Русский флаг - Александр Борщаговский

- Готов! - Заметив Бурассэ, он сверкнул белками каштановых глаз и добавил: - А мы думали, что совсем осиротели, ваше сиятельство, - такова была неизменная форма обращения Ландорса.

Бурассэ приказал подобрать тело мичмана, захватить раненых, не забыть о флаге, который так и не успел наполниться русским ветром, и убираться по возможности быстрее.

Мичман Попов спешил на батарею. Он бежал впереди отряда, размахивая рукой, не чувствуя, как ветки били его по лицу. Если ему удастся настичь французов, схватиться с ними, сбросить вниз и завладеть флагом, он будет считать себя вполне отомщенным.

Позади и слева от него стремительно бежали люди Михайлова и Пастухова. Камчадалы скользили по зеленым склонам, на ходу целясь в неприятеля. У отрядов не было общего командира, но охвативший их порыв, страстное желание нанести врагу поражение в первой рукопашной схватке были настолько сильны, что люди представляли собой единую, слитную массу, испугавшую неприятеля неудержимым стремлением вперед. Сверкали лезвия штыков, камни беззвучно срывались из-под ног и падали, разбивая прозрачную кромку воды.

Попов не сразу понял, что французы бегут. Только бы прийти первым! Смыть следы врага его же кровью. Он должен прийти первым... Рядом слышался топот матросов с "Авроры", сибирских стрелков; тяжело дышал, обгоняя Попова, быстроногий Пастухов. Партия камчадалов опережала всех, хотя бежала она по самой неудобной, наклонной части берега, готовясь ударить по французам сверху.

Уже исчез французский флаг с батареи. Матросы "Форта" кубарем скатывались к воде. Они прыгали с бруствера, теряли равновесие, падали, поднимали галдеж у шлюпок, роняли ружья и, уже сидя в шлюпках, вылавливали из воды фуражки.

Заметив бегство неприятеля, Попов крикнул своим людям: "За мной!" - и свернул вниз, к отмели, рассчитывая отрезать от шлюпок хотя бы часть десанта. Шлюпки поспешно отчаливали. Батареи "Авроры" умолкли: русские стрелковые партии приближались к Красному Яру, и неточно посланный снаряд мог причинить им вред.

Французы в шлюпках гребли изо всех сил. Вдогонку понеслись выстрелы с отмели и с батареи, занятой стрелковыми отрядами, но кремневые ружья скоро оказались бесполезными.

Сняв фуражку и вытирая жестким рукавом покрывшийся испариной лоб, рядовой сибирского линейного батальона Никифор Сунцов провожал шлюпки насмешливым взглядом.

- Зачем спину кажешь? Дал бы в лицо поглядеть, какие глаза твои... Ну и ловок же бежать, ваше благородие! - обратился он к Пастухову. - Ровно заяц скачет...

- На зайца гончие есть, - сказал Пастухов, все еще тяжело дыша. Управимся.

Пастухов напрасно старался скрыть бурлившую в нем озорную, мальчишескую радость.

- Однако обидно... - сокрушался Сунцов. - Мне бы живого офицера поддеть... Их благородие капитан Арбузов сказывали: за офицера крест полагается. Обидно, вашблагородие!

- Успеется!

На батарею поднялся Попов. Пастухов бросился ему навстречу, и они обнялись.

- Ну, вот ты и дома, Вася! - сказал сияющий Пастухов. - Ты счастлив?

- Да, - коротко ответил Попов и, помолчав немного, оглядевшись, добавил: - Жаль пушек, их сразу не расклепаешь... И батарею загадили... он брезгливо поморщился.

- Мы еще встретимся, - потряс его за руку Пастухов. - Еще сразимся!

Попов широко улыбнулся, стирая со своего лица усталость и треволнения минувших часов.

- Сразимся! - закричал он во весь голос, удивляя матросов. - Еще как сразимся!

III

Арбузов управлял орудиями командирского дека "Авроры". Он стоял недалеко от Изыльметьева и Завойко, только что перебравшегося с кошки на палубу фрегата, наблюдал за полетом ядер и в короткие паузы между выстрелами ревниво ловил долетавшие до него фразы.

Его бесило равнодушие Завойко. Видит ли тот хотя бы, что ядра, пущенные орудиями командирского дека, достигают цели лучше других? Понимает ли он это? Способен ли губернатор вообще разобраться в сложных перипетиях боя? Зачем он явился и стоит, спокойный, неподвижный, на борту "Авроры", где и без него, слава богу, есть кому командовать, вместо того чтобы ободрять своим присутствием стрелков Кладбищенской батареи!

Арбузов ждал, что Завойко заметит его, подойдет, даст понять, что с прошлым покончено и ему не до ссор теперь, когда Петропавловску так необходимо настоящее военное руководство. Ничуть не бывало. Взгляд Завойко несколько раз скользнул по молодцеватой фигуре Арбузова и не задержался на ней, словно перед ним был незнакомый офицер или нижний чин. Лицо Арбузова обдавало жаром, сердце мгновенно срывалось вниз, голос делался резче. Но проходили секунды, Завойко отворачивался от его батареи, и Арбузов с ненавистью смотрел на узкую спину губернатора, на гладкий седеющий затылок между воротом мундира и околышем фуражки.

- Батарея спасена! - воскликнул Изыльметьев, наблюдая за отходом десанта. - Поздравляю, Василий Степанович!

Завойко снял фуражку, заложил руки за спину и стал, по обыкновению, прохаживаться, словно ничего не произошло.

- Она пригодна только как стрелковая позиция, - сдержанно сказал Завойко.

- Попов стрелял до последней минуты. Он, вероятно, не успел заклепать орудия... - предположил капитан.

- Не думаю. Я приказал заклепать при уходе. Попов скорей умер бы при пушках, но не оставил бы их неприятелю. Впрочем, - добавил Завойко с добродушной улыбкой, - если бы Попов не выполнил приказа, за него постарались бы французы при отходе...

"Уже ищете оправданий! - думал Арбузов, покусывая от возбуждения нижнюю губу. - Но оправданий нет. Следовало все предусмотреть, предвидеть события, не допустить неприятеля, иметь теперь пушки незаклепанными..."

На палубу вышел Вильчковский. Он переоделся после тяжелых перевязок на Сигнальной батарее и сейчас выглядел бодрым, посвежевшим.

- Недурно бы теперь закусить, - сказал он, потягиваясь и разминая плечи.

Ответа Изыльметьева Арбузов не расслышал из-за выстрелов Кошечной батареи. Видимо, он сказал что-то смешное - у Вильчковского от смеха трясутся плечи, Завойко ухмыляется, показывая рукой на Сигнальную гору, за которой прячутся фрегаты, обстреливающие батарею Дмитрия Максутова. Им весело! Втроем они прошли мимо Арбузова, не замечая его. Встретив по пути Иону, что-то сказали ему, отчего он истово перекрестился и расплылся в улыбке.

Когда офицеры спустились по трапу, Арбузов, никем уже не сдерживаемый, бросился к иеромонаху.

- Отец! - он тряс тучное тело Ионы. - Может быть, я скоро умру, отец!..

- Не искушайте господа и дайте мне вашу трубу, - спокойно ответил Иона, уверенный, что Арбузова обуяла радость.

- Я завещаю вам: наша обязанность - расклепать орудия и поправить дело!

Иона рассматривал в трубу Кладбищенскую батарею.

- Слышите? - исступленно топал ногами Арбузов. - Расклепать и поправить дело!

- Слышу, - испуганный Иона отпрянул от Арбузова. - Дела идут хорошо, матросики вернули батарею...

Арбузов мотал головой, как раненый бык.

- Да вы, батенька, рехнулись на радостях! - улыбнулся Иона.

- Р-р-расклепать орудия! - заорал Арбузов.

- Прикажите расклепать нижним чинам, - оскорбился иеромонах. - Мне недосуг. Эдак с вами и завтрак пропустишь.

Иона ушел, а Арбузова все еще душила ярость.

Вскоре Завойко съехал с фрегата в порт, а партия матросов под начальством мичмана Пастухова возвратилась на "Аврору". Арбузов, чуть поостыв, улучил удобную минуту и подошел к Изыльметьеву.

- Иван Николаевич! - начал он драматическим тоном. - Надобно спасать дело!

- О чем вы, Александр Павлович?

- Надо расклепать орудия. Поручите это мне, я прошу вас! Это была роковая ошибка!

- Не могу согласиться с вами. Находись вы на батарее, вы точно так же заклепали бы пушки.

- Я сумел бы отстоять их, - заносчиво сказал Арбузов.

- Не думаю, - Изыльметьев болезненно поморщился и посмотрел на Арбузова тяжелым взглядом. - Офицеры, начальствовавшие батареями, сражались доблестно.

- Я не хотел обидеть их...

Изыльметьев сухо прервал Арбузова:

- Генерал Завойко приказал расклепать орудия. Я поручил это прапорщику артиллерии Можайскому. Вы удовлетворены?

Глаза Арбузова потускнели, руки вяло повисли вдоль тела.

- Вполне, - сказал он тихо.

БАТАРЕЯ ДМИТРИЯ МАКСУТОВА

I

Приближаясь к порту, Маша все явственнее слышала артиллерийскую канонаду. Петропавловское межгорье подхватывало звуки выстрелов, бросало их на Култушное озеро и разносило по окрестностям. Но и слыша перестрелку, Маша не могла представить себе военного Петропавловска. Несколько раз в жизни ей доводилось слышать артиллерийские салюты - добродушный, ворчливый грохот стареньких медных пушек. Три коротких выстрела с равными промежутками, напоминающие детскую игру в войну.

Не то теперь. Выстрелы раздаются часто и, продленные эхом, сливаются в сплошной грозный гул. В нем Маше чудятся протяжные стоны, воинственные крики. Она не умеет отличить неприятельские залпы от выстрелов портовых батарей, пальбу ядерных пушек от разрывов бомб, выстрелы от повторяющего их горного эха. Пушки стреляют - значит, порт не пал! Значит, еще держится!