Ноттингем - Лина Винчестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же тогда не знала, что она доктор Джекил и мистер Хайд[22].
– Значит, тебе стоит заново обозначить свои границы. Поднимись к ней прямо сейчас и вежливо скажи, чтобы больше не трогала твои вещи. Только и всего. И я сейчас не о парнях. Кстати, о них. Что у вас с Сойером? Почему он так резко перестал заходить не только в дверь, но и в окно?
– Я не очень хочу это обсуждать.
– Почему? Ты ведь всегда со мной делишься. Вы такая красивая пара и…
– Мы пока не пара, к сожалению. Я чуть позже все тебе объясню, когда буду готова, хорошо?
Кивнув, мама поднимается из-за стола и крепко обнимает меня за плечи. В такие моменты, когда она обнимает меня, окутывая запахом лавандового мыла, я чувствую себя в безопасности и перестаю верить в то, что мои проблемы неразрешимы.
Поднявшись, я стучусь к Фелис и открываю дверь. Заметив меня, она захлопывает крышку ноутбука с такой скоростью, будто смотрела порно. Я оглядываю комнату и, увидев свою вывернутую наизнанку форму, висящую на спинке стула, подавляю желание закричать.
– С ней нельзя так обращаться.
Подхожу к стулу и аккуратно выворачиваю юбку, а затем топ. Увидев на груди розовый развод, я замираю.
– Это малиновый пунш. Клянусь, я выведу пятно! – пищит Фелис, убирая ноутбук в сторону. – Не переживай на этот счет.
– Но я переживаю. Она новая, я еще ни на один матч ее не надевала.
– Я не специально.
Прикрыв глаза, я считаю про себя до десяти, чтобы усмирить злость.
– Зачем ты соврала, что не брала мои духи?
– Но я не брала.
Отложив форму, я подхожу к кровати. Округлив глаза, Фелис прижимает колени к груди и натягивает одеяло до самого подбородка. Она меня опасается и правильно делает.
Склонившись над Фелисити, я упираюсь ладонями в свои колени и смотрю в ее глаза до тех пор, пока они не становятся влажными от слез. Таким приемом пользовался папа, когда я в детстве врала, что почистила зубы перед сном и не ела на ночь конфеты, несмотря на то что рот был перемазан шоколадом. Он так же склонялся и смотрел на меня, пока я не признавалась во лжи.
– Я… Я… – Закрыв ладонями лицо, Фелис всхлипывает. – Я просто увидела флакон на столе, он был такой красивый. Если бы я только знала, что ты так разозлишься, то ни за что не стала бы его трогать. А когда ты спросила, я просто испугалась! Ты была такая злая, я не хотела, чтобы ты разозлилась еще сильнее.
– Поэтому решила выставить все так, будто вру я? О, знаешь, это отличный способ задобрить человека.
– Прости меня. Прости, пожалуйста! Я соврала из страха. Я пытаюсь подружиться с тобой, Райли, а ты только и делаешь, что презираешь меня. Я никогда не желала тебе ничего плохого. За что ты меня так ненавидишь?
По своей натуре я жалостливый человек и обычно на меня действуют слезы раскаяния, но Фелис исчерпала лимит моего доверия.
– Слушай, у меня полно забот, поэтому нет времени играть с тобой в девчачьи Голодные игры. Нам осталось жить под одной крышей совсем немного. Если не хочешь ругаться, то предлагаю такие правила: все вещи, что я отдала тебе до этого, можешь оставить себе. Но остальные ты трогать не будешь, как и входить в мою комнату, когда меня нет дома. Не будешь врать моим родителям. Если сделаешь ошибку, то ответственность за нее несешь только ты. Это ясно?
Отведя ладони от заплаканного лица, Фелисити кивает. Меня так и тянет добавить, чтобы она не приближалась к Сойеру, но я не хочу превращаться в Стефани, которая не раз угрожала мне, требуя держаться подальше от Сойера. Круг его общения – исключительно его выбор, я не могу сортировать его окружающих, удаляя ненужных людей, словно это список друзей в соцсетях.
– И к завтрашнему вечеру мне нужна моя чистая форма.
* * *
Я пришел, потому что здесь будешь ты.
Это сообщение грело мне душу всю последнюю неделю. Грело душу, когда папа ругался после того, как их с мамой вызвали в школу, чтобы рассказать об инциденте с алкоголем на Хэллоуин. Я думала об этом сообщении даже во время повторной сдачи SAT. Думала о нем в моменты, когда к нам в дом приходил социальный работник и представитель программы учеников по обмену, чтобы проверить условия жизни Фелис.
«Как ты проводишь вечера, Фелисити? Сколько раз в день ешь? Покажешь свою комнату, где ты делаешь уроки? Как в целом идут дела?»
Мне хотелось сказать, что дела у нее пойдут плохо, если ее не заберут отсюда прямо сейчас, но сдержалась. Я злилась на Фелис, но не она была моей самой главной проблемой. Гноящейся язвой все еще оставался Каллум Брайт.
С момента драки прошел месяц. Поверит ли директор Каллуму, если тот вдруг решит рассказать? Хотя самой сложной частью уравнения остается тренер Брайт и его реакция – он наверняка захочет добиться исключения Сойера. У меня нет стопроцентного ответа, а значит, это в любом случае риск, на который я пока не готова пойти.
В школе меня все еще преследуют смешки за спиной, но на фоне всей черной полосы в жизни меня внезапно перестало волновать, что подумают люди. И это единственный плюс, потому что жить, думая о себе, а не о мнении других – то, что действительно работает на пользу ментальному здоровью. Сойер всегда говорил об этом, и почему я его не слушала?
Мрачная Ви сегодня похожа на грозовую тучу, потому что Линдси отставала всю тренировку. Тормозила она, но выговор от тренера получила Ви как капитан. Плюс подруга снова рассталась с Уиллом, на этот раз из-за того, что он был онлайн, но не отвечал на ее сообщения.
В такие моменты, как сегодня, лучше не лезть под руку Ви и просто ждать, когда ее злость утихнет.
– Все идет через задницу! – она зашвыривает кроссовки в шкафчик и по раздевалке разносится жуткий грохот. – Новенькая не может выучить программу. Она неповоротливая и до невозможности тупая.
– Я вообще-то здесь, – бубнит Линдси, стягивая с ног розовые
