Бразилья - Йен Макдональд

– Добро пожаловать на «Океан»!

Дочери Алсидиса Тейшейры были богинями. Такими их слепили. Крекамей и Олинда. Высокие и бледные после операций, с вялыми руками и бедрами из золота. Существа типа Эдсона Жезуса Оливейры де Фрейтаса не достойны их внимания, но их удлиненные миндалевидные глаза распахнулись сильнее, чем позволяла хирургия, при виде кибершестеренок, медленно вращавшихся на животе Фии.

«Хоть что-то вы не можете купить, шлюшки».

Алсидис Тейшейра лично провел экскурсию, показав офисы и жилье для сотрудников компании. Герои обычно меньше ростом, чем вы себе представляете, но Эдсон не ожидал, что у его кумира такая плохая кожа. Сертон оставил о себе напоминание в виде оспин от угревой сыпи и отутюженных солнцем морщин. Возможно, на таком уровне благосостояния Алсидис Тейшейра обладал властью заявить: «Мир, живи с этим».

– А здесь вы будете работать.

Симпатичные мускулистые парни в спецодежде с огромными буквами «ЭМБРАСА» уже устанавливали квант-ядра в огромной комнате со стеклянными стенами высоко над морем: синее-синее стекло.

Фиа накинулась на них. «Нет, не здесь, когда солнце окажется с этой стороны корабля, я же ни хрена не увижу».

– Мы с трудом вас поймали, – сказал Тейшейра, – Вы постоянно убегали.

– Просто мы думали, что вы… из Ордена… – промямлил Эдсон.

Тейшейра. Перед ним стоит Алсидис Тейшейра, глава корпорации «ЭМБРАСА», так близко, что можно унюхать его одеколон после бритья, и говорит с ним. А его роскошные дочери движутся за ним, словно видения. Но он не мог отрицать, что испытывает некоторую неловкость, поскольку те пистолейро в Либердаде, от которых Эдсон «спас» Фиу, на самом деле были частными охранниками Тейшейры. Они с успехом бегали от собственного спасения.

– Сынок, раз мы знаем, что Фиа тут, то и про Орден нам известно. Мы можем позаботиться о кучке безумных старых фидалгу.

Эдсон осмелился сказать:

– Господин Тейшейра, если позволите, вы всегда были моим героем. Я ведь и сам бизнесмен.

Всегда имей при себе визитку. Первое правило бизнеса. Он дал карточку Алсидису.

– Бюро по поиску талантов. Похвально, сынок. – Он кивнул в сторону своих роскошных дочерей. – Видишь этих двух? Изабалованные сучки. Просаживают все деньги на сиськи и задницы. – Крекамей, та, что повыше, поблондинистей и постранней, нахмурилась. – Вот тебе работа, если хочешь. Мы найдем тебе что-нибудь, чтобы попрактиковать свои способности, сынок.

– Господин Тейшейра, если не возражаете, я лучше сам.

За тридцать минут, что прошли после приземления, Эдсон увидел достаточно, чтобы понять, что «Океан» – это корабль смерти. Смерти Эдсона и всех его надежд. Если он превратится в «подай-принеси», то обленится, разжиреет, сопьется, станет принимать наркотики, греться на солнышке и просто растает. Короче, умрет.

Алсидис изумленно взглянул на Эдсона, поскольку не привык к отказам, а потом широко улыбнулся и похлопал его по щуплой спине:

– Конечно-конечно. Я бы сказал то же самое. У жителей Сан-Паулу трудовая этика всегда на высоте.

Эдсон едет по траволатору вдоль центрального хребта огромного корабля. Перспектива открывается просто потрясающая – так и задумано. Полтора километра по прямой с подъемом на пятьдесят метров. Вдоль стен барочные галереи и купола, рестораны свисают, словно гнезда ткачиков с крыши. Все пространство исчерчено крытыми переходами, шахтами лифтов и эскалаторами. Скультуры из кинетических материалов сгибаются и раскачиваются в потоках воздуха из кондиционеров. Он здесь свежий, с примесью озона и соли. Главная улица выходит в центральный атриум, где расположился торговый район «Джунгли! Джунгли!», засаженное лесом сердце «Океана». В огромные, словно в соборе, окна «Заката» и «Рассвета» на противоположных бортах корабля пробивается чирикающая, щебечущая, источающая капли и туманы зелень с настоящим фотосинтезированным светом. Кричат попугаи ара, устремляются вниз туканы, порхают райские птицы. Магазины напоминают маленькие, инкрустированные драгоценностями гнезда, притаившиеся среди листвы. А в витринах марки, за которые что Эдсон, что Эфрин убили бы, но его спина пошла бы волдырями от доставшегося на халяву шелка. Правда, Эфрин теперь кажется Эдсону незнакомкой, обыкновенной женщиной, с которой у него когда-то был приятный, элегантный роман. Впрочем, даже Эдсона поражает обилие местных товаров.

С пляжа до дома идти до черта, через сумерки «Океана», но Эдсон понимает, что этот мир убивает Фиу. Он даже не притворяется, будто понимает, чем она там занимается, – как Эдсон подозревает, этого не смог бы объяснить даже мистер Персик, – но знает, что Фиа, как обычно, притащится из офиса, плюхнется на диван, свернется калачиком у подлокотника и будет молча смотреть «Мир где-то» на своих айшэдах, опустошая запасы холодильника и набирая вес. Секс? Давно забыт.

Так что Эдсон занимается тем, чем занимается, поскольку мужчине положено.

Охранник за стойкой в жилой зоне, паренек из Масейо, смотрит на своем прозрачном рабочем столе «Пиф-паф». Он презирает Эдсона, но должен уважать подпись Тейшейры на его айшэдах. Большую часть рабочих на «Океан» завезли с северо-востока. «К этому ли мы стремились? – думает Эдсон. – Дешевый офшорный экспорт мяса? Нет, Бразилия – государство будущего, и всегда им останется».

В апартаментах такие предметы роскоши, о которых Эдсон даже мечтать не мог, когда фантазировал о домике на берегу в Ильябела: интерактивная стена, спа, массажные кресла, безопорная кровать, которая запоминает, в какой позе любит спать владелец, и принимает нужную форму. Сам Эдсон ложится на раскладном диване в гостиной. «Фиа работает, ей нужно нормально высыпаться», – говорит он себе. Солнце пробивается сквозь стеклянную стену и будит его каждое утро. Он приносит Фии кофе, а сам уходит с чашкой на балкон, чтобы понаблюдать за рассветом над океаном. Даже без поцелуя. «Вот и все, Эдсон Жезус Оливейра де Фрейтас, – повторяет он себе, сидя за столиком на балконе и ощущая тепло на своем лиц. – Как ты хотел».

– Привет.

Квартира погружена во тьму, но внутри разлиты лунные лучи и свет, отраженный от воды. «Океан» проходит через широкую полосу фосфоресценции. Эдсон тянется к выключателю.

Вздох.

– Не надо.

Фиа на балконе, сидит в трусиках и майке, прижавшись к перегородке. При свете океана Эдсон видит, что она снова плакала. Он знает ее непроходящий страх: Фиа – кандидат наук в области квантового экономического моделирования, которая провалилась из одной вселенной в другую благодаря удаче и отчаянию, и теперь от нее ждут, что она сможет вразумить самых лучших теоретиков, каких только можно нанять за деньги Тейшейры. Она боится, что в один прекрасный день кто-то из них обыденным тоном спросит: «А кто сказал, что тебе это по плечу?» Эдсон всю жизнь опережает этот вопрос на один ответ.

– Ты в порядке?

– Нет. Ты хочешь знать, Эд?

Она придумала ему такое прозвище. Эдсону оно не нравится. Он такую ипостась не создавал, но сейчас скидывает ботинки и выскальзывает из пиджака. Воздух мягкий, теплый, как кожа, и солоноватый. Он никогда не думал, что море пахнет так странно, словно бы ненавидит землю и всех, кто оттуда явился.

– Хочу знать что?

– Хочешь знать, какую тайну хранит Орден? Мы ее выяснили. Это сногсшибательно, Эдсон. Вот скажи мне, почему мы одиноки? Почему во вселенной только люди наделены интеллектом?

– Я знаю про этот спор. Мне рассказывал мистер Персик. Даже называл какой-то там парадокс.

– Парадокс Ферми, ты это имеешь в виду. Помни о нем, пока я задам тебе вопрос номер два: почему математики так хорошо объясняют физическую реальность? Что такого в числах и логике?

– Ну, существует вселенский квантовый компьютер…

– И о нем тебе тоже рассказывал мистер Персик.

– Не смейся над ним. Я тебе уже говорил. Не смейся над ним.

Фиа слышит ярость в голосе Эдсона.

– Прости. Хорошо, ваших отношений я никогда не пойму. Но почему суть реальности должна заключаться в вычислениях? Почему реальность должна быть огромной системой рендеринга, мало чем отличающейся от масштабной и очень сложной компьютерной игры? Почему все должно выглядить как подделка? Если только реальность и правда подделка. Или повтор. Может, внеземных цивилизаций нет, поскольку то, что мы считаем нашей вселенной, это лишь грандиозная имитация, симуляция, запущенная с помощью огромного квантового компьютера? Перезапуск. И все остальное – тоже перезапуски?

Эдсон обнимает ее за плечи:

– Пойдем. Тебе надо прилечь, ты устала.

– Нет, Эдсон, послушай. До того, как мы убили Амазонку, там, в моем мире, существовала легенда. Якобы мир создал ягуар, но у него плохо получилось, все закончилось на третий день, и мы – мы и все, что мы мним реальностью, – это лишь сны, что приснились на третью ночь. Это правда, Эдсон, правда. Мы – сны. Все мы – призраки. Подумай! Если универсальный квантовый компьютер может точно воссоздавать реальность множество раз, то какова вероятность, что мы самая первая, оригинальная копия, в отличие от всех остальных? Хочешь цифр? Могу привести тебе цифры. Мы все подсчитали. Так вот, вероятность очень-очень-очень мала… Настоящая вселенная погибла уже давным-давно, мы все призраки в конце времен, в смертельном окончательном холоде. Процесс постепенно замедляется, но никогда не остановится, перезапускаясь снова и снова, и нам не выбраться отсюда. Никому. Вот что прячет от нас Орден. Мы – не люди. Мы – призраки людей, задействованные в масштабной квантовой симуляции. Все мы. Все миры. Все вселенные.