Para Bellum - Геннадий Хазанов

Аристотель Фиораванти прославился как строитель Миланского замка, известного своими подземными сооружениями. Подземные тайники монастырей и княжеских усадеб были нужны великому князю Московскому не только для отражения внешних врагов или для укрытия от внутренних. В отличие от европейских городов Москва строилась преимущественно из дерева. Чуть ли не каждый год пылала столица. Поэтому каменные тайники Москвы служили не только для укрытия их владельцев, но и для сохранения накопленных богатств. В подземных палатах Ивана Грозного копились сокровища московских владык. Там же порой устраивались тайные встречи с иноземными послами, а неподалёку, в подземных тюрьмах, соединённых с палатами переходами, днём, а чаще ночью, пытали «крамольников». Царские подземелья сообщались узкими галереями с тайниками сподвижников Ивана IV – князя Голицына, боярина Морозова. Огромные подземелья Малюты Скуратова, соединённые с Ивановским монастырём, были обнаружены при строительстве многоэтажного дома на Солянке. А из тайников Малюты на Берсенёвке можно было под Москвой-рекой пройти в монастырь, располагавшийся когда-то на месте храма Христа Спасителя. Тайники, соединявшие их галереи, образовывали сложную подземную паутину под столицей. Обнаружить полную и сколько-нибудь верифицированную схему этих коммуникаций пока не удалось. А план тайных ходов, пронизывающих землю под Кремлём и стены сооружений комплекса, публикуется в данной статье (см. Приложение 3).

Пробежав текст глазами первый раз, Хрусталёв досадливо подумал: «Зря ехал. Дубль пусто». Но что-то зацепило, и бывший следователь принялся продираться сквозь буераки профессорского почерка, внимательно вчитываясь в каждое слово. Когда он добрался до конца третьего абзаца, чуть не заорал вслух: «Вот оно!» Наивный Киселёв пытался опубликовать сведения, представляющие одну из важнейших государственных тайн: план подземных ходов и лазов в стенах кремлёвских строений, по которым в обход всех постов охраны злоумышленники могли бы проникнуть к рабочим кабинетам самых высших руководителей страны. Понятно, почему органы вычистили всех, кто имел хоть малейшую возможность оказаться причастным к этому сверхопасному знанию. И как точно высчитал подобную возможность новый заместитель Власика!

Теперь было с чем явиться к непосредственному начальнику. Иван Васильевич посмотрел на Гудзия.

– Вы убеждены, что нигде не осталось больше никаких материалов, связанных с исследованиями гражданина Киселёва?

Николай Каллиникович вытер платком мгновенно вспотевший лоб и кивнул.

– Смотрите. Если что-нибудь вопреки вашим заверениям всплывет, отвечать будете по всей строгости закона. Эти листки я изымаю. Об этой истории не рассказывать никому, даже жене и детям. Доступно?

Учёный снова кивнул.

– Предупредите о том же вашего редактора – как его? Путциг, что ли?

– Радциг, – пересохшими губами произнёс филолог.

– Тем более, – сказал майор. – И вот что. Там в вашем сортире надпись: «А мы – умы, а вы – увы». Прикажите стереть. Нескромно. Это кто «увы?» Дети рабочих и беднейшего крестьянства?

Иван Васильевич встал, собираясь уходить. Гудзий сделал непонятное движение рукой.

– Что ещё? – недовольно спросил майор.

– Справка, – прошептал филолог. – Вы приказали подготовить информацию о студентке Корлюченко.

Хрусталёв взял из бледных слабосильных пальцев учёного листки машинописи, быстро пробежал глазами. Полная чушь. Заурядные папа и мама. Друзья такие же, как и сама девка, юные балбесы. Разве что… Опер ещё раз бегло просмотрел обе справки. Того, что было нужно, не обнаружил.

– Николай Каллиникович, – строго глянул Иван Васильевич на декана, – здесь недостает очень важных сведений.

– Каких? – испуганно прошелестел декан.

– С кем эта ваша соплюшка в постели кувыркается.

Филолог зарделся.

– Мы не копаемся в интимных связях наших студентов…

– Если этого потребует безопасность государства, вы лично будете каждому и каждой свечку держать, – жёстко произнёс чекист.

– Но я и правда ничего об этом не знаю, – взмолился преподаватель.

– Так узнайте. Пусть ваши педагоги тихо и тактично опросят однокашниц. Если у девицы могущественный любовник, она обязательно похвастается, чтобы лучшая подружка иззавидовалась.

– Боюсь, мои коллеги откажутся…

– А вы объясните так, чтобы они согласились. Что бывает за отказ сотрудничать с органами, знаете? Или нужны специальные разъяснения?

Гудзий задумался:

– Как раз сегодня студентка Корлюченко приехала в институт на авто. И привёз её командир, я в званиях не особо разбираюсь, но, наверное, в немалых чинах. Да вы должны были эту сцену наблюдать, когда они подкатили, вы как раз у входа стояли, меня карауля.

Хрусталёв вспомнил лимузин и генерал-полковника, который привёз явно опаздывавшую к звонку худую девку. Номер, правда, опер не зафиксировал, кто же знал, что он понадобится. Но не беда. Командиров в таких чинах на Москве не так много, сыщем, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин.

Лось внимательно слушал Хрусталёва, вертя пальцами остро заточенный с обоих концов красно-синий карандаш. Почти все руководители высшего ранга, подражая Хозяину, изучали бумаги с двуцветным «инструментом» в руках. На пустом столе жалко белели потрёпанные листки, покрытые каракулями расстрелянного профессора.

– Значит, план тайных ходов в Кремле, во-первых, существует, во-вторых, он оказался в распоряжении Наркомата внутренних дел, – резюмировал доклад Владимир. – К кому мы можем обратиться, чтобы нам предоставили копию? Вы понимаете, что обеспечить надёжную охрану товарища Сталина, не имея этой архиважной информации, мы не сумеем?

– Я наводил справки у бывших коллег, – сообщил Иван Васильевич. Лозгачёва он решил пока не называть. – Говорят, что все бумаги троцкистской группы профессора Киселёва уничтожены.

– Это маловероятно, – задумчиво проговорил Лось. – Оперативники должны были понимать, какой ценности документ случайно попал в их поле зрения. Посчитать макулатурой могли любые статьи, письма, заметки. Но древняя карта подземелий и лазов, которые существуют и, возможно, функционируют по сей день, уничтожению не подлежит ни в коем случае. Более вероятно другое: её приравняли к высшим государственным секретам. И решили никому не показывать. Надеюсь, кроме нас. Мы всё-таки одну задачу решаем.

Болтая всю эту канцелярскую чушь, Володя размышлял, через кого можно получить копию драгоценного плана. Мелькнула хулиганская мысль, не обратиться ли к самому Берии. Получить оружие против усатой суки из рук его преданнейшего пса Лаврентия, в этом, как сказал бы Марков, усматривается некая ирония. Хорошо, если бы – судьбы. А что, как только что он сам произнёс вслух, одну задачу решаем…