КГБ в Англии - Олег Царев

Он простой, иногда наивный и немного провинциальный человек. Очень доверчив и с трудом может маскироваться. В Форин Офисе он считался левым человеком еще до того, как я его встретил. Это оттого, что он не скрывал своего мнения по некоторым политическим вопросам. Хотя он и понимал, что не должен открыто показывать свое приверженство к Компартии, он все же не мог не высказывать иногда свои левые взгляды.

Внешне очень прост и мил. Нормален в отношении женщин. Дисциплинирован и осторожен. Абсолютно нам доверяет, и мы для него большой авторитет. Так как у него никакого опыта не было, то он вначале не решался брать документы. Я успел за мою работу с ним это дало наладить, и он начал давать документы. С ВАЙЗЕ вначале было то же самое, но, когда он шаг за Шагом убедился, что все идет хорошо, что мы осторожны и что мы особенно заботимся о его благополучии, он преодолел свою нерешительность и потом стал даже иногда неосторожен. В отношении МОЛЬЕРА можно было добиться того же самого, но я уехал, и он остался без связи. Необходимо сказать, что нерешительность в работе как ВАЙЗЕ, так и МОЛЬЕРА объясняясь не столько трусостью, сколько малоопытностью и новостью дела.

МОЛЬЕР — живой и темпераментный человек. Он любит Францию. (Это вообще характерная черта для шотландцев в противоположность к англичанам, ненавидящим Францию.)»

Вооруженный этим и другими напутственными посланиями Дейча, Анатолий Горский оказался в Лондоне предоставленным самому себе в работе с доброй дюжиной незнакомых ему источников. Получив известие, что условия встречи с Кернкроссом обговорены, Центр не замедлил дать указание установить с ним личный контакт и выяснить, «может ли он дать, как говорит МЕДХЕН, доклад о переговорах Муссолини с Чемберленом». Другим вопросом, интересовавшим Центр, были полученные от Кернкросса через Берджеса в сентябре 1938 года сведения о наличии в НКИД «крупного английского агента, который работает начальником функционального отдела, и о том, что английская разведка получила от него 3 доклада». Последний доклад этого агента, согласно информации Кернкросса относился к августу 1938 года и был посвящен обмену письмами между Сталиным и Бенешем. Центр интересовался, что еще известно Кернкроссу об этом источнике англичан, которого в Москве окрестили ТЕМНЫЙ.[14]

25 апреля 1937 года, через 11 дней после получения задания Центра, Горский мог уже сообщить, что встретился с Кернкроссом, что тот работает помощником начальника сектора того отдела Министерства финансов, который курирует Министерство почт и телеграфа, государственную типографию и некоторые другие госучреждения. Иногда он имеет возможность знакомиться со сметами и штатами разведслужбы, Министерства обороны и военной разведки. Он сохраняет и поддерживает связи с Форин Офисом: с начальником Центральноевропейского отдела Вильямом Стрэнгом, Южноевропейского отдела — Ингрэмом, Северного отдела — Кольером и другими, всего 16 человек. Среди них был и чиновник Центральноевропейского отдела Хэнки, который являлся сыном министра без портфеля лорда Хэнки и вскоре сослужил Кернкроссу хорошую службу. Кернкросс был также знаком с белоэмигранткой Ниной Старосельской — старым агентом Интеллидженс Сервис и с парой сотрудников Адмиралтейства.

По вопросу о ТЕМНОМ Кернкросс не мог сказать ничего нового, кроме того, что он не уверен в том, что агент, сообщивший сведения о переписке Сталина с Бенешем, и агент, передавший доклад Литвинова на Политбюро, — одно и то же лицо.

Скромная и неинтересная на первый взгляд для разведки должность Кернкросса в Министерстве финансов оказалась вскоре настоящим кладезем самой разнообразной секретной информации. Объяснение этому довольно простое: любые действия правительства связаны с финансовыми затратами. Являясь источником и контролером денежного кровоснабжения английских государственных учреждений, Министерство финансов должно быть в курсе их деятельности как внутри страны, так и за ее пределами, и получает поэтому все наиболее важные правительственные документы, касающиеся обороны, международных отношений, разведки и т. д. В английском кабинете пост министра финансов всегда был не менее важен (а сейчас более важен), чем пост министра иностранных дел. Именно по этой причине резиденции обоих министров находятся рядом с резиденцией британского премьер-министра на Даунинг-стрит под номерами 11 и 12.

Вскоре Кернкросс на деле продемонстрировал эту особенность устройства британского государственного аппарата. В июне 1939 года он, получив доступ к секретным документам своего начальника на время пребывания того в отпуске, передал, их Горскому. Среди них были:

— доклады Имперского комитета обороны о нелегальной работе в Германии, о создании Министерства информации, о пропаганде в будущей войне;

— меморандум директора Имперского бюро информации Кэмбелла Стюарта на имя министра внутренних дел Хора;

— письма Хора премьер-министру Чемберлену;

— агентурный доклад о положении в Германии.

В дальнейшем работа с Кернкроссом пошла, очевидно, настолько гладко и плодотворно, что Горский не баловал Центр описанием подробностей встреч с ним, а только сообщал, какую информацию он направляет в Москву с очередной почтой.

10 июля 1939 года Горский направил в Центр материалы военных министерств, проходившие через Министерство финансов. 25 июля — документы о штатах и размещении МИ-5, о строительстве и оборудовании секретных радиостанций для пеленгации и подслушивания, а также для перехвата иностранных дипломатических сообщений, о штатах и размещении кодо-шифровальной школы. Из них, в частности, следовало, что СИС называлась в документах «организацией адмирала», по воинскому званию ее начальника — адмирала Хью Синклера, и что МИ-5 размещалась в западном Корпусе Ронни-Хаус, Маршем-стрит, Вестминстер, Юго-Запад 1, имела штат 150 человек (1938 год) с перспективой увеличения на 50 единиц. Были получены также сведения об организации Грэнда из СИС, который являлся большим энтузиастом нелегальной пропаганды (у него работал Берджес). 10 августа 1939 года Кернкросс передал секретные протоколы Имперского комитета обороны, материалы о мобилизационных запасах сырья, о Министерстве информации, инструкции по эвакуации правительственных учреждений и др., занявшие девять фотопленок. В конце 1939 года были получены два справочника по Министерству обороны, из которых, в частности, следовало, что в подразделении военной разведки МИ-1 числился некто Питер Флеминг, ранее работавший в СССР корреспондентом «Таймс», а в МИ-7 — Макдональд, посещавший Советский Союз в качестве корреспондента «Таймс». Эти сведения, однако, не давали ответа на вопрос, были ли они кадровыми разведчиками, или же их призвали в военную разведку на время войны.

Вместе с тем от Кернкросса поступала противоречивая информация о возможностях английской разведки для работы по Советскому Союзу. Если в августе за ленчем с 3-м секретарем Форин Офиса Хэнки (сыном лорда Хэнки) он узнал, что в английском МИД пока не располагают расшифрованными русскими телеграммами и что единственным источником, от которого СИС имеет какие-либо ценные сведения, является человек из НКИД, то в сентябре 1939 года он сообщил, что англичане якобы читают русские шифры, получив инструкцию к дешифровке от поляков. Тогда же Кернкросс, со ссылкой на секретаря морского министра, сказал Горскому, что англичанам известны приватные высказывания Ворошилова об англо-советских переговорах. Информация такого рода, естественно, вызывала тревогу — Горский даже временно отказался от шифрпереписки — и требовала серьезной проверки.

В феврале 1940 года решением Берии лондонская резидентура была закрыта (см. главу «Берджес и Блант»), и Горский, находясь уже в Москве, указал в своем отчете, что Кернкросс «в ближайшее время должен стать (а возможно, уже стал) личным секретарем парламентского вице-министра финансов капитана Крукшенка, если до этого ему не удастся получить более интересную работу, как, например, должность личного секретаря министра без портфеля Хэнки, выполняющего особо секретные задания правительства и руководящего деятельностью Имперского комитета обороны».

Вернувшись в Лондон в конце 1940 года, Горский восстановил контакты со своими источниками и был приятно удивлен: Блант работал в МИ-5, а Филби — в СИС. В канун Рождества он преподнес атеистам в Центре божественный подарок, сообщив также и о «чудесном» продвижении Кернкросса: «ЛИСТ работает секретарем того человека, к которому я посоветовал ему устроиться еще в начале года». От него, по словам Горского, начали поступать сообщения СИС, входящие и исходящие телеграммы Форин Офиса, протоколы заседаний Военного кабинета, доклады Генштаба о ходе и перспективах войны и т. д. Резидент выражал сожаление, что из-за огромного объема поступающих материалов не может передавать все это шифром.