Ричард I Львиное Сердце - Ульрика Кесслер

Когда Филипп 22 июля объявил о своем отъезде домой, можно было ожидать, что Конрад больше не будет иметь никаких шансов, в то время как для Гвидо, казалось, наступил звездный час, Однако Ричард согласился на проведение встречи, на которой, как говорит Говден, 27 и 28 июля должен был еще раз рассматриваться вопрос о притязании на трон Гвидо и Конрада. При этом в неотложности ее проведения был заинтересован только Конрад. Находясь в тяжелом положении, он получил совет от Филиппа помириться с Ричардом. «Per consilium regis Franciae»[91] отправляется он в путь, чтобы просить прощения у Ричарда за свое прежнее поведение. Легко предположить, чего ожидала противоположная сторона от коленопреклонения Конрада. Что бы Ричард ни сделал, было бы ему не на пользу: если бы он не поддержал Гвидо, это дискредитировало бы его в собственном лагере как властителя, служба которому никак не вознаграждалась. Вероятнее было, что все останется по-старому. Тогда Конрад мог считать законными все свои будущие инициативы, и это также доказывало, что не имело смысла покорностью успокаивать гнев Ричарда. Но вместо ожидаемого определенного решения появился компромисс. Он, главным образом, учитывал ситуацию, в которой оказался Ричард, не позволивший поймать себя в ловчую сеть и поставить перед дилеммой «либо — либо». Компромисс выглядел следующим образом: Гвидо должен был оставаться королем, так как он им был, но в случае появления у него детей при новом вступлении в брак, они бы лишались права наследования; более того, оно переходило к Конраду и Изабелле и их потомкам. При жизни обоих претендентов, доходы королевства должны были делиться между ними. Во владение Конраду передавался Тир, а также были обещаны Сид и Бейрут, которые, однако, еще предстояло отвоевать, гем самым его положение на севере страны значительно усиливалось. Это решение было принято в присутствии обоих королей и предводителей войска после того, как еще раз были выслушаны кандидаты, и те дали клятву уважать это решение. Но так как Ричард должен был с помощью военной силы воплотить в жизнь признанные здесь права, он, вероятно, позаботился о том, чтобы его воля нашла свое отражение в этом соглашении. В данной ситуации уступок от противоположной стороны не добивались силой, следовательно, ее согласие было добровольным. Но компромисс не устраивал Конрада.

Конечно, он едва ли подходил в качестве окончательного решения. Но так как само королевство еще не было восстановлено в политическом смысле, и ситуация все время менялась, то такое решение еще не было объективно необходимым. Отсутствие терпения у кандидатов, или у одного из них, вероятно, вынудило бы к принятию конфиденциального соглашения. Для Ричарда же приоритетным было объединение всех сил для крестового похода. Участвуя в нем, претенденты на трон могли показать себя на деле. Конраду дали, понять, что Ричард не рассматривает его как своего непримиримого врага, более того, за ним признавалось положение, дающее ему возможность в будущем отказаться от этого компромисса. Подобное решение в конце крестового похода имело бы плохие последствия, но это было не последнее слово Ричарда, а первое. При ведении им дальнейших переговоров с Салах ад-Дином права Гвидо на королевство не играло больше никакой роли.

29 июля Филипп передал Конраду свою часть Акки, что, согласно Chronica Говдена, равнялось половине города, до этого, как раз перед упоминавшейся конференцией, он, как говорят, еще раз потребовал себе половину Кипра. 31 июля в обществе Конрада он отправляется в Тир, прихватив с собой свою часть заложников. Так как приближался первый установленный срок исполнения Салах ад-Дином условий договора, то 5 августа Ричард посылает в Тир делегацию во главе с Хьюбертом Уолтером, чтобы вернуть французскую часть заложников в расположение войска. В этой ситуации он согласился с предложением врага продлить срок внесения выкупа. Незадолго до этого в Тир отправился посланник Салах ад-Дина с подарками для французского короля, чтобы также и с ним провести переговоры о заложниках. Но он не застал Филиппа. Для того крестовый поход уже закончился. Своих заложников он передал Конраду на сохранение («in custodia»). Конрад был вправе утверждать, что он не получал пленных от английского короля, и поэтому не должен их ему возвращать. Он отказался присоединиться к войску, и мы снова слышим о том, что находиться рядом с Ричардом он считал слишком большим риском для себя. Стало ясно, что он бойкотирует компромиссное решение и не будет сотрудничать с Ричардом. Конрад больше не участвовал в боевых действиях, но все еще был готов захватить в конце часть завоеваний Ричарда. В дальнейшем он блокировал его в политическом и военном отношении и, таким образом, препятствовал достижению цели, к которой сам постоянно стремился: ведь если бы действия Ричарда не были успешными, то ему, вероятно, достался бы только титул короля. Этот факт показывает предел прославленной хитрости Конрада и то, что он, несмотря на всю свою пронырливость и ловкость, не был политиком-реалистом первой величины.

Французский историк крестовых походов Груссэ сожалеет об отъезде Филиппа: его способности, самообладание и мудрость были бы очень нужны крестоносцам. Но на это можно посмотреть и с другой стороны: уезжая, Филипп успел подложить мину, которая вскоре должна была взорваться. В соответствии с соглашением о крестовом походе, содержание которого Говден датирует 13 января 1190 года, в случае смерти одного из королей в Святой Земле, средства умершего переходили к другому для продолжения крестового похода. Нельзя было ожидать, что в сложившейся ситуации сохранится дух соглашения и его целесообразность. Конечно, французский король не умер, и, следовательно, Ричард должен был также согласиться с тем, что Филипп оставлял свои деньги и армию герцогу Бургундскому, а не ему. Но в то же время, передавая Конраду одну из важных частей своего имущества, заложников, он сознательно давал врагу Ричарда средства, которые тот мог применить против него. Ссылка на принятый сообща компромисс, предусматривавший раздел доходов страны между Гвидо и Конрадом, не может послужить оправданием этому. Эти действия были бы оправданы только как компенсация, если бы Ричард свои приобретения точно так же передал Гвидо, но тот не сделал этого ни до того, ни после. Раздел доходов предполагал, конечно, и участие в крестовом походе. Прежде всего благодаря этому маневру был заменен один из партнеров по договору с гарнизоном Акки, а, соответственно, и с Салах ад-Дином, и его место занял посредник, участвовавший в подготовке этого соглашения. Ричард, должно быть, опасался, что Салах ад-Дин выполнит условия договора, в то время как он сам будет не в состоянии освободить заложников. Тогда его положение было бы сильно подорвано внутренними недругами. Конрад, не имевший крупных военных сил, но с заложниками в качестве козырной карты, мог выступать как равный ему и самостоятельно начать переговоры с Салах ад-Дином. Хотя, как сообщает Говден, французское право собственности на заложников сохранялось (custodia) — и здесь мы должны верить ему, а не Амбруазу-Itinerarium, потому что эти источники, напротив, подчеркивают большое значение выкупа для французской военной казны, а также потому, что последующие события созвучны с этим мнением, — однако политическое значение перевода заложников не было главным: с политической точки зрения герцогу Бургундскому заложники были не нужны, следовательно, он мог оставить их в распоряжении Конрада, чтобы потом когда-нибудь получить от него выкуп или денежное вознаграждение за них.