам фигуры людей, как бы высвеченных вспышкой, ослепительной ядерной вспышкой, за миг до того, когда люди испарятся…

— Не надо! — Алина закрыла лицо руками.

Юрик взбежал на террасу и, мягко тесня Алину от инструмента, начал играть сонату Грациоли.

Алина встала, место ему уступила, она быстро успокоилась и уже глядела на Гея ласково, как бы прося извинить ее — ну мало ли за что, за все, за все!..

Божественная музыка Грациоли вошла в СОГЛАСИЕ с ПРИРОДОЙ, и Гошка не то изумленно, не то озадаченно повернулся всем телом к террасе, а кисть в руке держал, на весу.

Господи, неужели бывает в жизни такой вот момент, спросил себя Гей, когда исчезает вокруг ощущение тревоги, когда не думаешь ни о том, с чего же все началось, ни о том, чем все закончится, и не надо восстанавливать будущее из прошлого с помощью атомов и молекул — разумеется, преимущественно розового цвета, ну и так далее, неужели все это и есть радость бытия, попросту говоря — счастье?..

Гей вспомнил в этот момент о ядерно-лазерном оружии атомного маньяка Эдварда Теллера…

Именно сейчас, в одно мгновение, могла бы накрыть их сатанинская вспышка…

И вдруг он услышал дикий хохот.

Всплеск хохота, будто взрыв.

Гей вернулся с веранды в гостиную.

— Извини, — подошла к нему Алина, — мы тебя разыграли…

— То есть как?

— Сцену диалога президентов я записала на видеокассету. Ее сыграли актеры…

— А как же кнопка Разоружения? — спросил Гей.

— Мой четвертый муж был кибернетиком. Это все его проделки…

«И с Бээном тоже?» — хотел спросить Гей.

Но он молчал.

Ему — хотелось в эту минуту услышать звон колокола, чтобы убедиться в том, что мир еще не сошел с ума.

И он услышал этот звон…

— Колокол на храме Марии-Терезы? — спросил он у Алины.

— Да…

Он улыбнулся, вспомнив церковь в Старом Смоковце.

— Но никогда не спрашивай, — как бы напомнил он сам себе, — по ком звонит колокол…

— Он звонит по нас…

— Я пойду. Алина, вероятно, заждалась меня.

Алина усмехнулась.

— Да и детям пора позвонить…

Алина была серьезна.

— Постой! — сказала она ему, когда он был уже на пороге.

Она быстро подошла к телевизору и нажала клавишу.

…Гей расплескивал бензин по асфальту.

Он делал это быстро и как бы даже сноровисто, но совсем не лихорадочно, без нервозности.

Он делал это осмысленно.

Homo prekatastrofilis.

За ним наблюдали.

Сцену его самосожжения смотрели миллиарды телезрителей во всех странах мира.