Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Как это?– не понял Кашелев.

– Менял карданный вал. Морока на весь день.

«Похоже, не врет,– подумал следователь.– Впрочем…»

– Из дома никаких известий не получали? – продолжал Кашелев.

– От моих? Нет. А что?– снова удивился Павел.

«Неужели еще ничего не знает?» – в свою очередь поразился следователь.

– Писем, телеграмм не было?

– От Жорки письмо. Недели три назад… и все.

– Что пишет?

– Лучше бы вообще не писал! – сердито сказал Павел. Он вынул из пачки «Беломора» папиросу, размял, закурил.– Совсем очумел! Носится с женой, как с писаной торбой. Ни меня, ни мать с отцом ни в грош не ставит.

– Почему?

– Потому! – огрызнулся Велемиров и пристально посмотрел на Кашелева.– Товарищ следователь, может, хватит темнить? Что там стряслось?

– Давайте договоримся: сначала вопросы буду задавать я,– строго сказал Кашелев.– Расскажите, пожалуйста, об их взаимоотношениях.

– Так вы из-за этого и прикатили?

– Да,– кивнул Кашелев.– Как ваши родители относятся к Георгию и его жене?

– Мать готова ради Жорки на все! Понимаете, на все! А он? – Павел в сердцах махнул рукой.– Никогда не считался с ней. Женился и то втихаря.

– Как это? – не понял следователь.

– Подали заявление в загс, никому ничего не сказав. Даже мне. Потом уже, через месяц, объявили. А Жорке надо было не жениться, а лечиться… Сколько мать слез пролила из-за него!

– Она была против Маргариты?

– Если бы брат делал все по-человечески, возможно, мать относилась бы к ней по-другому. Мало она Маргарите сделала! И деньгами помогала, и кормила.

– А как относилась к вашей матери Маргарита?

– Еще та штучка, скажу я вам! Вертит Жоркой, как хочет! А нашу мать поносит почем зря. Да еще тетке жалуется.

– Это которая в Пензе?

– Ну да. Тетя Женя. И соседке на мать такое плетет – уши вянут. Черт с ней, пусть живет с нашим телком как пожелает, но зачем вбивать клин между родственниками? Мы ведь, поди, Георгию самые близкие.

– Жена, может быть, ближе,– заметил Кашелев.

– Так считается. Если бы она думала о его здоровье, а то больше о шмотках печется! А он совсем доходягой стал. А попробуй скажи ей. Видите ли, у нее нервы. У нее есть, а у матери нету! Полюбуйтесь, что Жорка мне пишет. Мне, единственному брату!

Павел встал, открыл тумбочку и начал ожесточенно рыться в ней. Потом положил перед следователем измятый листок бумаги.

Кашелев расправил его и углубился в чтение.

«Павел! – писал Георгий.– Поддерживать родственную связь из-за того только, что она родственная, я не собираюсь. Ты это знаешь по моему отношению к родителям, которые всячески старались показать мне и Маре, что она никакого родственного отношения к нам не имеет, и поэтому ее можно не замечать, оскорблять и отодвигать на задний план.

Но все вы ошибаетесь, так как она мне дороже всего и всех. И если бы хоть один из вас от души был бы с ней ласков, да нет, хотя бы немного внимателен, то для меня не было бы ничего лучше и приятней. Тот человек всегда был бы желанным гостем у меня в доме. А так как и ты не хочешь этого делать, то это нас только отдаляет и, по-видимому, совсем отдалит. Ты говорил, что я не хочу знать своих родителей – это ты определил верно! Но не подумав, из чего это все вытекло, сам поступаешь так же, как и они.

Причин моего враждебного отношения много, и все они сводятся к одному: пытаетесь разлучить меня с Марой. Что я и за тобой наблюдал и наблюдаю. А ведь она всегда хорошо относилась к тебе. Будучи моей женой, она привыкла терпеть от вас всякое. Я считаю, вы все заодно, и Мара для вас ничто. А для меня она наоборот – все.

Особенно философствовать не хочу. Скажу только одно: кто хочет обидеть или обижает Мару, которую я люблю больше жизни своей, будет пенять на себя.

Говорю тебе откровенно и в последний раз: всякий, кто не признает моей жены,– враг для меня, каким стала для меня Вал. Серг. Жора».

– Кто такая Вал. Серг.?– спросил Кашелев.

– Кто?! Мать! Она, видишь ли, для него уже Валентина Сергеевна! Даже имя и отчество не хочет писать полностью! – возмущенно произнес Павел.

– В связи с чем брат написал вам это письмо?

– Да был у нас с ним разговор.– Велемиров достал новую папиросу, закурил.– Поговорили по душам насчет того, как его Мара нас всех знать не хочет…

– Ну, а Валентина Сергеевна? Что говорила снохе?

– Не представляю, как она вообще терпит Мару.

– Валентина Сергеевна была против их брака?

– Да.

– И до сих пор?

– А что можно поделать? – вопросом на вопрос ответил Павел.– Читали сами! – ткнул он пальцем в письмо.

– И все-таки,– настаивал следователь,– ваша мать высказывалась враждебно по отношению к Маргарите?

– Бывает мать не сдержится и…

– Понятно. А отец?

– Бате ни до чего нет дела. Ни во что не вмешивается.

– Со снохой ругается?

– Я же говорю: он будто посторонний в доме.

– Ладно.– Кашелев свернул письмо вчетверо.– С вашего разрешения, Павел Николаевич, я возьму это письмо.

– Берите, если нужно.– В глазах его вспыхнуло подозрение.– Может, скажете, наконец, что все это значит?

– Скажу,– вздохнул следователь.– Второго декабря Маргарита повесилась.

– Нет! – вырвалось у Павла.

– Да,– сурово произнес Кашелев.

Павел некоторое время молча смотрел на следователя. Затем он машинально сунул в рот папиросу. Но не тем концом.

– Тьфу ты черт! – выругался он, отплевываясь, смял окурок в пепельнице, вскочил, прошелся по комнате.– Надо же! Недаром мать говорила, что Марго того… С приветом… А Жорка как? Как брат?

– Очень переживает. Прямо…

– Я думаю! – перебил Павел.– Жалко его… Да и ее тоже… Ведь баба она неплохая. Неужто нервы! Ну и известьице вы привезли, ничего не скажешь!

Он казался совершенно искренним.

Когда он немного пришел в себя, следователь продолжил допрос.

Круг знакомых брата и его жены Павлу был почти не известен. Мало знал он и о том, что творилось в последние два-три года в родительском доме, так как наезжал в Москву мимолетно.

Провожая Кашелева до двери, Велемиров спросил:

– Вы увидите Жору?

– Должен с ним встретиться.

– Передайте ему, что все наши ссоры – ерунда! Понимаете, чепуха!… Если бы я знал!– сокрушался Павел.– Не лез бы со своими мнениями и советами.– Он махнул рукой.– Да что теперь говорить…

– Я передам,– сказал Кашелев.

– Впрочем, я сам. Завтра же отпрошусь и махну в Москву. Надо поддержать брата.

…На автобазе, где работал Павел Велемиров, подтвердили его алиби: второго декабря он весь день чинил машину.

По возвращении из Калинина Кашелев вызвал Георгия Велемирова на очередной допрос. Тот осунулся, еще больше потемнел лицом, в глазах – безысходная тоска.

– Когда я буду вам нужен, звоните, пожалуйста, на работу,– попросил следователя Георгий.– Из дома я ушел навсегда. Не могу там…

– А где живете?

– В Малаховке, у Аркадия.

– Понимаю вас,– посочувствовал Лев Александрович.– Ее одежда, вещи… Все напоминает…

– Не поэтому,– неожиданно резко сказал Велемиров.– Не хочу их видеть!

В его глазах вспыхнула нескрываемая ненависть.

– Кого вы имеете в виду?

– Валентину Сергеевну. И вообще – всех родственников.

«Даже матерью называть не хочет»,– отметил про себя Кашелев. И спросил:

– А брата?

– Его тоже. Заявился ко мне на работу,– Георгий горько усмехнулся,– выразить сочувствие. А я с ним не только говорить, встречаться не желаю.

– Можете рассказать, почему?

– Это они Мару довели. Камень и тот не выдержал бы! А что она им сделала плохого?– с болью и отчаянием проговорил Велемиров.

Он поведал Кашелеву о том, что следователь уже знал от других свидетелей: как Маргарита потеряла брата, мать, а потом и отца, как с детства Георгий был неразлучен со своей будущей женой.

– Когда Мара осталась одна-одинешенька,– рассказывал Велемиров,– я понял, как ей нужна поддержка, опора. Близкий, родной человек… Мы решили пожениться. К кому в таких случаях идут за советом? Естественно, к матери. Если бы вы знали, что наговорила мне Валентина Сергеевна! Кого, говорит, хочешь взять в нашу семью? Бесприданницу, нищенку? Так и сказала!… Знаете, какой у нее предел мечтаний? Чтобы я взял жену, которая живет в высотном доме, имеет дачу, машину. Валентина Сергеевна считает, что судьба ее обделила. Не то положение, не та квартира. Всем нам плешь проела одним своим знакомым, который понавез барахла, машину… Одним словом, хватит на его век да еще детям и внукам останется. В общем, Валентина Сергеевна заявила, что я женюсь на Маре только через ее труп. Даже паспорт мой спрятала.

Георгий замолчал.

– А ваш отец?– спросил Кашелев.– Как он отнесся к вашему желанию жениться на Маргарите?