Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– У него нет собственного мнения,– печально ответил Георгий.– Им вечно помыкает жена. Раньше Валентина Сергеевна думала, что он пробьется в большие начальники. Но увы! Никаким начальником он не стал. А когда пошел в слесаря, она и вовсе перестала с ним считаться. Мне как сыну больно смотреть на его унижение.

– Но вы хоть сказали ему, что хотите жениться?

– Говорил. Он сделал вид, что не слышит. Что нам с Марой оставалось делать после этого? Взяли и пошли в загс. Ничего никому не сказали. Через некоторое время это, конечно, открылось. Валентина Сергеевна заявила моей жене: «Ну погоди, ты меня еще узнаешь!» И началось. Чуть ли не каждый день – скандал. То Мара не так взглянула, то не так дверь закрыла, то не туда ведро поставила. Я перебрался в комнату Мары. Мы решили жить отдельно от них.

Следователь вспомнил показания матери Георгия о том времени. Они совершенно не вязались с тем, что рассказывал сын.

– Родители помогали вам материально?– спросил Кашелев.

– Какое там! – отмахнулся Георгий.– Иной раз Валентина Сергеевна зазывала меня в свою комнату. Зайди, мол, пообедай с нами. Когда, конечно, Мары не было дома. Ее-то она не приглашала. Ну, пожалеешь Валентину Сергеевну, все-таки мать. Зайдешь. Начинается старая песня: зачем женился на Маре, отделайся, пока не поздно. И деньги предлагала… Поверите, у них за столом кусок в горло не лез…

Велемиров тяжело вздохнул.

– Ваши родители материально жили хорошо?– поинтересовался следователь.– Я имею в виду, помощь вам не была бы им в тягость?

– Конечно, нет! У Валентины Сергеевны на сберкнижке– ого-го! Отец всегда зарабатывал прилично. Помню, перед войной он работал в Трактороцентре Наркомата совхозов в автомобильном управлении. Разработал метод реставрации деталей. Так ему премию отвалили – целых восемнадцать тысяч![3] И уже в конце войны он еще одно изобретение выдал. Опять премия!

– А на что вы жили с Маргаритой, когда поженились?

– На стипендии. Я учился в художественном училище и получал двести восемьдесят рублей. Мара – в акушерской школе… Конечно, приходилось туго… Помню, по радио передавали сообщение о снижении цен. Это было, кажется, в апреле сорок восьмого года… На черную икру цену снизили на десять процентов, на красную – на двадцать.– Георгий усмехнулся.– А мы не то что икры, дешевой колбасы иной раз не могли купить. Перебивались с хлеба на чай… Я как-то предложил Маре: давай махнем на Север. Везде объявления, что требуются люди с различными специальностями. Я даже ходил в бюро по найму на Гоголевском бульваре. Мне сказали, что условия отличные. Проезд оплачивается, подъемные, зарплата – северный коэффициент. Но Мара была категорически против! Говорила, что у меня слабое здоровье и Север не для нас. Все успокаивала меня, чтобы я не переживал: получим дипломы, тогда заживем.

– А что у вас со здоровьем?– поинтересовался следователь.

– Легкие слабые,– неохотно признался Георгий.– Ну а вскоре меня в армию призвали…

– Как?– удивился Кашелев.– А легкие?

– А,– махнул рукой Георгий.– По молодости, по глупости получилось. Когда проходил медкомиссию, скрыл от врачей. Понимаете, мужская гордость. Не хотелось ходить в слабаках. Перед ребятами храбрился. Но в армии старшина быстренько приметил: со мной что-то не то. Все во взводе маршируют, бегают, на снарядах упражнения выполняют, а я чуть что, потею, быстро устаю… Ну, послал он меня в санчасть. Там врач устроил мне головомойку. Кричал, что я мог себя угробить. Комиссовали. Вчистую. Вернулся домой – Мару не узнать. Валентина Сергеевна довела. А Мара, оказывается, ничего не хотела мне писать, чтобы я не волновался. Я крепко поругался с Валентиной Сергеевной. Она немного утихомирилась. Скоро у нас родился ребенок… Мертвый.

Велемиров замолчал, опустил голову. Воспоминания давались ему нелегко. Кашелев не торопил его.

– Я, конечно, утешал Мару как мог. А Валентина Сергеевна злорадствовала. Как останется со мной один на один, так и заводит свое: говорила, мол, намыкаешься с такой женой, без детей останешься, неспособная Мара родить нормального ребенка… Ну, опять скандалы. Главное, Валентина Сергеевна железно гнула свою линию, чтобы я бросил Мару и взял другую жену. Все подсовывала мне невест.

– В каком смысле?– спросил Кашелев.

– Как-то даже пригласила в гости своего знакомого с дочкой. Завбазой. Мара в тот вечер дежурила. Меня попыталась затащить за стол. Но я быстро смекнул, что к чему. Отказался.

– Маргарита знала об этом случае?

– Что вы! Я ни словом не обмолвился! – горячо произнес Георгий.– Я всегда старался оградить ее от наскоков своих родных. Вы не представляете, что она для меня сделала! Я ведь чуть совсем не загнулся. И кто меня выходил? Кто на ноги поставил? Мара! Дежурства лишние брала, все продала с себя, чтобы я лучше питался. Ходила за мной, как за малым ребенком.– У Велемирова повлажнели глаза.– Как вспомню, прямо плакать хочется. Ах, Мара, Мара! – Он закачался на стуле, обхватив голову руками.– Она меня спасла, а я ее не уберег.

– Мара работала, а вы продолжали учиться?– спросил Кашелев.

– Да, как только поправился, снова пошел в училище,– после некоторой паузы, придя в себя, ответил Георгий.– Закончил. Стал работать. Получал неплохо. Дела стали как будто поправляться. И даже счастье улыбнулось – у нас родился мальчик. Хороший такой пацан. Мара настояла на том, чтобы его назвали так же, как и меня. Говорит: хочу, чтобы в семье был еще один Жора. И тут – новое горе… Проклятая соска…

Велемиров замолчал. Теперь надолго. Потом вдруг с неожиданной злобой сказал:

– Видели бы вы, как вела себя Валентина Сергеевна на похоронах!

– Как?– осторожно спросил следователь.

– Нет, вы даже представить не можете! Облокотившись на гроб внука, ела мороженое.

Эта деталь настолько поразила Кашелева, что у него невольно вырвалось:

– Мороженое?!

– Вот именно! Скажите, разве это бабушка? Мать?! А ведь всегда и везде твердит, что любит меня, желает только добра. Простите, но я не понимаю такую любовь! Может, это она себя слишком любит и хочет что-то получить через меня?

Его вопрос повис в воздухе, потому что следователь не знал, что ответить.

По словам Георгия, даже тогда, когда они с женой прочно встали на ноги материально, отношения между Марой и свекровью еще больше ухудшились.

– Куплю, бывало, Маре новое платье, туфли или еще что, так Валентина Сергеевна аж зубами скрипит. Это для нее – как острый нож в сердце,– рассказывал Георгий.– Мы давно хотели обменять комнату. Но кто пойдет в нашу халупу? Никаких удобств, дровяное отопление… Я готов был приплатить любую сумму, потому что уже не мог видеть родственников!

«Если все, что он говорит, правда,– думал следователь,– обстановка была накалена до предела».

У Кашелева все время вертелся на языке вопрос: а не могла ли убить Маргариту свекровь? Но он не решился задать его. Все-таки сын… Ведь если это предположение неверное, какую травму он нанесет Георгию!

Говоря о своей жене, Велемиров вспоминал, как им было хорошо вместе. Маргарита, по его утверждению, была жизнелюбивым человеком, несмотря на все, что ей пришлось пережить. Любила петь, танцевать. Мечтала о путешествиях в другие города. Когда газеты запестрели призывами освоить целину, она готова была отправиться туда тотчас же.

– Наверное, поехала бы,– сказал Георгий.– Но опять – мои легкие. Мара боялась, что мне там станет хуже. Между прочим, с нами поехал бы и Аркадий.

– Но ведь он же… без ног! – вырвалось у Кашелева.

– Ну и что? А вы не читали про Леонида Карнаухова?

– Нет,– признался следователь.

– Мне Аркадий показал заметку в газете. У этого Карнаухова интересная судьба. Мальчишкой остался сиротой. В двенадцать лет стал сыном полка, воевал. В одном из боев получил ранение и лишился обеих ног. Как знаменитый летчик Маресьев. А теперь Карнаухов поехал на целину и стал отличным хлеборобом. Его так и называют: целинный Маресьев.

Напоследок Кашелев расспросил Георгия о знакомом их соседки Куреневой. Георгий подтвердил, что Василий Иванович пытался ухаживать за Марой. Но после разговора все прекратилось, и знакомый Куреневой оставил Маргариту в покое.

Показания Георгия Велемирова давали повод к серьезным размышлениям.

Почему Валентина Сергеевна скрыла от Кашелева тот факт, что они враждовали со снохой? Более того, представила все дело так, будто они жили в полном согласии. В их истинных взаимоотношениях предстояло разобраться более основательно.

Насторожило и то, что Велемирова особенно настойчиво убеждала следователя, что она была для Маргариты чуть ли не благодетельницей.

И еще. Чем занималась, что делала в действительности Валентина Сергеевна утром второго декабря? Кашелев знал об этом пока что только из уст самой Валентины Сергеевны и ее мужа.