Самосожжение - Юрий Антропов

Но самое замечательное было дальше.

Когда Гей снова появился на улице, все же решив, как бы назло Фениксу, отправиться по своим постылым делам, конца и края которым не было. Феникс на том же месте стоял, как и две минуты назад, но только уже в галифе.

Гей обошел вокруг Феникса.

Да, в галифе.

С алым кантом.

— Извините меня, пожалуйста, — промямлил Гей.

— Вот так-то лучше, тэ сэзэть… — вкрадчиво молвил Феникс.

С тех пор ни разу не встречались они.

Гей собрался с духом, чтобы ответить Георгию, но тут Алина вмешалась — включила портативный телевизор, и на экране появились Адам и Ева.

Телефильм, оказывается, все еще продолжался.

Адам и Ева сидели на кухне, перед ними стояли пустые тарелки, дело к ночи.

Похоже, все было сказано друг другу…

И надо жить.

И скорее всего, отнюдь не ПРОСТО.

Они молчали.

И Адам вспоминал…

С чего же все началось?

Он увидел виллу Эндэа.

Новоявленный рай.

Адам приперся туда в разгар веселья.

И среди гостей Эндэа была Ева.

Она приехала сюда без Адама.

Приехала потому, что вела духовные поиски.

Самоутверждение своего Я, задавленного Адамом, семьей, бытовыми проблемами… ну и так далее и тому подобное.

Дым коромыслом стоял в раю от этих духовных поисков!

Это был взрыв мощнейшей духовной направленности.

Сначала все, обалдев, распадаются на атомы и молекулы, а потом начинают воссоздавать себя заново, причем так поспешно, так лихорадочно, что атомы и молекулы при этом не успевают выстраиваться в кристаллическую решетку более-менее пристойной направленности, и тогда, с метастазами в виде рогов, которыми одарили друг друга, они кидаются в полутемные закутки, освещенные антикварными торшерами, и там под сатанинскую музыку начинаются… не танцы, нет! — с танцами это ничего общего не имеет! — начинаются своеобразные сексуальные игрища, вроде икромета, когда сытые рыбины трутся, бьются друг о друга, лаская взглядами, ладонями, а может, и губами, а потом будто просто так разбредаются, кто в мезонин, кто на веранду, а кто и в спальню, и встречаются там как бы случайно, перемешанные, стало быть, пары, результат духовного взрыва и последующего воссоздания из одухотворенных атомов и молекул…

— Такие дела, — говорит Адам.

Крупный план.

Ему страшно теперь вспоминать, как он потерянно ходил по раю Эндэа из угла в угол, всюду натыкаясь на свою законную Еву, которая была не одна, а с кристаллической решеткой в образе одного из друзей Эндэа, а то и в образе самого Эндэа, и ничего предосудительного вроде бы не делала, просто мило так беседовала, и лицо было такое оживленное, какого он давно не видел, ну как же, взрыв духовной направленности, и была Ева трезвой, в отличие от остальных кристаллических решеток завсегдатаев этого рая, и казалась Ева благонравной даже, и была она как бы вполне удовлетворенной тем, что законный Адам злится на нее, ревнует и злится, будто она все это нарочно подстроила, его любовь к ней проверить, и тотчас уходила от него, и Адам брел в детскую — посмотреть, сладко ли спят самые разные дети Адамов и Ев, и вдруг заставал там свою законную Еву опять с той же кристаллической решеткой, и опять ничего предосудительного, мило так болтали они о чем-то сверхдуховном, и Адам шарахался от них как от прокаженных…

Алина, не глядя на экран, выключила телевизор.

Жизнь Адама и Евы как бы слилась в одной яркой точке, и точка эта, напоследок еще раз вспыхнув, угасла, распалась на атомы и молекулы.

И снова музыка Баха возникла.

— Георгий вас ждет… — Алина кивнула на телефон.

— Ах, да! — Гей трубку к уху прижал. — Георгий… Этот пример с Адамом и Евой, возможно, еще не раскрывает…

Но Георгий перебил его.

Голос Георгия снова взвился обличительными нотками:

«С каких это пор, во-первых, все эти Адамы и Евы, все эти, пардон, Алины и Геи, все эти маски, фантомы, придумки западных, пусть и прогрессивных, писателей, Макса Фриша там и прочих, стали предметом внимания, объектом пристального исследования наших социологов?!»

— А во-вторых? — спросил Гей задумчиво.

«А во-вторых, диалектика предполагает, что по мере эволюции современных особей homo sapiens, тем более в новых социальных условиях, происходит всемерное развитие личности, ее духовное обогащение, индивидуализация почти абсолютная, а стало быть, прекращение так называемой внутривидовой борьбы. Ну, да тебе все это выскажут рецензенты…»

— А уже высказали! Например, Чингиз, доктор филологических наук, профессор Академии общественных наук. Он ознакомился с рефератом брошюры «Homo prekatastrofilis» и дал такое заключение: «Автор исследует нравственную сферу, которая прямо и непосредственно связана с ощущением ядерной катастрофы, нависшей над человечеством и отдельной личностью и в значительной степени приведшей к размыванию ценностей, к разгулу аморализма, бездуховности, вещизма, всякого рода мещанства и так далее».

«Но ведь он, скорее всего, имеет в виду личность не нашу, а западную…»

— Социолог Адам — конечно!

«А Гей?» — хитро спросил Георгий.

— Отвечу тебе словами Антуана де Сент-Экзюпери: ВСЕ МЫ — ЭКИПАЖ ОДНОГО КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ.

«Ответь конкретно!» — Георгий терпение терял.

— Отвечу словами профессора Чингиза: «Семьи зеркальны, имена и судьбы тоже, и из этой мозаики складывается атмосфера неуверенности в завтрашнем, неустроенности, страха, бездуховности и так далее, то есть «плодов» возможной ядерной катастрофы, и именно она, если не бить тревогу, может привести мир к краху…»

— Стоп! стоп!..

Но это сказал уже не Георгий.

В телефонной трубке теперь четко прорезался голос Мээна!

— Не надо преждевременно сеять панику, — сказал этот как бы председательский голос. — Мы знаем, что силы мира и прогресса не допустят…

— Матвей Николаевич! — Гей обрадовался Мээну как родному. — Как это вы подключились к нам?!

— Как обычно… — Он смутился, кажется. — То есть, я имею в виду, при междугородных переговорах частенько так бывает. Недостаток техники. Перегруженность линий…

— И вы все слышали? Ну, когда я Георгию звонил…

— Вообще-то все… — Мээн смутился еще больше. — Никак не удавалось мне проклюнуться. А ты заладил, понимаешь, одно и то же: маски, бездуховность, катастрофа! Экая новость! Я их вон когда усек, этих самых фантомов… кх, извиняюсь, вас то есть.

— Нас? — переспросил Гей.

— Да я это своим соседям говорю. Мы в одной машине за вами шпарим. Точнее, в нескольких машинах. Вся компания. Так сказать, агитбригада!