Золотой век предательства. Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

Но что он делал здесь в такую рань? И как ему удалось вырвать её из лап той жуткой тени?

Уми открыла было рот, чтобы обрушить на Ямаду весь шквал накопившихся у неё вопросов, но у неё зуб на зуб не попадал – так она продрогла.

– Давайте отведу вас в дом, вы совсем замёрзли, – Ямада ухватил её под локоть и помог подняться. – Нужно скорее найти вам сменную одежду.

Ноги почти не гнулись, так что Уми пришлось повиснуть на руке Ямады. Даже сквозь мокрую рубаху она чувствовала, какой горячей была его кожа – и продрогшая Уми жадно впитывала в себя эти крохи тепла. Ямада то и дело с беспокойством косился на Уми, гадая, должно быть, что с ней произошло в пруду – ведь не мог же он не почуять всех этих духов, которые на неё напали! Но все разговоры придётся отложить на потом – сейчас Уми не могла думать больше ни о чём, кроме одеяла и согревающего питья, которое поможет ей прийти в себя.

На веранде они столкнулись с Томоко. Поначалу домоправительница и слова не могла вымолвить от изумления – должно быть, со стороны Уми с Ямадой и впрямь являли собой плачевное зрелище. Оба мокрые, с посиневшими от холода губами – словно заблудшие души, которых не приняла Страна Корней.

Но Томоко вот уже много лет была домоправительницей у главы клана якудза и многое повидала. Поэтому двумя искупавшимися в пруду молодыми людьми её было не удивить. Она тут же принялась хлопотать вокруг них и умудрилась привлечь к помощи всех, кого сумела найти и добудиться в столь ранний час.

– Ни за что не поверю, что у вас не отыщется чистой мужской одежды, – ворчала домоправительница на кого-то из братьев. – Если по твоей вине новый телохранитель Уми заболеет и не сможет выполнять свои обязанности, то перед господином Хаяси будешь отвечать сам.

Уми тем временем пыталась переодеться за ширмой, которую принесли в чайную – это была ближайшая комната, где Уми смогла бы быстро привести себя в порядок и никого не потревожить в столь ранний час. Но пальцы совсем её не слушались, и потому Уми пришлось дожидаться помощи Томоко, чтобы та помогла стянуть прилипшую к телу рубаху.

– И как только тебя угораздило свалиться в этот пруд? – причитала она, насухо вытирая Уми полотенцем.

– Я поскользнулась. – О том, что последовало далее, Уми благоразумно решила не упоминать.

Томоко неодобрительно хмыкнула.

– А я-то думала, что мне приснилось, будто в саду какой-то шум поднялся... Твоё счастье, что Ямада оказался рядом.

С этим трудно было поспорить – кто знал, что могла сотворить с Уми та жуткая тень, не подоспей Ямада к ней на выручку?

– Где он, кстати? Мне нужно с ним поговорить.

– Я отослала его в комнату для слуг, чтобы он мог спокойно переодеться. Там пока никого нет – рань такая, даже час дракона ещё не пробил!

Всё ещё ворча на безалаберность Уми («И чего тебя понесло к этому пруду с утра пораньше?»), Томоко помогла ей собрать мокрые волосы и спрятать их под полотенцем. Затем домоправительница отправилась на кухню, чтобы начать приготовление завтрака и сделать для «утопцев», как она теперь называла Уми с Ямадой, согревающий чай.

Кто-то из братьев принёс в чайную два одеяла, и Уми завернулась в одно из них. Она почти отогрелась, и теперь хлюпала носом: похоже, простуды после купания в ледяной воде ей избежать всё-таки не удалось. Она посматривала на второе одеяло, приготовленное для Ямады, но он всё не приходил, и вскоре Уми начала клевать носом.

Наконец она решила прилечь на минуточку, подстелив на циновки второе одеяло. Вот как Ямада придёт, так она сразу и встанет, ведь ей о многом хотелось бы его расспросить…

Но разбудил Уми отнюдь не приход её нового телохранителя, а сердитые голоса, доносившиеся из сада. Уми застонала и открыла глаза.

Судя по тому, что в доме по-прежнему стояла тишина (если не считать чьей-то ругани в саду), проспала она совсем немного. Уми слышала, как на кухне хлопотала Томоко, а из спальни отца не доносилось ни звука – что было, несомненно, к лучшему. Конечно, по пробуждении отец обязательно узнает о случившемся, но, если он выспится как следует, будет меньше шансов, что Уми настигнет очередной нагоняй.

Когда ведущие на веранду сёдзи с шорохом отъехали в сторону, Уми едва успела смежить веки, но не плотно. Сквозь ресницы смутно видела, как на пороге показался Сан. За ним вихрем влетела раскрасневшаяся О-Кин – давно Уми не видела её в таком гневе. В последний раз у дзасиси-вараси было подобное выражение лица, когда одна из новеньких служанок забыла погасить светильник, и в доме чуть не случился пожар. Интересно, что на этот раз могло так вывести О-Кин из себя?

Следом за остальными через порог перепрыгнул дух-фонарик. Он пристально посмотрел на Уми, но та ничем себя не выдала, продолжая искоса поглядывать на духов сквозь ресницы. Всё это время Уми так и валялась под одеялом, так что прикинуться спящей не составило труда.

О-Кин тем временем принялась гонять Сана по всей комнате. Тот что-то прижимал к груди и уворачивался от своей преследовательницы, которая походя кидалась в него всем, что попадало ей под руку. Сначала в незадачливого духа полетел дзабутон, следом за ним устремилась небольшая шкатулочка с рукоделием – хвала Владыке, закрытая, иначе все иглы могли высыпаться, и ищи их потом!

Лишь когда все доступные под рукой метательные снаряды иссякли, дзасики-вараси возопила:

– О-Кин ещё раз спрашивает тебя, дубина: где ты достал корень железного дерева?

– Говорю же, нашёл, – уклончиво отвечал Сан, пряча глаза.

– Ах, нашёл! Значит, это не ты тот самый вор, которого повсюду ищут тэнгу? – голос О-Кин креп, словно штормовой ветер.

– Ну даже если так, что с того? Я ж для благого дела…

– Идиот!

О-Кин подхватила что-то с пола и метнула в Сана. Тот едва успел увернуться, и снаряд, глухо стукнувшись о стену, откатился за ширму.

Откуда-то сбоку раздалось ехидное хихиканье духа-фонарика, который с жадным удовольствием наблюдал за потасовкой ёкай.

– Да что ты так переживаешь? – промурлыкал он, обращаясь к О-Кин. – Просто выдай вора тэнгу, да и дело с концом.

Сан так и разинул рот, словно не находя