Твоя реальность — тебе решать - Ульяна Подавалова-Петухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Выпьешь — обниму, — быстро сказал он.
Карина, прикрыв глаза, засмеялась, но руки к ополовиненной банке протянула.
— «Не пей вина, Гертруда!» «Простите, сударь. Но мне хочется…»[1] Дверь закрой с той стороны, Уваров. Не бойся, не утоплюсь.
И Тим послушно вышел из туалета. Он стоял за дверью и ждал.
«Вот тебе и Карина. Как сам-то ее называл? Давалка? Шалава? Шалава, которая идет на золотую медаль. Которая цитирует Шекспира, не удивлюсь, если она это скажет на отличном английском. При всей скверности характера, при всём, что вытворяет… Но нафига всё это: этот пьяный дебош, этот протест? Ждет, что родаки пожалеют? Да что там вообще за родаки такие? На костер обоих! И туда же того, кто сделал из нее эту самую шалаву. Как там говорится: у каждой стервы был свой первый козел?! Не родилась же она такой…»— думал Тимофей, стоя под дверью.
Он довел ее кровати, откинул одеяло.
— А обнять? Ты обещал! — сопротивлялась Карина.
— Да тебе палец дай, по плечо руку отхватишь! — прошептал Тим.
— Уваров! Не ломайся! Не девочка.
Тимка вздохнул, а она вдруг прижалась, обняв его обеими руками. Он чувствовал ее горячее дыхание на груди, а пальцы, легшие под лопатку, были холодными. И Тим обнял ее.
— Прости, — вдруг сказал он тихо.
Карина промолчала. Только место, к которому она прижималась, стало мокрым. И Тимка вздохнул. Злость на самого себя отступила.
[1] «Не пей вина, Гертруда!» «Простите, сударь. Но мне хочется…» У. Шекспир «Гамлет»
Глава 38. Высказаться – значит облегчить душу.
Глава XXXVIII. Высказаться – значит облегчить душу[1].
— Может обсудим, что с тобой происходит или как?
— Или как!
Сэм Винчестер, Дин Винчестер
«Сверхъестественное»
От тарелки поднимался густой вкусный пар. Карина нюхала его и удивлялась тому, что ее не мутит. Вернее, мутит, но не смертельно.
— Ешь, — сказала Елена Николаевна.
Карина взяла ложку, подчерпнула бульон…
— Как я у вас… — спросила девушка, исподлобья поглядывая на классную.
— Тебя Тим нашел, — ответила та.
Карина поперхнулась. Этот Уваров и так всю ночь снился. Спьяну не сон, а бред, какой-то. Дескать, даже обнимались.
— Не спеши, ешь спокойно.
Карина кивнула и вновь наклонилась к тарелке.
— Где нашел? — спросила она. Последнее четкое воспоминание связано с квартирой Жеки, приятеля из четвертой школы. Тому уже восемнадцать, так что он без проблем купил вина. Потом еще кто-то пришел, но уже с пивом. Уварова там точно не было…
Елена Николаевна вздохнула и будто улыбнулась.
— Ты лежала на тропинке вдоль «четверки» и орала дурниной песни, — ответила она.
Ученица подняла глаза и уставилась на нее.
«Стебётся?»— мелькнуло в мутном сознании.
— Позвонил нам, мы с мужем приехали и забрали тебя. Тебе на вчера полиции было мало? Что за выходка? Узнать бы, кто споил…
— Мне не пять лет и даже не одиннадцать. Меня никто не спаивал. Захотела выпить и выпила, — ответила с нажимом Карина.
Елена Николаевна уже вдохнула воздуха, чтоб высказать всё, но посмотрела на девчонку и передумала.
— Вот именно, что не пять и не одиннадцать. Подумала бы, чем это кончиться могло.
Карина помешала ложкой бульон, огляделась и усмехнулась:
— А это точно. Я и подумать не могла, что проснусь у вас дома.
— Сколько выпила-то?
— Кто ж считал…
— Зачем? — тихо спросила классная.
— Просто так. Думала, ну немного, чтоб отпустило, а оно вот что вышло.
— Как себя чувствуешь? Желудок болит?
— Голова болит, а желудок не очень. Даже странно.
— Это из-за того, что тебя всю ночь полоскало.
Карина подняла глаза.
«Я блевала? Ну, капец!»— обдало жаром.
— Тимка с тобой полночи провозился.
Рука дрогнула, и ложка выскользнула из пальцев.
«Уваров? Уваров??? Так это был не сон? Лучше было сдохнуть под забором…»
— Ясно, — она заставила себя сказать вслух и вновь вернулась к супу.
— Твоя одежда высохла, сейчас волосы высохнут, и можешь вернуться домой. Ты у гимназии живешь или у «четвёрки»?
— Когда как. И там, и там… У «четверки» лаборатория. Мне каждый день нужно записывать данные.
— А, точно! Это то, про что говорила Антонина Викторовна? Серьезный проект.
— Серьезный.
— Ты ведь неглупая девчонка, так зачем это всё?
— Что всё?
— Драки, выяснения отношений…
— Не собиралась я ее бить!
— Ты ее ударила!
— Не отрицаю, но на этом бы всё и закончилось. Вы на меня посмотрите. Форма с коротким рукавом…
— Карина, в том, что произошло дальше, виновата ты. Умей признавать свои ошибки! Прошла бы мимо — ничего бы не случилось.
— Елена Николаевна, я уважаю вас и благодарна вам за то, что не бросили под забором, привели к себе. Прошу прощения за мое… неприличное поведение в вашем доме, но! Не надо меня лечить! Мне стыдно только за то… за то… что блевала тут у вас.
— Ты так говоришь, потому что знаешь, что я на тебя доносить не буду?
Карина кивнула.
— Я знаю, что вы не станете доносить. И знаю почему…
— И почему?
— Вам меня жаль.
Елена Николаевна даже растерялась. Перед ней в вещах сына сидела девчонка, о которой ходила дурная слава… даже не дурная, а такая… лучше б уж дурная! Умная девочка с исполосованными руками, вымотанной душой и одиноким сердцем.
— Вам меня жаль даже не как классной, а как матери. Я знаю, что вы в курсе моих отношений с женщиной, что меня родила. Отчасти я ее даже понимаю, она сейчас за таким дядей замужем, что ей проще быть бездетной. Я ведь сначала думала, что, если вытащу на красный аттестат, она одумается. Ну, типа, дочка простая и дочка с красным